Монах. Путь к цели - Евгений Щепетнов

– Сюда иди! – Адепт подошел к большому перевернутому распятию, где вместо бога была распятая женщина, в которую Саган вонзает нож. – Целуй крест!

Андрей посмотрел на распятие – оно было в темных пятнах. Потом посмотрел на адепта и тихо сказал:

– Пошел на…

– Боголюб. Так я и знал. Я вас, паскуд, за версту чую. Братья мне всегда говорили: Хедран, у тебя чутье, как у зверя! То-то ты так косился на лики Сагана, тварь. Ну что же – умри, тварь! – Он направил на Андрея палец и с торжествующей улыбкой замер.

Монах почувствовал, как серебряный крестик, который он держал в потайном кармашке на груди, в рубахе, ожег ему грудь. Андрей невольно поморщился – потом справился с собой и перевел взгляд на адепта Сагана. Тот вытаращил глаза, и его улыбка медленно сползала с лица.

Андрей шагнул к шарахнувшемуся мужчине и, прежде чем тот закричал или же схватился за лежащий возле распятия кривой нож, коротко и сильно ударил того в грудь. Хрустнули кости. Исчадие запрокинулся назад, упал, ударившись головой, и из его рта потянулась кровавая струйка. Андрей наклонился, пощупал пульс – адепт был мертв. Удар раздробил ему грудную клетку, и острые осколки ребер воткнулись в сердце.

Монах перевернул мертвеца и вытряс его из длинного красного плаща с капюшоном. Быстро надел плащ, огляделся – стоило бы обыскать комнату, может, деньги тут есть, в путешествии пригодятся. Деньги лишними не бывают. Потом передумал – времени мало, надо уйти, пока никто не пришел. Иначе будет большой шум, а ведь ночью акция. Обошел вокруг кровати, прикинул – ощупал матрас, приподнял его… ну да, под матрасом имеется полость, углубление. Подхватил труп исчадия, перетащил, накрыл матрасом, сверху небрежно бросил одеяло – вроде как скомканная постель, и все. Если кто-то заглянет – не сразу хватятся. Тем более что сейчас адепт «уйдет». Заметил на полу кровь – поморщился. Схватил полотенце, еще одно – вытирал, пока не осталось ни капли. Полотенца запихнул под одеяло. Все! Теперь валить отсюда.

Запахнул плащ, надвинул капюшон – лица не видно, особенно если наклонить голову. Плащ немного коротковат, но ничего, сойдет. Выглянул в дверь – две женщины кладут подношение. Вышли. Больше никого. Быстро выскочил из укрытия, пересек храм и вышел на улицу. Прохожие шарахаются как от чумы – исчадие, лучше его не трогать, а то убьет или проклятие напустит. Никто не смотрит в глаза. Не старается увидеть лицо. Главное – «своих» не встретить, те живо заинтересуются, куда спешит коллега. Завернул за угол, бросился в кусты. Скинул хламиду, свернул, засунул под корень гнилой березы. По кустам прошел вдоль базарного сквера, осмотрелся – вдали какие-то прохожие, но все тихо. Получилось удачно – хотел исчадие утром грохнуть, после того как разберется с делами, а вон как получилось. Все, что Бог ни делает, – к лучшему. Воистину так.

Теперь исчадия не скоро хватятся – если только он не должен был вечером служить службу… черт! А ведь должен. У них же в двенадцать ночи служба! Ну и чего теперь? А ничего. Может, проскочит, а может, нет. Что теперь – целовать окровавленные богомерзкие деревяшки? Нет уж. Нет. Точка. Что вышло, то и вышло.

Извозчик за серебреник домчал его в трактир. Там Андрея встретила привычная уже суета, хлопоты. Шанти сопела, развалившись поперек кровати. Пусть спит. Сегодня будет тяжелая ночь.

Особняк – темный, но во дворе какое-то шевеление. Сторож ходит? Андрей замер в тени дерева и задумался: хозяин дома – подонок, да, а слуги? Чем виноват этот сторож? Извечная проблема – «ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать». Увы, если придется убить – значит, убить. Вариантов нет. А у него семья… а у него дети. Выругал себя – стареет, что ли? Раньше о таком не задумывался. Убивал, и все. Теперь – семья, дети… того и гляди, у самого семья заведется – может, потому так и расслабился? Выбросил лишние мысли из головы и сосредоточился на задаче: проникнуть в дом, найти хозяина особняка, уйти без шума.

Разделся, сложил вещи под дерево – крестик оставил дома, в трактире («Дома?! Ничего себе… м-да… Дом…»). Боялся, что придется бросить вещи, потому и оставил.

Время идет, уже за полночь – самое то для тайных операций. Уже разоспались, а до утра далеко. Помчался Зверем вокруг дома – не может быть, чтобы нигде нельзя было войти. Бесполезно. Забор метра четыре высотой, с острыми пиками наверху, но хуже всего запах собак и топот лап по земле – они на ночь спускают собак. Убить псов не сложно, а шум? Будет столько шума, что безболезненно не уйдешь.

