Тайна астероидов - Ян Байла

Исследователи определили, что разумные существа на Бонгаве были на таком уровне развития, который соответствовал нашей планете во времена бронзового века. Жители Бонгаве очень похожи на торийцев. Это и понятно, ведь на их планете почти такие же условия, что и у нас. Изучение полученного научного материала показало, что мы в своем развитии обогнали планету Бонгаве почти на десять тысяч лет.

Мы опубликовали эти результаты — и получили неожиданный сюрприз. Деятели господствующего класса начали говорить о необходимости использования природных богатств Бонгаве, о покорении ее примитивного населения, о пользе, которую мы получим, оккупировав Бонгаве…

К сожалению, это была не простая болтовня!..

Гигантские оружейные концерны нашли выход из кризиса. Они начали производить смертоносные межпланетные снаряды. Испытания сокрушительного оружия участились. Атмосфера Торы переполнилась продуктами ядерного распада, и населению грозила страшная опасность.

Поднялась волна решительного сопротивления захватническим планам.

Большинство торийцев боролось против безумных испытаний. Здравый смысл противопоставлялся бредовым идеям. Мы верили, что прогрессивное большинство убедит кучку сумасшедших и прекратит вооружение…

Но ничего не помогло…

События развивались в обратном направлении!

Остердал — главный представитель властолюбивых торийцев, начал травлю нашего миролюбивого полушария и поставил всех перед ультиматумом".

Электронный автомат снова закончил перевод страницы.

Лица присутствующих были зеленоватые в свете экрана. Таня вглядывалась в эти лица; они казались вырезанными из гранита.

— Видимо, судьба Бонгаве-Марса будет невеселая, — мрачно проговорил Лэмар.

Лебедева вытерла платочком ладони и вполголоса сказала Олегу:

— Обрати внимание, как похожа давно прошедшая история Торы на современное положение на земном шаре.

Кропоткин услышал это замечание и деловито заявил:

— Вот вам доказательство того, что власть не должна принадлежать отдельным лицам, потому что ей всегда будут злоупотреблять в пользу избранного круга. Власть капитала может держаться только на насилии, поэтому эксплуататорский класс содержит большие армии, которыми запугивает прогрессивное население.

— Что тебе не ясно? — обратился академик Балашов к сыну, на лице которого отразилось колебание.

— Вы обратили внимание на то, что Перита описывает прекрасную голубую атмосферу Марса? А это не соответствует данным наших научных исследований. Везде описано, что цвет планеты Марс красный, а иногда — даже огненный. Такую окраску имеют и гигантские равнины, которые наши ученые наблюдали через просветы между облаками разреженной атмосферы планеты.

Кропоткин моментально прореагировал на вопрос Олега.

— Я верю Перите! Не надо забывать, что в то время, как он сам пишет, жизнь на Марсе находилось на уровне бронзового периода и поверхность планеты не могла быть такой пустынной, как выглядит теперь. Три тысячи лет — это все-таки три тысячи лет. Однако этот вопрос, пожалуй, сам Перита осветит в связи с судьбами Торы и Бонгаве.

Олег поблагодарил кивком головы, и все снова сосредоточились на новом переводе.

"На звуковой ленте номер шесть я записал речь Остердала перед той страшной минутой, которая навеки останется предостережением для всех, кто поддался безумию, и наказом для людей здравого смысла — боритесь!"

Мерцающий сигнальный диск светился, электронные лампочки тихо гудели, но на экране больше не появилось ни одного слова с этой страницы.

— Конец, — сухо констатировал доктор Лэмар.

— Олег, — обратился к биологу профессор Яшкевич, — в институте у меня есть готовые магнитофонные записи. Мы сделаем перерыв. Я дам тебе ключ, и ты принесешь кассету номер шесть. Хорошо?

Олег спешно шел через парк. На улице смеркалось.

Последние солнечные лучи окаймляли карминным налетом края кучевых облаков, плывших в душном воздухе.

Огненный закат угасающего дня напомнил Олегу сияние загадочного Марса, о котором в наше средневековье ходили самые разные легенды.

Красное сияние этой планеты издревле вызывало у населения нашей планеты страх и панику. Его всегда воспринимали как символ гибели и раздора. Прошлые поколения отождествляли планету Марс с богом войны, и даже старое славянское название "Смертонос" свидетельствует о том, как боялись этой звезды наши предки.

Извилистая аллейка, засаженная великолепными розами, привела Олега в Институт электротехники слабых токов.

Тем временем академик Балашов закурил свою любимую трубку и обратился к Кропоткину:

— Меня очень интересует речь Остердала.

— По всему видно, что она не будет принципиально отличаться от речей некоторых ныне живущих государственных деятелей.

Профессор Бердичев добавил:

— Яростно ненавижу политиков, которые демагогически распинаются о свободе и благополучии там, где нищета и горе гнетут миллионы безработных. Я готов раздавить этих гиен общества, которые, стоя на танках, захлебываются от речей о защите мира, а тем временем вместо мирного строительства накапливают тысячи тонн стали на военных складах.

Балашов страстно добавил:

— Это ужасно… миллиарды часов человеческого труда может поглотить война. Десятки радиоактивных облаков отравляют атмосферу! Смерть скалит клыки на все человечество… и это из-за амбиций жалкой кучки людей.

— Надо сохранять хладнокровие и спокойствие. Наше общество и прогрессивное человечество во всем мире уже выковали прочную цепь, который удержит в узде молоха войны, — решительно сказал профессор Яшкевич.

Таня Лебедева стояла рядом с академиком Балашовым и сосредоточенно слушала.

— Нужно как можно быстрее перевести рукопись Периты и передать ее людям всего мира. Это предупреждение должно поднять гигантскую волну, которая прекратит дальнейшие вооружения и испытания ядерного оружия, — произнесла девушка.

Академик Кропоткин подошел к Лебедевой и по-отечески заверил:

— Дорогая коллега! Наша находка принадлежит человечеству. Она случилась очень вовремя и вскоре станет достоянием всего земного шара.

В этот момент появился Балашов-младший. Доктор Лэмар открыл кассету, которую принес Олег, и начал бережно наматывать тонкую ленту на бобину магнитофона.

В лаборатории воцарилось напряженное ожидание.

— "Торийцы! Время пришло!

Не будем говорить о техническом превосходстве, потому что оно на нашей стороне!