Шевалье де Мезон-Руж - Александр Дюма

— Вот оно, благородное сердце, — сказал Моран, поднимаясь из-за стола, чтобы больше не проявить случайно своих чувств. Он направился в мастерскую, как будто там его ждала срочная работа.

— Да, гражданин, об этот говорили, — ответил Диксмер, — и смею заметить, что все мужественные и благородные люди восхищались вами, даже не зная вас.

— И оставим его неизвестным, — сказала Женевьева. — Это очень опасная слава.

Итак, в этой беседе каждый высказал свое отношение к героизму, самопожертвованию и чувствительности, вплоть до признания в любви.

Глава XVII

«Горняки»

Когда обед был закончен, Диксмеру доложили, что в кабинете его ожидает нотариус. Он извинился перед Морисом, с которым именно так он обычно и расставался, и направился к себе.

Речь шла о приобретении небольшого дома на улице Кордери, напротив сада у башни Тампль. Диксмер скорее покупал место, а не полуразрушенный дом, который намеревался восстановить.

Поэтому его владелец почти не торговался. В то же утро нотариус встретился с ним, и они сошлись на цене в девятнадцать тысяч пятьсот пятьдесят ливров. Оставалось только подписать купчую и выдать сумму в обмен на это строение. Владелец должен был полностью освободить дом в тот же день, а на следующий — рабочие должны были приступить к его реставрации.

Купчая была подготовлена, Диксмер и Моран направились на улицу Кордери вместе с нотариусом, чтобы тотчас же осмотреть новое приобретение, ведь они покупали дом без предварительного осмотра.

Это строение находилось неподалеку от того места, где сейчас находится дом № 20, было оно четырехэтажным, с мансардой. Нижний этаж раньше сдавали виноторговцу, поэтому под домом находились великолепные подвалы.

Их-то особенно и расхваливал владелец, потому что подвалы были своеобразной достопримечательностью дома. Диксмер и Моран, казалось, не обратили на подвалы особого внимания, но тем не менее оба из любезности вместе с домовладельцем спустились и осмотрели то, что он называл подземельем.

Хозяин дома нисколько не преувеличивал, подвалы действительно были великолепны. Один из них находился под улицей Кордери. Было слышно, как наверху по мостовой проезжали экипажи.

Казалось, Диксмер и Моран не заинтересовались этим роскошным подземельем и даже поговорили между собой о том, чтобы засыпать его. Ведь то, что было необходимо торговцу вином, было абсолютно ни к чему двум добропорядочным буржуа, рассчитавшим занять весь дом.

Осмотрев подвалы, они поднялись на второй этаж, потом на третий и на четвертый. С четвертого сад Тампля был весь как на ладони, по нему разгуливал караул из муниципальной гвардии, получивший эту территорию для своих нужд с тех пор, как члены королевской семьи сюда не выходили.

Диксмер и Моран увидели также вдовушку Плюмо, как всегда суетившуюся у своего кабачка. Сами же они, конечно, не хотели, чтобы она их тоже узнала, поэтому стали у окна позади хозяина, который расхваливал очередную достопримечательность этого дома.

Покупатель захотел осмотреть мансарду.

Владелец дома не ожидал этого, и у него не оказалось с собой ключей. Однако, при виде продемонстрированной ему пачки ассигнаций тотчас же отправился за ними вниз.

— Я не ошибся, — сказал Моран, — этот дом как нельзя лучше подходит для нашего дела.

— А что вы скажете о подвалах?

— Это просто помощь Провидения, которое сократит нашу работу на два дня.

— Вы уверены, что подвалы тянутся в сторону кабачка за стенами Тампля?

— Они отклоняются немного влево, но это не страшно.

— Каким же образом, — спросил Диксмер, — вы станете продвигаться под землей в нужном направлении?

— Будьте спокойны, дорогой друг, я уже подумал об этом.

— А если мы отсюда подадим королеве условный знак?

— Она не сможет увидеть его со своей площадки. Только мансарда может находиться на нужном уровне, да и то я пока сомневаюсь. Надо посмотреть.

— Неважно, — ответил Диксмер, — Тулан или Мони смогут увидеть наш сигнал откуда-нибудь и предупредят Ее Величество.

Диксмер завязал на ситцевой занавеске несколько узлов и выставил ее из окна, словно занавеску выдуло ветром.

Потом оба, будто бы им не терпелось осмотреть мансарду, подошли к лестнице и стали ждать владельца дома. Уходя, они закрыли дверь четвертого этажа, чтобы владельцу не пришло в голову убрать обратно в комнату развевающуюся занавеску.

Мансарда, как и предвидел Моран, оказалась ниже уровня верхней площадки Тампля. Это было одновременно и трудностью, и преимуществом: трудность заключалась в том, что нельзя было продолжать общаться с королевой с помощью условных знаков, а преимуществом же было то, что отсутствие этой возможности исключало всякое подозрение.

Ведь за высокими домами наблюдали особо.

— Надо бы через Мони, Тулана или дочь Тизона как-то сообщить королеве, чтобы она была начеку, — прошептал Диксмер.

— Я подумаю об этом, — ответил Моран.

И они спустились вниз, где в салоне их ожидал нотариус с приготовленной купчей.

— Хорошо, — сказал Диксмер, — дом мне подходит. Отсчитайте гражданину 19 тысяч 550 ливров, и пусть он ставит свою подпись.

Владелец дома тщательно пересчитал деньги и расписался.

— Тебе известно, гражданин, — сказал Диксмер, — мое главное условие? Дом должен быть освобожден сегодня, потому что завтра сюда придут мои рабочие.

— Да, конечно, гражданин. Ты можешь взять ключи. Сегодня вечером, к восьми часам, дом будет абсолютно пуст.

— Извини, — сказал Диксмер, — но нотариус говорил, что из дома есть также выход на улицу Порт-Фуэн?

— Да, гражданин, есть, — ответил домовладелец, — но я его закрыл, потому что у меня один слуга, ему трудно следить сразу за двумя входными дверьми. Если поработать там пару часов, то и ту дверь можно будет прекрасно использовать. Хотите в этом убедиться?

— Спасибо, не стоит, — ответил Диксмер, — мне совершенно не нужна та дверь.

И они удалились, в третий раз напомнив владельцу, что тот обещал освободить дом к восьми часам вечера.

Они вернулись в девять. За ними на некотором расстоянии следовали человек пять-шесть, на которых при общем беспорядке, царившем в Париже, никто не обратил внимания.

Сначала они вошли в дом вдвоем: бывший владелец сдержал слово, дом был абсолютно пуст.

Ставни были тщательно закрыты. Высекли огонь и зажгли свечи, которые захватил с собой Моран.

Затем в дом, один за другим, вошли сопровождавшие их мужчины. Это оказались контрабандисты, которые однажды вечером хотели убить Мориса, а впоследствии стали его друзьями.