Жертва обстоятельств - Юрий Павлович Валин

блузки, вполне очевидно лишенная корсажа, бюстгальтера и прочих излишеств, загнанно вздымалась. Зрачки закатились. Орко-дива тоже справилась с начальным смущением, издавала негромкие, но ужасно хищные мурлыкающие звуки. Даже непонятно, это чисто орочье или тоже опционное? По тембру больше всего походило на Мордуса, учуявшего свежую печенку. Тоже совершенно дурел, извращенец.

Арнауэль вновь начало выгибать, она слепо обхватила мою шею, запустила пальцы в мои кудри, другой рукой нашарила шевелюру на голове, трудящейся внизу.

— Даааааааааааааа!

Дернула она за волосы нас неслабо, к счастью, всего один раз. Стройное тело несчастной агентессы дугой выгнулось над диваном и рухнуло назад так отчаянно, что погасли свечи на столе.

— Ещееее!

Внизу засветились желто-голубые очи опьяненной орко-дивы, но ее прекрасную голову в три руки немедля вернули к делу. Увлекшийся Бурый ничуть не возражал, да и кто б ему позволил. Но как он старался! Движения сокрушительно нежного языка даже я чувствовала, от них диван вибрировал.

Арнауэль млела, оперев одну ногу о плечо красотки под собой, высокий каблук строгой форменной туфельки слегка надавливал, одобряя ритм.

Я налила еще по рюмочке. Агент влила в себя — пила коньяк она изящно и опытно — и вдвойне опьяненно посмотрела на меня:

— Поцелуй меня. Один разок!

— Киса, давай не портить дружбу необдуманными поступками. Тебе и так неплохо.

— Да-а… ну разочек!

Вот как отказать таким томным умоляющим глазам? С другой стороны, у меня строгие принципы. Я не такая. Черт, опять нужен компромисс.

Я взяла с тарелки кружочек лимона, и мы засосались сквозь эту символическую, но чудно тонизирующую преграду. Кстати, необычайное ощущение, оригинальное. Почему-то затянувшееся. Под конец я только вкус помады и чувствовала. Наконец, эта сочная и сомнительная дегустация закончилась.

— Ах! — Арнауэль выплюнула остатки кожуры.

— Расслабься, просто расслабься, — я убирала очень согревшиеся ладони агента откуда не надо.

— Да-ааа, — ее язык играл с тяжелыми украшениями на моей груди, и не только с ними, такое ощущение, что бархат очень слабая защита в подобных ситуациях.

Я схватила бутылку и прямо из горлышка попыталась убавить себе чувствительности. Не очень помогло. А если с лимончиком?

Мы снова целовались, пронзая нетерпеливыми языками сочную лимонную мякоть. Казалось бы, чисто гастрономические ощущения, но почему-то не отрезвляющие…

— Мммммм…

Это я или она? Как-то все запуталось, особенно руки. Одна из ладоней Арнауэль оказалась глубоко в голенище моего сапога, другая наоборот. А я зачем ее именно так трогаю?

К счастью, долго просидевшая на диете агент внутренней безопасности не была способна все уж чересчур запутывать. Ее начало колотить, и боюсь, как мы не пытались заглушить звуки поцелуями, взвыла Арнауэль на весь этаж. Ну и ладно, не все же другим постояльцам шуметь.

Мы задыхались. Она от полноты выплеснутых чувств, я от прилива опять же чувств. Вообще я полагала, что ночь пройдет в чисто деловой, переговорной обстановке. Немного ошиблась. Так что мне теперь, лопнуть⁈

— Мне выйти? — слабо пролепетала Арнауэль. — Твой ведьмак, он…

— Вряд ли у тебя получится даже встать. Можешь просто отвернуться, — я пнула каблуком орко-диву.

Она, в смысле, изнемогающий Бурый, с готовностью опрокинулся на ковер. Я слетела к нему. Вопиюще одубевший выступ под бархатом не позволял справиться с дурацким подолом. Выше нужно разрезы проектировать, выше! Сходящий с ума мальчик рванул ткань, я помогла ногтями. Из трещащей ткани вырвалось то, что должно было вырваться. Да, настоящее, орочье, без всяких там сложностей.

Я рухнула сверху. Изящные руки поймали меня за голенища сапог, с недамской силой рванули к себе. Святой ИИ, о, как меня мальчик принял! С какой незамутненной искренностью! Все шесть килограммов золота на мне звякнули в единый такт. И еще раз…

Кажется, я немного повыла. Потом мы с Бурым целовались, извиваясь на полу. Плевать, что он был сейчас особо грудастый, главное-то в нем оставалось неизменно. Я кусала толстый язык, он входил поглубже в горло. И все входило. Исходя нетерпением, мы ритмично извивались, поочередно оказываясь сверху. Почти одинаковые, хлещущие кудрями и сбивающие ботфортами ковер, непрерывно сдирая ноготками друг с друга клочья бархата, лязгая удвоенным золотом. Глаза наши сияли, отблески зрачков метались по гобеленам на стене и потолку, ах, да мы все равно почти ничего не видели, ощущение долгожданной полной близости затмевало все. Собственно, и наличие двух эксклюзивных бюстов немного влияло.

О, да! Завелись чуть больше чем обычно. Все-таки целая ночь без отдыха.

Стало уж окончательно хорошо, но тут я осознала, что за стеной стреляют. Густо, часто, и даже очередями. Как не вовремя!

Кажется, мы все же достигли главного, хотя я уже тянулась за обрезом. Но полностью осознать не получилось: в дверь врывались какие-то упыри без опознавательных знаков, но с автоматами. Я успела выстрелить в первого, Бурый, крутанувшись на груди, достал кого-то мечом, Арнауэль метнула кинжал… Но нам навстречу плескались огни очередей…

* * *

— Вот ослы, еще бы хоть минутку, — прокряхтел Бурый, поднимаясь с ковролина. Он был уже без опции, в приличной набедренной повязке.

— Ты прав, — я поднялась. — Но вот так обычно и случается. Гарантированные производственные трудности.

— Черт! Он разве не ведьмак⁈ — сидящая под вешалкой миниатюрная темноволосая женщина в ужасе и неверии пялилась на Бурого.

Мальчик таращился на нее, пытаясь сообразить что происходит, но я уже осознала.

— Гражданка агент, давайте-ка без предрассудков. Нам и так не очень комфортно. А ты, Боря, живо в ванную, халат там набросишь. Ты еще не совсем успокоился.

— Э, только нас пусть не задавит, — предупредили из коридора.

— Я не поняла, что, тут все без прописки, бомжующие? — возмутилась я.

Рита-Маргарита и ее Юра выглядывали из санузла, вид у них был эльфийски-легкомысленный, но приличный. Подали халат смущенному мальчику.

…— Понимаете, теть Зин, они с двух сторон, а ствол у нас один, — оправдывался Юра. — Рита троих замочила, но ведь автоматы…

— Нужно было на подходе встречать и прямо в окне гопников валить, — мрачно сказала я.

— Не слышно было, как лезут, — пояснила Рита. — Я без намека, просто действительно неслышно.

Хорошо что без намека, а то я была готова живо языки укоротить. Расстроилась: мальчики мои там остались, клан разъединен. Инструкции у них есть, но будут волноваться.

— А кто это вообще был? — решился вставить слово Бурый, опуская в пасть остаток бутерброда с колбасой. — Откуда у них