Проект «Аве Мария» - Энди Уир

так как в ходе телефонной конференции шесть государственных лидеров очень на этом настаивали. В итоге я сдалась.

— А вы… — Локкен повернулась ко мне.

— Райланд Грейс, — представился я.

Она прямо дернулась от неожиданности.

— Тот самый Райланд Грейс? «Анализ теорий, рассматривающих воду как основу жизни, и переоценка прогнозов эволюционных моделей» — ваша работа?

— Да, — кивнул я. — Вас что-то не устраивает?

— Вы знамениты, — улыбнулась Стратт.

— Скорее, печально известны, — строго поправила Локкен. — Ваша по-детски наивная статья стала пощечиной всему научному сообществу. Он работает на вас? — спросила она у Стратт. — Какая нелепость. Все его гипотезы о внеземных формах жизни оказались неверны.

— Моя гипотеза заключалась лишь в том, что для развития внеземной жизни не требуется вода. И тот факт, что обнаруженные нами организмы нуждаются в воде, еще не доказывает мою неправоту, — парировал я.

— Еще как доказывает. Две разных формы жизни, развивавшиеся независимо друг от друга, нуждаются в воде…

— Независимо? Вы в своем уме?! — вспылил я. — Вы искренне полагаете, будто нечто, столь сложное, как митохондрия, могло сформироваться одинаково дважды?! Ясно, что это результат панспермии![91]

Локкен отмахнулась от моих слов, словно от назойливого насекомого.

— Митохондрия астрофага очень отличается от земной. Очевидно, что они развивались независимо друг от друга, — заявила она.

— Но они на девяносто восемь процентов идентичны!

Стратт деликатно кашлянула.

— Не знаю, из-за чего вы спорите, но давайте…

— Эта идиотка, — я направил обвиняющий перст на Локкен, — считает, будто астрофаги возникли независимо от земных организмов, хотя совершенно очевидно: обе формы жизни связаны между собой!!!

— Очень увлекательно, но… — попыталась вмешаться Стратт.

Локкен грохнула кулаком по столу.

— И как, по-вашему, их общий предок умудрился преодолеть межзвездное пространство?!

— Так же, как его преодолевают астрофаги! — выкрикнул я.

Локкен подалась вперед, нависая над столом.

— Тогда почему мы до сих пор не встречали живые организмы из других звездных систем?

— Понятия не имею! — Я даже привстал со стула. — Может, всему виной случайность.

— Как вы объясните разницу в строении митохондрии?

— Четыре миллиарда лет эволюции, шедшей своим путем.

— Хватит, — негромко произнесла Стратт. — Вы что здесь устроили? Научными знаниями меряетесь? Мы собрались не для этого. Доктор Грейс, доктор Локкен, пожалуйста, сядьте!

Я шлепнулся на стул и скрестил руки на груди. Локкен тоже уселась на место.

— Доктор Локкен, — начала Стратт, вертя шариковую ручку, — вы изводили правительства разных стран назойливыми требованиями, чтобы мне вставляли палки в колеса. Снова и снова. Изо дня в день. Я в курсе, что вы мечтаете участвовать в проекте «Аве Мария», но не допущу разжигания международного конфликта. У нас нет времени на политические интриги и имперские амбиции, которые всегда сопровождают крупнейшие проекты.

— Я тоже не рада нашей встрече, — призналась Локкен. — Я здесь, к своему и вашему огромному неудовольствию, только потому, что у меня нет иного способа указать вам на конструктивный недостаток «Аве Марии».

— Мы выслали предварительные чертежи, ожидая в ответ общие комментарии. А вместо этого нас в приказном порядке вызывают в Женеву, — со вздохом сказала Стратт.

— Ну так запишите мои слова под грифом «общие комментарии».

— Можно было ограничиться электронным письмом.

— Вы бы его удалили. Вам придется выслушать меня, Стратт. Это важно.

Стратт еще немного покрутила ручку.

— Ладно, я здесь, — сказала она. — Говорите.