– Готовься. Заберешь меня через пять минут возле дерева.

– Хорошо, я готова. – Голос Шанти спокоен.

Встал у дерева, приготовился – накрыла огромная тень, цепкие лапы схватили поперек туловища (он снова перекинулся в человека), потащило вверх.

– Балкон видишь? Туда давай.

Шанти громадной летучей мышью зависла над домом. Ее крылья работали как у бабочки, она висела в воздухе – много, очень много тренировок, много усилий, но если медведя учить, он на мотоцикле сможет ездить. Отпустила, Андрей спрыгнул на широкую площадку, опоясавшую фасад с улицы. Видимо, тут гуляли, дышали воздухом, переходили по этому балкону вон на ту площадку над садом – вероятно, завтракали или пили чай в виду фонтана, теперь затихшего. В голову лезет всякая ерунда – как они тут фонтан запитали, если нет двигателей? Ручные насосы? Криво усмехнулся – надо же, о чем голова задумывается в самый ответственный момент.

Подошел к двери, ведущей в дом, – довольно мощная, но ничего особенно страшного. Тихонько нажал… еще… еще… в господском доме точно не применяют здоровенные засовы, как у городских ворот. Запор лопнул, не выдержав напор человека, и дверь распахнулась, впустив осенний ветер в большой зал. Прикрыл дверь, кое-как приладил на место запор, лишь бы дверь сама не раскрывалась и сквозняком не колыхало занавески – демаскирует. Хоть прислуга и спит, но… на всякий случай.

Пол паркетный, натертый и… теплый. Система труб под полом, приятно наступать босыми ногами. Коридор длинный, просто длиннющий. Немного растерялся – где искать негодяя? Где он спит? Где спальня? Прошел мимо ряда дверей… стоп! Отпрыгнул в нишу. Пост! Солдат стоит! Хм… важный чин, командир дивизии – это тебе не простой дворянин. Поставили пост. А где ставят пост? У самого важного объекта. Где ночью самый важный объект?

Солдат с саблей, в полном вооружении – кинжал, кираса какая-то, шлем на голове смешной, чем-то напоминает древние конкистадорские. Древние? Это Андрею древние, а тут в самый раз. Увы, солдат, ты оказался тут не в то время… Медленные-медленные движения, как будто кошка подкрадывается к добыче. Встал в нише, закрытой занавесью, готовясь к броску, и вдруг замер – шаги!

– Пост сдал! Без происшествий.

– Принял. Иди хлебни пивка на кухне.

Сменившийся вместе с разводящим офицером ушел вниз по лестнице.

Посмотрел на затылок часового – не повезло ему. Удар сзади – то ли шею сломал, то ли просто вырубил. Скорее всего, наповал. Толкнул дверь – поддалась, но за ней оказался тамбур. Прикрыл первую, толкнул вторую – есть! Комната в шелках, ковры, посередине кровать под балдахином. Опустил часового на пол – тащил его с собой. Отсутствие часового на посту лучше, чем труп возле дверей. Подошел к кровати, всмотрелся в лежащего. Спит не один – девка какая-то. Что не жена – это точно. Ей лет семнадцать максимум, а рядом валяются шмотки то ли кухарки, то ли швеи – не дворянские шмотки. Подумал, схватил девку за горло, секунда, две – рот зажат, пытается мычать что-то… наконец обмякла в обмороке. Хорошо. Не убил – уже хорошо. Мужчина встрепенулся, сел в постели, пытается всмотреться в темную фигуру возле кровати, протянул руку к звонку… Удар в челюсть – обмяк, упав на спину. Подошел, всмотрелся в лицо, изучая. Да, он. Только более холеный, сытый и гораздо старше. Слегка за сорок. Спит в длинной рубахе и колпаке на голове. Натянул ему колпак на глаза, забил кляп, связал руки разорванной простыней, связал ноги – вдруг очнется – чтобы не брыкался. Легко поднял, как мешок с сахаром, и положил на плечо. Прислушался – пока тихо.

Быстрым шагом прошел к двери, приоткрыл, прислушался к происходящему в доме. Все спокойно. Пробежка по коридору к балкону, вышел:

– Готов. Забирай меня и груз. Осторожнее.

– Поняла.

Шанти налетела из темноты, зависла над балконом, и тут откуда-то снизу послышался крик:

– Демон! Демон!

В доме зашумели, закричали.

– Цепляй скорее! – Андрей обхватил свою жертву обеими руками, наклонился и приготовился к захвату. Рывок, даже в глазах потемнело – драконица захватила его с налету. Снизу полетели стрелы – часть ударила в чешую Шанти, не оставив на ней и царапины, часть чудом миновала жертву, одна стрела пронзила Андрею бок, и по бедру потек ручеек крови, тут же запекшийся на ветру.

– Ранен? – Испуганный голос Шанти.

– Плевать! Нормально все! Лети к конюшне.