История средневековой философии - Альберт Штёкль

за шагом за учением арабских мыслителей, опровергая его со всею силой своей богатой диалектики, и не упускает случая обстоятельно обосновать противоположные тезисы.

7. Предикат может относиться к субъекту, по учению Вильгельма, двояким образом. Это – praedicatio secundum essentiam и praedicatio secundum participationem. Первое предполагается вторым. Так, предположим, напр., что существует благо благодаря участию в благе другого и что это другое благо также есть благо благодаря участию в благе третьего. Таким образом, мы должны или идти в бесконечность, или закончить ряд таким существом, которое есть благо уже не per participationem, но per essentiam. Первое предположение нелепо, следовательно, остается принять последнее.

8. Применяя этот принцип к бытию, мы должны будем дойти до Бога, как необходимо через Себя и из Себя сущего. Есть вещи, которым бытие принадлежит только per participationem, так как сами по себе они могут существовать и не существовать. Если это так, то мы должны, раз не хотим уходить per absurdum в бесконечность, предположить такое существо, которому бытие принадлежит уже не per participationem, а per essentiam, которое существует, таким образом, из себя и необходимо, так как в противном случае praedicatio бытия рег participationem было бы невозможно. А это из Себя и необходимо сущее и есть Бог.

9. Этим уже сказано, что все вещи, кроме Самого Бога, существуют только по причастию бытию Бога и потому суть Его творения. Возможность их также обусловлена Богом, поскольку Он мог вызвать их к бытию. Совершенно неосновательно мнение философов, что вне Бога существует субстрат возможности, потому что раз мы признаем материю за носительницу возможности, то этим мы уже приписываем ей бытие, но тогда позволительно спросить, откуда же это ее бытие? Если же материя есть самая возможность, то утверждение это будет совсем абсурдным, потому что возможность как таковая есть только определенное отношение к действительности, а отношение, подпадая под категорию акциденции, никогда не может существовать само по себе.

10. Могущество Божие, дающее вещам их бытие, должно быть мыслимо в качестве самой высшей и совершенной силы, так как Бог, как абсолютно совершенное существо, исключает всякое ограничение, следовательно, и ограничение своей силы. Эта божественная сила не была бы наивысшей и наисовершеннейшей, если бы она была предопределена к одному действию; поэтому сама по себе она относится безразлично к всевозможным действиям. А если это так, то только через волю она может приходить в движение и направляться к определенному действию. Следовательно, мы должны приписать Богу и волю, притом волю свободную. Но так как свободная воля немыслима без познания, которое руководит ею, то мы должны мыслить Бога существом познающим.

11. Из этого опять следует, что существование вещей ближайшим образом зависит от могущества Божия, но постольку, поскольку оно приводится в действие и определяется свободной волей Бога и руководствуется Его божественным познанием. Таким образом, божественный разум носит в себе идеи – первообразы всех вещей, божественная воля решается творить по этому первообразу вечной Премудрости, а могущество Божие приводит это решение в исполнение.

12. Итак, совершенно неправильно учение арабских философов, что Бог творит все, находящееся вне Его, только при посредстве своего мышления. Без воли Божией невозможно никакое творение. Точно так же несостоятельно и утверждение философов, будто непосредственно от Бога исходит только первая интеллигенция, множественность же вещей происходит через посредство последней. Это неверно, потому что божественное познание относится в равной степени ко всему познаваемому: ему ничто не ближе и не дальше. Все идеи вещей содержатся в одинаковой степени в божественной Премудрости. Бог все творит поэтому непосредственно. Изречение «ab uno non est nisi unum» относится исключительно к естественной, а не к свободной причине. Но Бога необходимо мыслить именно в качестве свободной причины.

13. Далее, мир не может существовать вечно, как утверждают философы. Напротив, он должен иметь свое начало. Вильгельм старается доказать это различными доводами. Мы приведем только один из них. Так как мир не необходимо существует, то он сам по себе только возможен. Но возможность относится к действительности, как небытие к бытию. Следовательно, мир сам по себе есть ничто. Бытие же свое он получает извне, от божественной причины; а то, что присуще вещи самой по себе, всегда предшествует тому, что дано ей извне. Следовательно, мир должен был не существовать, не быть прежде, чем стал существовать в действительности. Таким образом, очевидно, что мир получил свое бытие после небытия и имел начало. Этот вывод является особенно естественным при том предположении, что мир получил свое бытие от Бога, потому что в этом случае необходимо признать первое мгновение, когда мир стал обладать бытием, сообщенным ему Богом. Это первое мгновение и есть не что иное, как начало мира.

14. Вильгельм высказывается также и против обычного для арабских философов ограничения божественного Провидения областью всеобщего. Если Бог, говорит он, создал вещи, обладая познанием и свободой, то ничто, даже самое незначительное, не может быть изъято из сферы Его попечения и познания, потому что, сотворив вещи по Своему свободному самоопределению, Бог предопределил каждой особую цель, и должен, насколько это от Него зависит, направлять ее к достижению этой цели, так как Он не может не стремиться к осуществлению Своих собственных намерений. Зло в мире еще не говорит против божественного Провидения, потому что в конце концов оно вынуждается служить целям добра.

15. Если, наконец, философы отделяют деятельный разум от души и признают его единой силой, действующей во всех людях, то и это, по учению Вильгельма, является недостаточно обоснованным положением. Знание обусловлено не озарением души со стороны чуждого ей разума, а непосредственно очевидными принципами, принадлежащими ей по природе. Душа познает их в Божественном Слове, отражающемся в ней, как в зеркале, в котором она созерцает по мере своих сил вечные законы истины и добра. Вообще нельзя полагать различия между деятельным и возможным разумом, так как силы души не отличаются реально друг от друга.

16. К Вильгельму Овернскому примыкает далее доминиканец и учитель сыновей Людовика Святого Винсент из Бове († 1264). Он написал большое энциклопедическое сочинение под заглавием «Speculum», в котором собрал и изложил на основании известных ему авторов всю совокупность человеческих знаний – философских, естественнонаучных и исторических. За это сочинение он получил название Speculator. Оно разделялось на три части «Speculum doctrinal», «Speculum historiale» и «Specillum natural». К ним автор намеревался присоединить еще «Speculum morale», но смерть помешала ему окончательно обработать эту часть[59]. «Зеркало природы, – говорит он, – обнимает природу и ее свойства, зеркало науки – материю и форму всякого знания, зеркало морали – добродетели