Прочистив горло, Локкен произнесла:

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но «Аве Мария» — прежде всего лаборатория. Лаборатория, которую мы можем послать на Тау Кита, дабы выяснить, почему эта звезда — и только она — не подверглась заражению астрофагами.

— Верно.

— Тогда, полагаю, вы также согласитесь, что бортовая лаборатория — важнейшая часть корабля?

— Да, — кивнула Стратт. — Иначе миссия бессмысленна.

— В таком случае у нас серьезные проблемы, — Локкен выложила на стол несколько листов бумаги. — У меня здесь список аппаратуры, которую вы хотите установить на борту. Спектрометры, секвенаторы ДНК[92], микроскопы, стеклянная тара для химических исследований…

— Я знаю, что в списке, — перебила Стратт. — Собственноручно его подписывала, давая добро.

— Большинство из перечисленного, — Локкен бросила листы на стол, — не будет работать в невесомости.

— Мы об этом подумали, естественно. — Стратт раздраженно закатила глаза. — Компании по всему миру выпускают специальные серии этого оборудования, рассчитанные на невесомость.

Локкен неодобрительно покачала головой.

— Вы хоть представляете, сколько подготовительных исследований проводилось при разработке электронных микроскопов? Газовых хроматографов? И всего остального из списка? Столетие научного прогресса возникло как результат многих ошибок и просчетов. И вы сочли, будто оборудование, предназначенное для нулевой гравитации, сразу же заработает?

— Не вижу иной альтернативы, если только вы не изобрели способ поддержания искусственной гравитации, — холодно отозвалась Стратт.

— Мы его изобрели. И очень давно, — настаивала Локкен.

Стратт кинула на меня изумленный взгляд. Безусловно, эти слова застали ее врасплох.

— Видимо, доктор Локкен говорит о центрифуге, — подсказал я.

— Я знаю, о чем говорит доктор Локкен, — огрызнулась Стратт. — Каково ваше мнение на сей счет?

— Я об этом не задумывался. Пожалуй… может сработать, — медленно ответил я.

— Нет. Такое не полетит, — запротестовала Стратт. — Не надо усложнять. Конструкция должна быть предельно проста. Большой цельный корпус, минимум движущихся частей. Чем больше наворотов, тем выше риск поломки.

— В данном случае риск оправдан, — не унималась Локкен.

— Тогда пришлось бы добавить «Аве Марии» громадный противовес, — Стратт поджала губы. — Прошу прощения, но у нас и так едва хватает энергии на выращивание астрофагов в расчете на нынешнюю массу корабля. Мы не можем ее удвоить.

— Погодите! У нас есть энергия для производства топлива в полном объеме? И с каких пор? — не выдержал я.

— Утяжелять корабль не потребуется. — Локкен шлепнула на стол еще один документ. — Если имеющуюся конструкцию поделить пополам между обитаемым отсеком и топливными баками, обе части будут иметь подходящее для центрифуги соотношение масс.

Стратт впилась глазами в чертеж.

— Вы хотите поместить все топливо с одной стороны? Это же два миллиона килограмм.

— Нет, — тряхнул головой я. — Топливо израсходуется.

Они обе уставились на меня.

— Это самоубийственная миссия, — пояснил я. — К моменту прибытия на Тау Кита топлива уже не останется. Доктор Локкен выбрала точку разделения так, чтобы хвостовая часть корпуса весила в три раза больше носовой. Отличное соотношение масс для центрифуги. Идея может сработать.

— Спасибо, — поблагодарила Локкен.

— И как вы собираетесь разделять корабль пополам? — недоумевала Стратт. — Как он трансформируется в центрифугу?

Локкен перевернула лист с чертежом обратной стороной, и мы увидели детальное изображение, на котором область между двумя половинами корпуса была обозначена как «Обтекатель кабеля».

— Между обитаемым отсеком и хвостовой частью корабля находятся кабельные барабаны. Раздвинув обе части корпуса на сто метров, мы обеспечим ускорение силы тяжести в один g.

Стратт задумчиво обхватила