Бумажная клетка - Ирина Дягилева

Пульхерия кивнула, а сама подумала: «Хорошее у Павлика алиби: вечер, проведенный с женой, которая на несколько часов заперлась в ванной с парикмахершей. Это алиби развалить ничего не стоит. Достаточно найти Олю. Все прояснилось с невероятной быстротой». Она решительно встала.

– Спасибо за информацию, но мне надо бежать.

– Жаль, что ничем не смогла тебе помочь, – сказала Даша, провожая ее к дверям. Неожиданно она лукаво улыбнулась: – А я догадалась, откуда ты узнала о Павлике и папаше Гранде. Тебе Гришка сказал, правда?

– Да.

– Я знаю, что в той поездке по Америке, в которой мы сопровождали Александра Николаевича, Гришенька их застукал. Папаша Гранде тогда очень расстроился. Несмотря на свой порок, он ведет себя, как старая дева, у которой ничего не осталось за душой, кроме ее высокой нравственности. Это было так давно, что я уже и забыла. Слава богу, вспомнила, а то замучилась бы, гадая, откуда тебе стало известно…

Она чмокнула Пульхерию в щеку.

– Только умоляю, ничего не говори Герману, тем более что он работает вместе с Павликом… Ну ты понимаешь, о чем я говорю?

– Разумеется. Он считает, что гомосексуализм, как грипп, передается воздушно-капельным путем и им можно заразиться через рукопожатие. В этом смысле он еще старомоднее своего папочки. И ты не говори Паше, что я была здесь. Ни к чему ему знать.

– Конечно, – пообещала Даша. – Он постоянно твердит мне, чтобы я держала язык за зубами, но должна же я хоть иногда выпускать пар.

Глава 24

Коза Лариска

Пульхерия покидала Дашу в полной уверенности, что нашла решение головоломки. Роскошь, которой окружили себя Медведевы, была ярким тому подтверждением. Правда, у нее не было доказательств, но если немного поработать в этом направлении, они обязательно найдутся. В учетных книгах их искать бесполезно. Нужно поговорить сначала с менеджерами, потом с Германом.

В салоне, как всегда, посетителей было мало. Один менеджер со скучающим видом ходил по пятам за супружеской парой, которая все не решалась сделать свой выбор. Другой усердно полировал бок «Бентли». Менеджер, ездивший с Германом в Питер, сидел за столом администратора и отвечал на телефонные звонки. Пульхерия с трудом вспомнила его имя.

– Здравствуйте, Пульхерия Афанасьевна, – обрадованно приветствовал он ее. – Ну как дела? Герман Александрович пришел в себя после поездки?

– Да, спасибо за беспокойство, все нормально.

– Ох, и намучились мы с ним! Все-таки жизнь в этом Питере по темпам намного уступает московской. Всех приходилось подгонять, торопить. То мусор не убрали, то воду к банкету не закупили, то шары надуть и развесить забыли, то машину грязную на подиум загнали, – тараторил менеджер.

– Как это «грязную»? – машинально спросила Пульхерия.

– Мы ведь с Германом Александровичем в Питер на выставочных образцах приехали. Он на джипе, я на «Лексусе». Он приказал питерским обе машины вылизать начисто, чтобы как с картинки были. Так эти олухи «Лексус» помыли, а о джипе забыли. Представляете, на открытии салона самый лучший образец весь в грязи! Был бы настоящий скандал. Хорошо, что я вовремя заметил.

Пульхерия слушала словоохотливого Витюшу вполуха, пытаясь сформулировать свой вопрос так, чтобы не вызвать у него никаких подозрений. Не хватало еще персоналу узнать о ее сомнениях в честности начальника. Наконец она решилась:

– Скажите, Витюша, я обратила внимание на то, что на продаваемом нами товаре отсутствует цена. Это является нарушением правил торговли. Торговая инспекция может нас оштрафовать.

– За цены отвечает Павел Леонидович. Все вопросы к нему.

Ответ менеджера совершенно не удивил ее. Проработав здесь несколько месяцев главным бухгалтером, она поняла, что практически все вопросы решал Паша. Ее жених только исполнял его разовые поручения, хотя занимал пост директора. Герман решал юридические вопросы, контактировал с таможней, но основным распорядителем был, конечно, Паша. В штатном расписании он числился заместителем, но у него было право подписи финансовых документов. Поразмыслив, Пульхерия поняла, что Медведев мог, общаясь с клиентом, назначать любую цену. Все автомобили, выставленные в салоне, были исключительно дорогими моделями. Многие клиенты, стараясь скрыть свои истинные доходы, охотно соглашались с тем, что в документах о продаже фигурировала цена намного ниже реальной. Скорее всего, Паша утаивал истинную сумму сделки. Большинство автомобилей вообще не оформлялись через салон. Эти продажи фиксировались в особой тетради, которую также вел Паша. Сама она никогда не держала ее в руках. Опасаясь неожиданных визитов налоговой полиции, он, как и остальные финансовые документы, не оставлял ее в офисе, а постоянно носил в своем портфеле.

