Жена врага. Ты станешь моей - Мия Фальк

— Кажется, я начинаю понимать.

Бросаюсь за ним следом, но меня останавливает охрана. Сафонов в сопровождении пары своих бугаев скрывается в здании, а я устраиваю скандал, так, что одному из мужчин в черных пиджаках даже приходится набрать хозяину.

— Сиди смирно! — приказывает он мне тогда. — Возвращается.

И правда, через какое-то время в дверях здания показывается Сафонов. Провожает его человек в белом халате, что-то говорит вслед. Олигарх кивает и вид у него такой словно лимон пришлось целиком проглотить.

Я замираю. Теперь мне ясно: то место, в которое мы попали — больница.

— Он — мой смысл жить, — бросаю Сафонову когда он останавливается возле машины, не надеясь на ответную реакцию.

Но мой спутник вдруг поджимает губы:

— Я правда не ожидал.

Вырываюсь из лап его охранников.

— Архипова врала, но я думал не об этом…

— Что?! — сердце прямо кровью обливается.

Сафонов хмурится.

— Если с ним что-то не так… — бросаюсь вперед.

Валерий стоит на моей дороге как скала, перегораживая путь, и я понимаю: попробую бить его, в грудь кулаками стучать — безрезультатно.

Я видела его без рубашки — груда мускулов. Захочет, никакая охрана не понадобится. Сафонов не даст мне своевольничать и не позволит убежать.

Чуть-чуть отодвигаюсь, понимая, что Валерий, наверное, единственный мужчина, перед которым приходится отступать.

Но я почему-то и не хочу противостоять ему. Это что-то инстинктивное. Животное. Я чувствую, что именно ему я и хотела бы подчиниться.

Сафонов вдруг наклоняет голову, давая этим жестом знак охране не трогать меня и бугаи расступаются.

Мне кажется, что в первый миг их главарь даже делает шаг мне навстречу и словно пытается раскрыть объятия чтобы меня утешить, но вовремя останавливается.

Действительно. Такие вещи не про Сафонова Валерия.

Я тоже делаю шаг назад. Странно это ждать того, что человек, который собирается меня замуж продать, прижмет к груди и пожалеет.

Набираю воздуха в легкие. Сил у меня практически не осталось потому что в последнее время навалилось столько всего, что ноги практически подкашиваются. Так хочется чтобы кто-нибудь уже заступился за меня. Чтобы сказал, что берет на себя все мои проблемы.

Но глупо об этом мечтать. Собираю остатки гордости и сил. Смотрю в лицо Сафонову.

Я должна все узнать.

— Что с моим сыном?

Он глядит в сторону, несколько мгновений медлит, потом говорит:

— Я зря взял с собой тебя.

И тут я уже готова броситься на него с кулаками.

— Почему?! Ты думаешь, что мать не имеет права… — Сафонов перехватывает мое запястье и смотрит в глаза ледяным, до глубины души пронизывающим взглядом.

— Имеет, — вырываются у него слова. — Послушай…

Приподнимает руку так, что я практически остаюсь болтаться в воздухе, приподнимаясь на цыпочках. Ну и силища у него! Удивляюсь уже не в первый раз.

— Я знал, что Архипова обманывает, — щурится, отводя взгляд. — И сам выяснил верный адрес. Удивился конечно несказанно.

Как будто шум какой-то странный стоит в ушах. Так что с моим мальчиком? Надеюсь, он не…

— А потом вспомнил, что вытряс из этого твоего мудака, — очевидно, что так Сафонов называет моего теперь уже бывшего мужа, Эдуарда.

Я забываю о том, что должна была бы сопротивляться и просто повисаю на руке у моего похитителя. Теперь в ногах готова была бы у него валяться, только бы отвел беду, которую я сердцем чувствую. По правде я все это время с исчезновения Руслана ни на минуту не ощущала покоя. Как будто чувствовала…

Но кто он такой? Сафонов же не господь-бог.

Сейчас читаю на его лице признаки смущения — словно он и сам понимает.

Мои губы приоткрываются.

Хочу узнать ответ: а вот он спас бы моего сына, если бы мог?

— Короче, — Сафонов отводит глаза. — Он мне признался что ребенок… пострадал.

Сжимает челюсти, прерывается. Я не дышу.

— Узнал я еще неделю назад, — Сафонов наконец опять становится спокойным и внешне будто бы безразличным. — Я выяснить попросил подробности, когда прислали этот адрес.

Кивает в сторону, как я теперь уже понимаю, больницы.

— Почему там, — докладывается Сафонов. — Так вот. Ты когда заявление на него подала, козлина вспылил. Сел в тачку и погнал с ребенка родственникам отдавать. Разбился вот как раз в этих местах.

Я перевожу взгляд на больницу.

— Да, — слышу голос Сафонова как будто издалека. — Сам пристегнутый был, а парня… Парня даже из областной больницы не забрал!

— Что с ним? — почти беззвучно выдыхаю.

Тогда Сафонов почти нежно отпускает мою руку и несколько мгновений смотрит мне в глаза, как будто спрашивает: “Выдержишь?”.

Я вздергиваю подбородок. И не такое приходилось…

Но тут ноги как будто подворачиваются, слезы выступают на глазах. Да я уже просто… Все, что в последнее время происходило, похоже на каток, вжимающий меня в асфальт.

Сафонов вдруг прижимает меня одной рукой к своей груди. Жест почти нежный. Наверное максимально доступный такому человеку, как Валерий.

Я не выдерживаю и начинаю беззвучно плакать, потому что помню как Эдуард пропал тогда на четыре дня. А потом вернулся с загипсованной рукой и синяками. Сказал, что получил все это в пьяной драке. Ведь я, тварь такая, позволила себе на него жаловаться и он стресс в баре снимал. А потом, собственно, на нервах подрался.

Эдуард тогда мне соврал, что честь мою защищал перед собутыльниками. Мол, приняв алкоголя, рассказал другим мужикам о том, что происходило в нашей с ним семье и те стали обзывать меня худшими словами.

Сжимаю кулаки до боли. Уверена, что на ладонях останутся следы ногтей.

Я знала, я уже тогда знала, что он что-то скрывает!

— Он… инвалидом остался? — решаюсь наконец на эти слова.

— Я слышал, что ребенок так и не проснулся после операции на мозге, — звучит как приговор и я чувствую как уходит из-под ног земля. — Кома.

Сафонов ловит меня уже обеими руками. Ставит на ноги и заставляет посмотреть себе в глаза.

— Слышишь, Эльвира, я найду ему врача, — звучит так уверенно, что я перестаю сомневаться. — Лучшего из-за границы выпишу. Абрамова обоим нам про ребенка соврала: тебе сказала, что он жив, а мне — что умер. И она бы могла прикончить его, узнав для чего мне все это надо. Хорошо, что у меня есть… чутье и надежные люди.

Сафонов легонько встряхивает меня за плечи и я чуть-чуть прихожу в себя. В ушах звенит. Реальность плывет перед глазами. Я не могу поверить в то, что услышала. Хотя и сомневаться у меня причин нет.

— Вот только дурак я,