Берег Скардара - Владимир Корн

Не стало двух кораблей, наверняка одних из лучших на флоте Скардара, так как что попало за наследником не послали бы. Сам он сын их правителя, вполне возможно, и, что вполне возможно, вскоре станет им и сам.

Но, если вникнуть в суть, есть такое понятие как честь, и кому как не им знать об этом, готовым ради неё сложить голову хоть немедленно.

К наследнику престола кинулось пару людей из его окружения, которых так и хотелось назвать лизоблюдами. Они хлопотали вокруг него, что-то приговаривая, вытирая лицо и начинавшую светить плешью голову, салфетками. Больше всего они похожи были на нянек, уговаривающих хозяйского сына съесть ещё ложечку. И я не смог сдержать ухмылки.

Офицеры, присутствующие здесь тоже были людьми с достатком, но, по сравнению с раззолоченной свитой наследника выглядели просто бедными родственниками.

Сразу же почему-то вспомнилась картинка из уже далёкой прошлой жизни, когда на авиастроительный завод прибыла большая группа офицеров ВВС. Для них устроили экскурсию, чтобы они могли посмотреть на истребители-бомбардировщики, уходящие по контракту за рубеж в одну из далеких жарких стран. Хотя бы посмотреть, потому что в армии моей страны не было ни одного такого самолета. Среди них было и несколько человек из Росвооружения, организации, что и занимается продажей военной техники за пределы родины. Как же отличалась они от остальных офицеров…

Холеностью лиц, тканью, пошедшей на их мундиры, манерой себя держать, наконец. И как они поглядывали на остальных, среди которых были даже генералы. Помню, мне тогда пришла в голову мысль, смогут ли они хотя бы поднять в воздух один из этих самолетов? Сомневаюсь, потому что летчиков-испытателей, тех, что стоят килограмм золота за килограмм собственного веса я тоже навидался, и они были совсем другими.

Диамун опять собрался открыть рот, и я непроизвольно посмотрел на сосуд, заменявший кофейник. Поначалу я хотел использовать его, но затем отринул эту мысль, поскольку коричневой влаги в нем значительно больше и вряд ли она успела остыть до требуемой температуры. Да и как проверить, лезть в кофейник рукой, вдруг застрянет. И что потом? Держать руку с надетым на неё кофейником, стараясь направить струйку из носика на его голову? Так в рукав натечет. С другой стороны, в ближнем бою можно было бы использовать кофейник как кастет.

А мысль не самая глупая, вновь усмехнулся я. Кают-компания — не то место, куда приходят при шпагах и пистолетах. Тем паче сейчас, когда вокруг на многие, многие лиги ни одного врага.

Так что вполне возможно, что придется вступить в рукопашный бой. Нисколько не сомневаюсь, что окружающих меня людей с детства учили боевым искусствам. Вот только сомнительно, что среди их наставников были мастера кунг-фу. Не те ещё времена, когда сила удара кулаком хоть как-либо влияет на степень заточенности клинка. У меня их тоже не было, мастеров, но кое-что я задолбил на уровне рефлексов. Пусть и времени после этого прошло достаточно. Ведь это как плавание или велосипед, можно потерять мастерство, но разучиться уже невозможно.

«Лучшая техника — это техника выживших».

Так, по-моему, сказал знаменитейший японский мастер меча и катаны. Со своей техникой я давно уже определился, и она совершенна. Потому что в ней присутствуют только то, что запрещено даже в боях без правил.

Только и она не поможет, вон их сколько, если кинутся все разом…

Да ещё за вилки схватятся, те, что имеют солидные размеры при скромных двух зубчиках. Насмерть затыкают, ироды.

Я представил на палубе своё бездыханное тело, сплошь утыканное вилками, как ёжик иголками, и усмехнулся в третий раз. Нервы.

Мы все стояли и молчали, только были слышны тихие, с придыханиями, голоса людей, что занимались Диамуном. Они что-то говорили ему, на чем-то настаивали, но в мою сторону даже не глядели.

Наконец Диамун, всё ещё выглядевший крайне растерянным, поднялся со стула и пошел по направлению к дверям. Уже возле выхода он приостановился, посмотрел на меня и сказал:

— Надеюсь, что вы с нами прибудете в Скардар.

А тон его голоса был таким, что как хочешь эти слова, так и понимай.

Когда дверь за ним захлопнулась, я сказал:

— Извините, господа. Считаю, что погорячился.

Больше всего мне не хотелось, чтобы мой голос действительно прозвучал извиняющимся. В конце концов, я приношу извинения только за то, что испортил им ужин, а не вовсе за то, что до сих пор нахожу правильным.