Пульхерия направилась в кабинет Германа и Павла с двойственным чувством: с одной стороны, ей совсем не хотелось встречаться с женихом, вновь выяснять отношения, выслушивать его несправедливые нудные упреки, основанные на ревности и эгоцентризме, а с другой стороны, не терпелось расспросить его о Паше. Медведева в комнате не было. Ожидая холодную, непроницаемую маску на лице жениха, к своему удивлению, она увидела нежное улыбающееся лицо. Герман выскочил из-за стола и кинулся помогать снять пальто.

– Пуляша, прости за вчерашнее, мне так стыдно. Я просто осел. Ты меня простишь?

Он обнял ее и поцеловал.

– Я тебя?

– Все утро я провел у папы. Он вновь орал как ненормальный. Обвинял меня во всех смертных грехах. Говорил, что я притащил в дом не пулю, а мину замедленного действия – это он тебя имел в виду – скоро ты бабахнешь, всем мало не покажется. Пострадает репутация семьи, что отразится на его бизнесе, особенно на его международной части. Иностранцы очень чувствительны к подобным делам. Он словно торнадо бушевал и безумствовал, требовал заставить тебя отказаться от выступления в суде. Угрожал, что отнимет у меня Катю, отправит за границу, а без ее показаний твое выступление в суде будет выглядеть смехотворно. Пока я его слушал, до меня вдруг дошло, что вчера вечером я был так же ужасен, как он. Для тебя главное то, что пострадает невиновный человек, а все остальное не имеет значения. Ты просто обязана идти до конца, не позволяй никому тебя отговорить. Неужели я мог быть таким тупым, ограниченным эгоистом?

Пульхерии стало стыдно за то, что она плохо думала о нем, не хотела встречаться. Она решила посвятить его в свои планы.

– Возможно, мне не придется выступать в суде, – начала она. – Думаю, до суда над Никитой дело вообще не дойдет. Мне кажется, я знаю, кто убил Вику.

Она рассказала о своих шагах по поиску настоящего преступника. Сначала хотела умолчать об отношениях между Александром Николаевичем и Пашей, но раздумала. Когда Герман узнал, что его отец – гомосексуалист, а Паша Медведев уже много лет – его любовник, он был в шоке. Это было видно по лицу, ставшему похожим на сосуд мировой скорби. Пошатываясь, он прошел к своему столу и тяжело опустился в кресло. Пуля налила ему воды. Он жадно пил, проливая ее на дорогой костюм. Потом долго сидел, закрыв ладонями лицо.

– Это так ужасно! Самое смешное, я все это время думал, что отец живет с Дашей, и мне было очень жалко Павла. Все порывался с ним поговорить, открыть ему глаза, но так и не решился. Представляю, как бы он надо мной потешался. Кошмар! Не дай бог, Катя узнает, что ее дед – гомик.

– Герман, сейчас другие времена…

– Только не надо об этом! – прервал он. – Так обычно говорят, если речь идет о посторонних. Но он – мой отец. Всю жизнь я боготворил его. А может, именно по этой причине он не дал маме денег на операцию.

– Ты не подумал о том, что он тоже, вероятно, страдал?

– Он страдал? Ха-ха! Она умирала, а он развлекался с мужиком!

– Герман, твой отец хотел быть таким, как все. Он женился, родил двух сыновей, он честно пробовал жить с женщиной, но его природа оказалась сильнее. Ты хочешь быть счастливым, так почему отказываешь в счастье своему отцу?

– Но мама…

– Ты прекрасно знаешь о жадности твоего отца. Скорее всего, он отказал в деньгах по этой причине, а не потому, что хотел избавиться от нее.

Пульхерия подошла к Герману вплотную, обняла за плечи, потом взъерошила ему волосы. Он с раздражением дернул головой.

– Не понимаю! Ты так спокойно об этом говоришь… Тебя волнует жизнь постороннего человека, а жизнь моей семьи совсем не трогает, – возмутился он.

– Неправда! И ты это знаешь. Просто к сексуальным проблемам я отношусь без лишней драматизации.

– Посмотрел бы я на твою реакцию, если бы ты узнала, что твой единственный сын гомосексуалист.

– Если бы подобное случилось со Степой… – Пульхерия на несколько секунд задумалась, – …вероятно, мне было бы неприятно, но настаивать на госпитализации и лечении электрошоком я бы не стала. Они так устроены, и весь мир с этим смирился. Это не болезнь, не психическое отклонение, так фишка легла. Ничего не поделаешь. Они ничем не хуже нас, просто они другие. К примеру, женщины отличаются от мужчин. Было время, когда женщины считались существами второго сорта, у нас было только два пути: либо семья, либо бордель. Считалось, ни на что мы более не годимся. Но жизнь не стоит на месте, времена меняются, изменилось и отношение к женщинам. Мы все дети природы, и выяснять, кто из нас лучше – занятие неблагодарное.