Падение Небесного города - С. М. Бладинг

Матушка сидела на стуле с низкой спинкой, сцепив руки. Она склонилась к моему брату. Макото, и он шепнул ей что-то. Она увидела женщину рядом со мной, встала на ноги, и шелк зашелестел вокруг нее.

— Сабина, — сказала она на йетянском. — Рада тебя видеть.

Быстро принесли еще стулья. Сабина схватила мою матушку за руки, прижалась щекой к одной ее щеке, потом к другой.

— Хотелось бы видеться в спокойное время.

Темные глаза матушки посмотрели на другую женщину.

— Присоединяйтесь.

Сабина опустилась на стул рядом с матушкой.

— Вы видели мою Иветту?

Матушка кивнула, вернулась в кресло и подняла руку.

— Мы ее ищем. Последний раз ее видели с другом Синна-шу, Хаджи.

Сабина покачала головой, волосы рассыпались по плечам.

— Я не знаю ничего о нем.

Я открыл рот, но от взгляда матери закрыл его снова. Макото глубоко вдохнул, глаза его при виде меня расширились. Он сцепил руки за спиной, переминаясь с ноги на ногу. Черные волосы его были стянуты в узел на макушке, от этого его миндалевидные голубые глаза сильнее выделялись на круглом лице, тело крепко обхватывала синяя туника.

Я уставился на матушку. Мне нужно было задать вопросы. Я не мог этого сделать, если не получу голос в кругу собравшихся. Он улыбнулся и зашептал на ухо матушке.

Она махнула ему и указала мне сесть на его место.

Мне принесли стул, и я устроился в нем, вокруг оказались старейшины.

— Рад тебя видеть, Синн, — шепнул мне брат. — Никаких обид. Не люблю совет. Наслаждайся, братец.

Я хлопнул его по плечу, он сидел слева. Кили встала за моей спиной. Матушка посмотрела на меня, а потом на Кили. Я видел их обмен взглядами, Кили было неловко, но она это скрывала. Руки ее вцепились в шелк одеяния.

Все уселись, и матушка подняла руку. Вперед вышел мужчина в черной форме и поклонился ей.

— Принесете кресло для главы Семьи Бахрейн? — мужчина исчез и вернулся со стулом. — И для главы Семьи Эль-Асим.

Еще поклон. Еще стул.

Она кивнула мне, темные глаза блестели гордостью. Это проверка. Но я не обратил внимания. У меня был голос.

Мы с Кили сели справа от матушки, Сабина была слева, остальные довершали круг.

— У нас ведь есть еще и глава Умиры?

Я облизнул губы. Хаджи признает себя главой Семьи? Признают ли его в Семье главой?

Решетка поднялась, принесли еще стулья и поставили между Кили и следующей женщиной. Хаджи и Иветта вышли с платформы в комнату. Они нервничали, пока шли к нам. Матушка тут же обратилась к ним:

— Умира Хаджи Нуру, — сказала она на родном языке Хаджи, нефертарианском, — этот совет видит тебя, как главу твоей Семьи, достойным представления. Ты согласен?

Он оглядел круг, под глазами пролегли темные тени, казавшиеся черными в тусклом свете.

— Согласен.

Она кивнула и указала на пустой стул рядом с Кили.

— Иветта Флёр Лебланк.

Взгляд Иветты скользнул по кругу, ладони сжались в кулаки, когда она увидела маму. Глаза ее расширились, рот раскрылся. Она шагнула вперед, но ее еще не пригласили в круг.

— Тебя в круг пригласит твоя мама, — сказала матушка на йетянском. — Я передаю ей это право. Но ты не глава и не старейшина, у тебя нет голоса на совете. Говорить ты можешь, но тебя не услышат. Понимаешь?

Иветта не сводила взгляда со своей мамы. Сабина встала, бледная рука поднялась к груди со страхом и надеждой на лице.

— Понимаешь, дитя? — повторила матушка.

Иветта кивнула.

— Садись рядом с главой Умира.

Иветта взглянула на Хаджи, неловко ступила к матери и остановилась, не зная, что делать.

— Воссоединение подождет, Сабина, — тихо сказала матушка. — Есть проблемы важнее.

Иветта вошла в круг, прошла мимо мамы и протянула руку. Сабина встала, коснулась ее ладони, всхлипывая. Губы ее дрожали.

Матушка склонила голову и коснулась женщины.

— Сабина.

Женщина из Лебланк вернулась на место, но не сводила взгляда с дочери.

Иветта села рядом с Хаджи, в глазах ее было множество вопросов.

У меня тоже они были, но я уже сидел с отцом на совете, знал правила. У меня есть голос, но я не мог использовать его без разрешения главы круга.

— С нами много Семей. На каком языке нам лучше говорить? — матушка обвела всех взглядом.

— Мы можем говорить на любом языке, — сказал Хаджи на сакинском. — Выбирайте.

Матушка открыла рот, чтобы заговорить.

Я прочистил горло, глядя на Кили. Она растерялась. Матушка замерла и с ожиданием повернулась ко мне.

Я облизнул губы. Женщина эта умела заставить чувствовать себя маленьким.

— Кили Бахрейн всю жизнь провела с Руками и говорит хорошо только на одном языке. На ханди.

Губы матушки дернулись. Послышался шепот в круге. Матушка подняла голову и продолжила на ханди:

— Глава Бахрейна, я бы советовала вам выучить какой-то еще язык, кроме языка наших врагов.

Кили покраснела и склонила голову, цепляясь пальцами за шелк одеяния.

— Ино Нами, — сказала Сабина, отведя взгляд от дочери и посмотрев на главу круга.

Матушка мрачно кивнула и указала на нее. Сабина снова встала на ноги.

— Некоторые уже слышали, что на один из городов в летаран напали сегодня. Они спасали нас. Но Руки это раскрыли.

Мы молчали, слушая ее историю.

— Мы праздновали с Дельфинами.

Матушка вздрогнула.

— Мирные люди. Руки это точно знали.

Сабина кивнула.

— Возможно. Рыцарь Прутьев Варик Праймус остановил праздник, чтобы найти Синна Праймуса.

Я покачал головой.

— Я никогда не был Праймусом, мадам Лебланк. Я всегда был и буду Эль-Асимом.

Глаза ее сузились, она опустила голову.

— Когда мы не нашли тебя в городе, он решил послать сообщение.

— Разрушив летаран и город в ней? — спросил мужчина с седой бородой. Сабина кивнула, сцепив пальцы перед собой. — Он сказал всем, кто выжил, разнести весть. Никому не прикрывать Синна Праймуса, иначе ждет смерть.

— Он хочет уничтожить весь город? — прошептала Кили, опустив зеленые глаза. — Город большой, а летаран живая. Уничтожить всех людей из-за одного?

Матушка кивнула с блеском в глазах.

— Ты много поняла за день здесь, мисс Бахрейн, — и она повернулась к Сабине. — Что еще ты можешь нам поведать? Сколько выживших?

— Четверть? Мы пытались, Нами, но их было слишком много.

— Метки не помогли? — спросил один из старейшин, я его не разглядел.

— Они из меньших Семей, — сказала Сабина. — Метки у них дело редкое, и они не связаны с водой.

Я вздохнул. Еще причина испытывать вину. Как дорого мне обойдется свобода? Смогу ли я остаться на свободе? Вдали от Никс? От Варика? Или лучше сдаться?