Стаи. Книга 2. Новая Волна - Юлиан Львович Егоров

стали содержать на порядок меньше риска, чем раньше, но наслаждаться умилением гостья не дала.

– Я, между прочим, тебе жизнь спасла, – обиженно засопела девчонка.

Элан, уже успевший натянуть одеяло на голову, приоткрыл глаз, скосившись на собеседницу.

– Мы с Олей, – Хельгу часто так называли, – и Катей вас двоих балбесов на грузовике спасали от смерча! А тебе денег жалко…

Она покрутила в тонких пальчиках одну особо понравившуюся купюру, бардовый цвет которой выдавал её высокое достоинство.

– Что? – видя, как нахмурился эволэк, спросила Амма, и тут же пояснила, – За право первой нажать на спуск фотоаппарата, за возможность получить первый в истории снимок неведомого существа, можно и раскошелиться!

Тут до эволэка только и дошла по-настоящему суть случившегося. В памяти словно соединились два моста, и Элан принялся судорожно щупать себя. Одеяло заходило ходуном, а потом из-под белоснежного шатра послышались сначала сдержанные смешки, перешедшие в истерический хохот.

– Да, именно! – продолжила девчонка, – Всё получилось именно так, как мы и планировали. Я очень рада, что ты, наконец, заметил перемены в собственном теле.

– А Афи? – Из-под одеяла раздался ещё не способный сдерживать веселье голос.

– Тоже всё прошло удачно. Теперь ты понимаешь, сколько будут стоить ваши снимки? Да любой репортёр левую руку отдаст, не задумываясь… или правую…

Амма секунду помолчала, сморщив лоб:

– Всё зависит от того, какой рукой кто привык сам себе делать приятное.

Из-под одеяла снова показалась голова, и улеглась на подушку:

– Фу, ты такая вульгарная…

Лис уже сладко зевал, устраиваясь поудобней, но подруга не давала уснуть:

– А вы оба больные на голову! О родителях подумали?

Набежавший было сон, как рукой сняло, сердце бешено заколотилось в испуге, и эволэк снова подал голос:

– Они уже видели?

Он даже и не знал, что даст ему любой из двух вариантов ответа? Если да, то что? Уже успокоились, и приняли всё как есть, ведь они не замахивались на основу – осторожничали, как бы чего не вышло? А может, разозлились так, что теперь и говорить со своими детьми не захотят? А если не знают? Ведь в любой момент может открыться дверь, и…

– Да, не пугайся ты так, всё образуется, – Амма погладила его по голове, – Я вас не брошу, и Оля тоже.

Но через щёлочку, оставленную в белом коконе, она видела пару глаз, и написан в них был не только страх, но и тот же вопрос. Девчонка вздохнула, похлопала денежным веером по своим коленкам:

– Нет, они ещё ничего не знают. Вы хороши, но и ваши кураторы приняли решение – не говорить ничего до выхода из погружения.

Она соскочила на пол, и добавила, направляясь к выходу:

– Не знаю, только, хорошо это, или плохо.

В коридоре уже слышался быстрый бег маленьких колёсиков каталки – Афалию уже везли назад в палату, и теперь настал его черёд.

* * *

ИБиС расцвёл флагами, как неведомый цветок подставил яркому солнцу бессчётные лепестки всех возможных оттенков: прошло всего двое суток с момента прорыва аномалии в атмосферу, а вся огромная площадь уже была убрана от принесённого неистовыми ветрами мусора. Собственно, леса института, как и две другие защитные полосы не пострадали – воронка опустилась на землю на безопасном расстоянии. Всё, как и рассчитывали.

Погожий денёк добавлял хорошего настроения, а взгляд радовался, видя безупречные лужайки и клумбы, аллеи и сады, набережные и дорожки. Дом эволэков снова ожил, спрятав под обновлённым обликом следы недавнего взрыва. Ни что, ни с наружи, ни внутри, не напоминало о произошедшей трагедии, только обелиски на Аллее Памяти, да Вайнары, увековечившие память о храбрецах.

Но сегодня никто не скорбел, и даже павшие, думается, не захотели бы, чтобы в такой знаменательный день кто-то ходил с потухшим взглядом, и заплаканным лицом. Сегодня праздник, и они, воины, отдали свои жизни ради этого светлого дня, отдали, чтобы люди радовались, а не убивали себя горем.

У главного входа, ведущего в центральный туннель, бурлил водоворот людей – родных пустили, наконец, к детям. Почти полгода расставания, бессонных ночей, коротких сеансов связи со смертельно уставшими кураторами. Каково это, не видеть дорогих сердцу девчонок и мальчишек так долго, мучиться сомнениями и тревогами? Они были рядом, но бесконечно далеко, они в неприступной крепости, оснащённой по последнему слову техники, но в то же время они на самой передовой, и только железная храбрость бережёт их от смерти. Они были на войне, войне за будущее.

Но стих бой, устало запел горн, и над развалинами поверженного вражеского бастиона гордо реял флаг с Вечным Цветком.

Доронины и Раткины дружно высыпали из машин под жаркие лучи Авроры – был уже конец лета. Улыбаясь знакомым и не очень людям, тут все – одна большая семья, они деликатно лавировали между прибывшими родными и близкими всех работников института. Жаркие объятия, скупые, и не очень скупые, слёзы радости празднично одетых людей заставляли светиться их лица в улыбках. Но взгляды, полные нетерпения, с жадностью ловили в весёлой и шумной толпе знакомые лица, и не находили. А уж, кода дорогу им преградила целая делегация…

Гости даже опешили, почуяв недоброе. Хельга смотрела им в глаза уверенно, но как-то сосредоточенно настолько, что от этой сосредоточенности веяло минусовой температурой. Полякова же, и Сафирова явно не находили себе места. Хоть они уже и взрослые женщины, но простого человеческого желания удрать куда-нибудь подальше, скрыть член Учёного Совета и куратор не могли.

– Что-то случилось? – улыбка у деда Николая погасла одной из первой.

Саша сделала решительны шаг вперёд:

– Даже не знаю, как и объяснить всё случившееся, но я хочу попросить прощения.

Доронина так стремительно менялась в лице, что Эдуард взял маму под руку. Видя, что ещё минута, и женщину придётся отпаивать чем-то антисердечным, Марина поспешила всех заверить:

– Ваши дети живы, и чувствуют себя прекрасно, не поймите нас превратно, просто…

Она сглотнула ком, так что продолжила Хельга:

– Океанес их заметно изменил.

– Что значит, изменил? – Губернатор от изумления не замечал ничего вокруг.

А посмотреть было на что. Собравшиеся эволэки уже знали, в чём причина странного поступка руководства, и замерли, внимательно следя за разыгравшейся сценой.

– Вы можете объяснить, что стряслось? – Андрей Николаевич ещё не потерял самообладание, хотя и прекрасно понял – случилось ЧП, не меньше.

– Это проще показать, чем рассказать.

Все обернулись на голос.

Амма сдержала слово, появившись в нужный момент и в нужном месте. Прилично одетая в платье-колокольчик нормальной, до колена, длинны, василькового цвета, девушка была прелесть как хороша, и непривычно вежлива: