Приключение Питера Симпла - Фредерик Марриет

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Тяжкие последствия закона тяготения. — О'Брайен записывается в жандармы и стережет меня. — Нас узнали, и мы вынуждены бежать. — Удовольствия зимнего бивуака.

Я проснулся около полудня и увидел, что О'Брайен зарыл меня в листья на целый фут глубины с целью защитить меня от холода. Мне было тепло и спокойно; платье мое высохло.

— Как ты добр, О'Брайен, — сказал я.

— Нисколько, Питер; нам предстоит еще преодолеть много трудностей; и я должен позаботиться о тебе: ты еще почка, тогда как я уже вполне распустившаяся роза.

Он поднес ко рту бутылку с виски и потом передал ее мне.

— Ну, Питер, теперь пора дальше; они, будь уверен, обрыщут всю страну, отыскивая нас. Но это огромный лес и только бы нам добраться до его середины, тогда им будет так же легко найти нас, как булавку в копне сена.

— Кажется, — сказал я, — об этом лесе упоминается в одной из Шекспировских комедий.

— Может быть, Питер, — сказал О'Брайен, — но мы теперь не в комедии, и то, о чем так приятно читать, ч действительности не шутка. Я замечал, сочинители никогда не принимают в соображение погоду.

— Извини, О'Брайен: в «Короле Лире» погода страшная.

— Может быть.

— Однако пора в поход.

Мы отправились, около трех часов пробивались сквозь чащу, советуясь время от времени с карманным компасом, которым запасся О'Брайен. Наконец снова стемнело, и О'Брайен предложил остановиться.

Мы приготовили постель из листьев и уснули гораздо спокойнее, чем в предыдущую ночь. Хлеб наш вымок, но так как мы не имели воды, то это было очень кстати; его оставалось на целую неделю. Около пяти часов утра меня разбудил О'Брайен, который тотчас же слегка зажал мне рот рукой. Я принял сидячее положение и заметил невдалеке от нас огромный костер.

— Нас ищут французы, Питер, — сказал он, — я был на рекогносцировке, это жандармы. Боюсь идти дальше, мы можем наткнуться на других. Я уже думал, что нам делать, и, мне кажется, лучше всего влезть на деревья и спрятаться в ветвях.

Разговор этот происходил в кустарнике, в центре которого стоял огромный дуб, обвитый плющом.

— Я того же мнения. Ну, что же? Влезать теперь или подождать немного?

— Конечно, теперь, пока они заняты своим обедом Лезь, Питер, я помогу тебе.

О'Брайен помог мне влезть на дерево, а сам остался зарыть в листья наши сумки, после чего последовал за мной. Он приказал мне занять довольно удобную позицию на нижнем сучке; для себя выбрал огромный сук, со всех сторон прикрытый плющом.

В этом положении мы оставались около часа, пока не рассвело. На рассвете капрал сделал смотр жандармам, которые вслед за тем разошлись во все стороны обыскивать лес. Мы обрадовались, заметив это, потому что надеялись, что скоро нам можно будет снова отправиться в путь; но, к несчастью, один из жандармов остался на месте.

Он ходил взад и вперед, всюду заглядывая, и наконец подошел прямо под дерево, на котором мы укрылись.

Он внимательно начал рассматривать все находившееся вокруг и остановился у листьев, служивших нам постелью; раскапывая их штыком, он добрался до наших сумок.

— Черт возьми! — вскричал он. — Где гнездо да яйца, там недалеко и птицы.

С этими словами он принялся бродить вокруг дерева, смотря наверх во все стороны; но мы так хорошо спрятались, что сразу обнаружить нас он не мог. Наконец он увидел меня и приказал сойти вниз. Не получая никакого сигнала от О'Брайена, я не обратил на него внимания. Отойдя немного далее, он остановился под тем самым суком, на котором сидел О'Брайен.

С этого места ему было удобно целить в меня и, подняв мушкет, он закричал:

— Спускайтесь, не то выстрелю!

— Не зная, что делать, я оставался неподвижным. Однако ж я закрыл глаза, и почти тотчас мушкет выстрелил, я потерял равновесие и упал. Падение ошеломило меня, и я вообразил, что ранен, но каково было мое удивление, когда вместо жандарма ко мне подошел О'Брайен с вопросом, цел ли я. Я ответил, что цел, поднялся на ноги и увидел жандарма, без чувств распростертого на земле. О'Брайен, заметив, что жандарм целится в меня из мушкета, прыгнул со своего сука прямо ему на голову; это было причиной выстрела. Что касается жандарма, то тяжесть тела О'Брайена, упавшего с такой высоты, убила его, и он умер прежде, чем мы успели тронуться дальше в путь

— Ну, Питер, — сказал О’Брайен, — это счастливейшее обстоятельство в мире; оно проведет нас через всю Францию Нам с тобой повезло. Но разговаривать теперь некогда и вообще ни к чему терять время.

С этими словами он раздел жандарма, тогда еще дышавшего, притащил его к нашей лиственной постели, зарыл в листы, скинул свое платье, которое, связав в узел, дал мне нести, и оделся в мундир убитого. Я не мог не улыбнуться, смотря на это превращение, и спросил его, что он намерен делать.

— Известно что: я жандарм, конвоирующий бежавшего пленного.

Он связал мне руки, поднял на плечо мушкет, и мы отправились. Теперь мы спешили выйти из лесу. Как уверял О'Брайен, нам нечего было опасаться в продолжение целых десяти дней. Так и вышло. Одно только обстоятельство могло поставить нас в затруднительное положение: мы шли не туда, куда следовало. Поэтому мы путешествовали по большей части ночью, не подвергаясь, таким образом, никаким вопросам, за исключением постоялых дворов, в которых приходилось нам останавливаться: но там никто не знал, куда мы шли. Везде молодость моя возбуждала сострадание, в особенности у женщин; однажды мне предложили помощь бежать. Я согласился, но в то же время известил об этом О'Брайена. Он подстерег нас: я оделся, подошел к открытому окну, но в ту же минуту он ворвался в комнату, схватил меня и объявил, что донесет правительству об их поступке. Их страх и отчаяние были неописуемы. Чтоб избежать штрафа и тюремного заключения, они предлагают О'Брайену двадцать, тридцать, сорок наполеондоров, только бы он согласился замять дело О'Брайен отвечает, что ни за какие деньги не согласится поступить против долга, который будет исполнен, как только он передаст меня под надзор жандармов ближайшего поста, а потом он должен будет возвратиться во Флиссинген, где стоит его полк.

— У меня сестра там, она содержит гостиницу, — воскликнула одна из женщин. — Вам нужна будет хорошая квартира и приятельский стакан вина; не доносите на нас, и я напишу письмо к ней; если оно не принесет вам пользы, вы можете вернуться и обвинить нас.

О'Брайен согласился; письмо было написано и прочтено ему. В нем просили сестру именем любви, которую она питает к пишущей, сделать все, что можно для подателя этого письма, потому что он мог погубить все ее семейство, но не сделал этого.