Наводнение - Сергей Хелемендик

– А ну-ка, есть ли тут в зале негриты такие же вкусные, как эта шоколадная малышка? Давайте все сюда, пока я не съел эту девочку! Всех я не могу съесть!

И через несколько секунд на сцене танцевали десятки темнокожих девушек, танцевали так, как умеют танцевать только в Эль-Параисо, танцевали так, что у пожилых канадских туристов маслено заблестели глаза, а самые смелые из них похватали своих старушек и затопали ногами, посмеиваясь друг над другом.

Графиня давно подпрыгивала на своем стуле, порываясь вскочить, и, когда весь зал пришел в движение, она подпрыгнула высоко, как мячик, и потащила Луиса за руку, счастливо смеясь:

– Луиси, Котйнук! Пойдем танцевать вместе! – и она завертелась на месте, пытаясь исполнить то, что дается девушкам Эль-Параисо от рождения.

Луис поставил Люси на стул, взял за руки и начал танцевать на месте рядом с ней. Все, что делал Луис, он делал хорошо, но танцевать так, как умеют в Эль-Параисо, он не умел. Можно было бы сказать, что Луис танцевал лучше, изящнее, отточеннее и мягче, но не так! И жители Ринкон Иносенте, отдавая должное его искусству, обычно покачивали головами, улыбались до ушей и говорили: «У вас нет «сальсы» в крови! «Сальса» – это в крови!»

У графини «сальсы» в крови тоже не было, но она танцевала умилительно смешно, показывая, что внуки Марии не зря часами обучали ее сложным движениям танцев Эль-Параисо.

Танец длился не меньше четверти часа. За это время Оскар таким же приятным хрипловатым речитативом провел на сцене целую серию диалогов с танцующими девушками. Кому-то он пообещал прийти в гости, подробно расспросив адрес и поинтересовавшись, в какое время дня бабушка спит особенно крепко. У девушки не было бабушки, а Оскар не собирался навещать ее, но таков был ритуальный юмор «сальсы». Кого-то Оскар похлопал пониже спины, громко восхитившись тем, как приятно это делать, и выразив жгучую зависть и ревность к имевшим законное право доставлять себе такие удовольствия кавалерам. Счастливчики-кавалеры с хохотом наблюдали, как изысканно Оскар ласкает их подруг. Это тоже был юмор «сальсы».

Наконец выбрав высокую, похожую на монумент, не очень молодую негритянку с неохватными формами, Оскар подмигнул оркестру, и музыканты перешли на более мелодичный и спокойный ритм «Ча-ча-ча». Оскар обнял монументальную негритянку и ловко повел ее в сложном, полном понятных только знатоку оттенков танце.

Графиня продолжала танцевать и с восторгом рассматривала Оскара.

– Какой смешной дядя! – воскликнула она, когда Оскар в изнеможении опустился на пол. Он имел обыкновение отдыхать, разлегшись прямо на сцене и благосклонно выслушивая похвалы зрителей. – На пол лег, как собачка! Устал, наверное, бедненький… – пропела последние слова графиня, удачно передразнивая речитатив Оскара, что вызвало дружный смех у всех, сидевших за столом.

По законам Эль-Параисо детей не пускают в кабаре, но в «Золотой черепахе», роскошном заведении на берегу океана, графиня Люсия Сантос Родригес была всеобщей любимицей и ее пускали туда в любое время, воздавая такие почести, что, казалось, официанты кабаре знают об аристократическом происхождении прелестной синеглазой девочки с соломенными, легкими, как пух, локонами. С графиней в кабаре обращались почтительно, солидно, что ей очень нравилось. Зато, встретив ее на улице, официанты, словно наверстывая упущенное, фамильярно брали графиню на руки и осторожно целовали в загорелые и румяные одновременно щеки. Это не всегда нравилось Люси, но она деликатно терпела.

Похожий на профессора метр в золотых очках лично готовил графине молочный коктейль «Рон банана Мишель» – воздушную белоснежную смесь измельченного до крупиц льда, бананов, молока, специй, сахара и рома, который в специальном коктейле для графини заменялся ананасовым сиропом. Люси умело и сосредоточенно посасывала коктейль через соломинку, краем глаза посматривая на графа и тихонько приговаривая:

– Видишь, как я медленно пью «банана мишелю»! И глоточки у меня такие маленькие, чтобы горлышко не заболело!

Такой же «банана мишель» был в высоком хрустальном бокале Луиса. Брать более крепкие коктейли граф ему пока не советовал. Граф и Ивис пили «дайкири» – лучший, по словам Луиса, коктейль, созданный воображением настоящего художника1.

На хрустальном блюде посреди стола, накрытого розовой скатертью, лежали очищенные бананы, ломтики арбуза и нежно любимые графиней манго. Люси постепенно пододвигала блюдо к себе, пока наконец не завладела им безраздельно и не занялась фруктами всерьез. Капли сока падали на изящное, украшенное кружевами платьице графини, но Люси никто не ругал. Ее никогда не ругали…

Идея посетить кабаре «Золотая черепаха» принадлежала Луису. Он высмотрел на афишах усатую физиономию Оскара и громко объявил, что пропустить выступление Оскара было бы преступлением. Граф не возражал и не смог бы возразить, так как приглашение было сделано в присутствии графини, которая тут же деловито направилась к шкафу выбирать себе вечернее платье.

Приглашая графа в кабаре, Луис добивался, главным образом, чтобы он и Люси как можно меньше находились в своем доме. Луис решил, что если эти люди считают возможным беспокоить графа в его собственном доме лишь потому, что граф – его друг, то считать Хуана и Люси вне досягаемости Лысана, когда они в доме одни, нельзя. Граф, в свою очередь, был рад возможности не упускать Луиса из виду в течение целого вечера.

После ухода Оскара на сцену торжественно выдвинулся кордебалет кабаре «Золотая черепаха» – двадцать мулаток одинакового роста, одинаковой степени упитанности, с одинаковым гримом фантастических фиолетовых и малиновых оттенков, делавшим их лица похожими на африканские маски.

Ивис не сводила с Люси влюбленных глаз. С ней происходило то же самое, что было с Луисом, когда он познакомился с графиней два года назад. Тогда она разговаривала намного хуже, была не так сообразительна, однако Луис был очарован с первого взгляда. Ему казалось, что от Люси исходит мягкий свет чистой детской прелести. «Нет в мире ничего прекраснее прекрасного человеческого детеныша!» – часто повторял про себя Луис, глядя на графиню, и его веселые, синие глаза становились влажными…

Ивис топтала под столом ногу Луиса. Он вопросительно поднял глаза сначала на девушку, затем туда, куда показывала Ивис, и обнаружил совсем недалеко от их столика Лысана, Алексиса и Шакала, которые уткнулись в кружки с пивом, как только взгляд Луиса остановился на них.

Граф заметил появление странной троицы в кабаре четверть часа назад. Его внимание привлекла сначала физиономия Лысана, фотографию которого майор ему показывал. Граф прекрасно видел этих людей сквозь свои голубоватые, темнеющие на ярком солнце очки, и лица этих троих вызывали у него страх, смешанный с отвращением.