Перед тем как самому выйти из кают-компании, я ещё раз осмотрел всех, стараясь поймать их взгляды. В принципе, любого другого человека на моем месте я бы понял и не стал бы осуждать его поступок. Иначе к чему все эти разговоры о чести. Она либо есть, либо её нету, и тут выбор за каждым.

Взгляды были какими угодно, но явной агрессии не обнаружил никто. Кто-то старательно взгляд отводил, кто-то отвечал своим твердым, но не злобным, кто-то сделал вид, что занят только стоявшим перед ним блюдом.

Да ничего особенно страшного и не произошло. Помню, в нашей истории был случай, когда бывшего с визитом в Японии Николая II огрел саблей по голове местный полицейский. Скандал тогда замяли, хотя только случайность спасла императора. Именно после этого случая в великий и могучий попало выражение: «японский городовой». Вот только, убей — не помню, что стало с полицейским. По-моему, его сумасшедшим признали. А тут, подумаешь, кофе на голову. И я улыбнулся в четвертый раз, в глубине души очень надеясь, что улыбка не выглядит идиотской.

Затем глазами нашел фер Груенуа.

Пошли Фред, вряд ли тебе всё увиденное добавило аппетита.

В конце концов, Мириам нам в дорогу таких пирожков напекла, умудривших забраться на кухню таверны «У морской дьяволицы». Что удивительно, что сама хозяйка помогала ей стряпать, уж не знаю чем она её взяла.

И ещё есть у меня под настроение пара бутылочек весьма неплохого тускойского. Вино из нашей с тобой родины, из Империи. Где взял? Места знать надо.

Глава 21

Обычай викингов

Мы сидели с Фредом в каюте, и пили тускойское. Сти Молеуен, пригубив из бокала, извинившись, отправился спать. Вид он имел, надо сказать, не слишком счастливый, и это напрямую было связано с недавним конфликтом, произошедшим между мной и Диамуном.

Насколько я успел изучить характер Клемьера, он не любил острых ситуаций, тех, которых при желании и некотором напряжении возможно избежать. Фред напротив, отнесся ко всему произошедшему по-философски: что сделано — то сделано, и к чему теперь задним числом рассуждать о том, как мне было бы правильнее поступить в сложившейся ситуации.

Мы разговаривали с ним о многих разных вещах. Я рассказывал ему о событиях, случившихся за время его отсутствия в Империи, делился своими планами, сообщил Фреду о его месте в них и просил над этим подумать.

О Диамуне не было сказано ни слова, хотя мы оба понимали, что положение мое не очень.

Если ему не и хватит личного мужества ответить на оскорбление, то ждать теперь приходится любую гадость, уж на это он способен. Но пока дело до этого не дошло, не было смысла рассуждать на эту тему.

Но пару заряженных пистолетов я на всякий случай держал под рукой.

В каюту на огонёк заглянул Иджин дир Пьетроссо, и вот его визиту я искренне был рад.

Иджин командовал на «Морском Воителе» абордажной партией, мы и познакомились то с ним, когда он отбирал людей в свою команду сразу по нашему прибытию на борт корабля.

Ему приглянулся Проухв и пришлось объяснить Иджину, что Прошка не просто мой человек, и что я привык его видеть рядом с собой в любой ситуации не дальше чем в паре метров.

Тогда дир Пьетроссо сказал в полушутку, что Его светлость, то бишь я, тоже может присоединиться к числу его славных парней.

Без проблем, был мой ответ, вот только тогда самому Иджину придется встать за мое левое плечо, туда, где у него сейчас Бридир, человек, что своей кошачьей грацией может поспорить с ним самим. А, поскольку, я привык видеть там Проухва, то ему, Иджину, придется сдвинуться ещё левее. Если Тридир займет свое привычное место, то нам станет мало места на палубе «Воителя».

Вот такой у нас состоялся разговор, после чего мы прониклись взаимной симпатией. И, конечно же, не из-за темы состоявшегося разговора.

Когда дир Пьетроссо объявился в нашей каюте, он окинул нас взглядом с непонятным значением, затем сразу исчез, и я даже не успел сделать приглашающего жеста.

Мы переглянулись с Фредом, и продолжили рассуждать о военно-морских перспективах Империи. Только фер Груенуа по его мнению незаметно передвинул лежавший на столе пистолет, положив его так, чтобы при нужде было удобнее ухватиться за рукоять. Шпаги мы, не сговариваясь, повесили за перевязи на вешалку возле выхода из каюты.

Каютка тесная, и длинным клинком в ней особо не размахаешься, да и толку с этого будет немного: невозможно тут оборону держать, и сбежать некуда. А посему — наливай Фред, и жаль, что бутылок всего две. Выпьем и за судьбу нашу горемычную, и за тех скардарских парней, что геройски погибли вместе со своими кораблями.