СССР: вернуться в детство 6 - Владимир Олегович Войлошников

Компашка начала растягиваться вокруг нас полукольцом. По-хорошему сваливать им явно было неинтересно. Их было больше, они были у «себя на районе» — а тут мы, такие, вроде бы, для битья удобные. Да ещё в красивой новой военной упаковке, это же вдвойне приятнее.

Вот, с-сахар-р-р, где моя КГБ-шная охрана, когда она реально нужна? Не то чтоб я сильно боялся, но вот сегодня драки хотелось избежать, чё-то я не в настроении был. Шёл бы мимо какой-нибудь милиционер… Фиг вам, называется! Сколько раз из десяти вам попадалась милиция, когда она срочно нужна? Один, в лучшем случае.

Но это всё лирика. Потому что Батон явно настроился повеселиться. С таким, знаете, растянутым акцентом: «вИселиц-ца!»

Необходимые непроизносимые речи были высказаны очень быстро. Тем более, в плане предъявления к нам претензий у гопоты был полный флеш: бурят, чурка, очкарик, мелкий шкет и Маяк — каланча худая. Да в форме, ишь ты! В офицерьё попёрли!

Наши тоже за словом в карман не полезли. Пара изысканных намёков на интеллект и тонкие манеры — и понеслась!

Подрались мы от души. Маяк даже кого-то в воду скинул. Ну и я, естественно, в стороне не остался. Когда, фигурально выражаясь, пыль рассеялась, на ногах остались только наши. Враг повержен, зашибись! Вот теперь, по закону подлости, на объездной дороге Солнечного показался милицейский бобик.

— Ах ты ж, с*ка, где вы раньше были! — с досадой пробормотал Маяк, подбирая фуражку.

Пригребут нас, как пить дать. Пока разберутся. О! Тралик идёт с Лисихинской горы!

— Троллейбус, остановка там, бегом! — я сорвался в нужном направлении, отчаянно рассчитывая на сообразительность товарищей.

— Зима, булками шевели, бля! — о, Батон не дремлет — супер!

Мы мчались к остановке, отряхиваясь на бегу. Водитель заметил нас и потихоньку тронулся вперёд, не закрывая двери. Мы ввалились в салон, по очереди выкрикивая:

— Спасибо! Спасибо! — сразу протолкались на заднюю площадку. Видавшая виды «вологодка» вырулила на плотину и начала разгоняться, подрагивая на неровностях асфальта.

— О! Этих менты грузят! — заржал в кулак Батон.

Хорошо, на задней площадке форточек нет, а то с него станется, ещё бы выкрикнул что-нибудь злорадное. И так, наверное, по училищам сигнал дадут. Но мы тут ни при чём — правильно? Да нас там ваще не было!

— Если чё, мы на двадцатке доехали до вокзала, а там маленько прошли и на тройку пересели, ясно? — многозначительно прошипел я.

— Конечно, ты чё!

Конспирация — наше всё.

Что было менее приятно, расписные мы после драки остались — мама не горюй. То, что все в пыли, это ещё полбеды, но у половины парадка была порвана. А это косяк.

Выгрузились в Юбилейном на «Лесничестве», пыль с друг друга постарадлись обколотить.

— Всё равно хреново, — резюмировал Левитан.

— Ничё, главное — патруль не встретить! — Батон был неистребимо бодр, вот что значит — подраться человек хотел!

— А далеко нам? — Зима уныло пытался поправить оторванный рукав.

— Рядом, считай!

Отсюда до «Шаманки» нашими лосиными ногами рукой подать.

Ольга (со всеми нашими похождениями они ещё и раньше с учёбы приехали), увидев нас, сказала только:

— Твою ма-а-ать… А бойлер у нас один.

Нет, хорошо, парни в прошлый раз свои вещички у нас оставили — смысл её туда-сюда таскать, в располаге всё равно по гражданке ходить не полагается. Так что сменная одежда чистая в наличии. А мыться как? Баню можно, но придётся два часа ждать…

— Так, — Ольга положила телефонную трубку, — ты, Вовка, иди к Сергеичу. А Бато с Назимом — к тёте Вале, они у себя, и бойлер у них нагретый. Полотенца чистые на полке в ванной возьмите! И форму свою тащите сюда, чинить будем.

Из шкафов на свет на свет были извлечены две швейные машинки, и пока женское население принялось споро латать нашу парадку, мы расползлись помыться.

Пошёл я мыться. По легенде для всех тащмайор с женой — это теперь мои дядя с тётей троюродные. Типа, дальняя родня, но всё-таки. Люда его на кухне хлопотала, только крикнула: проходи, мол, Вова.

Ополоснулся, выхожу — за столом Сергеич с «дедушкой» Петровым сидят, смотрят укоризненно. Прям чувствую — «на вид» собрались ставить. А лучшая защита у нас что? Правильно!

— Недоработочка, — говорю, — товарищи. Это что же выходит? Когда не надо, ваша охрана хвостом таскается, вздохнуть лишний раз нельзя, а когда надо — тишь да гладь.

— Так ты ж не предупредил, что пешком пойдёте!

— А надо, значит, в письменной форме? Не в трёх экземплярах, случайно? В следующий раз просто возиться долго не будем, а сразу вырубать наглухо. Пусть даже с тяжкими телесными.

— Володь, даже детей?

— Сергеич, ты не нагнетай! Ты этих детей видел? Это ж урки готовые. Знаешь, такой растянутый блатной жаргончик, типа «курсачи — это будущие оферы, а оферы простых солдат на смерть посылают, а сами по штабам ныкаются…»

Петров аж крякнул:

— Это явная недоработка…

— Вот только не надо сейчас про ведущую роль партии! «…Чему нас учит семья и школа?» — и прочее, а? Я прекрасно понимаю, что выгляжу ребёнком. Но воспитать прекрасно сам кого хошь могу.

Мужики переглянулись.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Да ничего я уже не предлагаю. Буду жить, как живётся. Может, что-то полезное для родины сделаю. Не просто же так второй шанс нам с Олькой выпал. «Если бы молодость знала…»

— «Если бы старость могла», о-хо-хо… — вздохнул генерал. — Иди уж, усилим бдительность.

— Про камеры не забудьте! Камеры нам страсть как нужны. Иначе накроется весь проект огромным медным тазом.

— По камерам работаем. Согласуем. Будут.

Пошагал я домой, а там уже Олька в окно поглядывает, ждёт меня.

— Смотри, — говорит, — какую мне Сергеич бандуру припёр!

А в комнате комп стоит — натурально, бандура! Нескладный, мышь огромная, клава странноватая…

— И чё он может?

— Почти ничего, кроме показывания времени, работы калькулятором и дурацкой игры в сапёра.

— Но тексты воспринимает?

— Конечно! Я же только из-за этого его и хотела. Очень примитивный редактор, но лучше, чем печатная машинка. И клавиши насколько мягче, я уж отвыкла. А ещё принтер к нему купить — целое мероприятие. Нет! Квест в стиле «пойди туда, не знаю куда». Я уже