Чистилище СМЕРШа. Сталинские «волкодавы» - Анатолий Терещенко

Резидент ошибся

Участник Великой Отечественной войны, сотрудник СМЕРШа майор в отставке Федор Гасилов вспомнил один из эпизодов своей оперативной работы по розыску вражеской агентуры среди местного населения.

«С первых дней войны и до полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады я служил в особых отделах частей Ленинградского фронта…

В феврале 1944 года, когда наши войска освобождали Ленинградскую область от фашистских оккупантов, я работал старшим следователем в особом отделе 67-й армии. Именно тогда мне удалось разоблачить резидентуру абвера, оставленную в районе Сиверской, где располагался аэродром авиации нашей армии…»

В производстве военного контрразведчика Гасилова находилось в то время несколько дел на немецких пособников — старост, полицаев и других предателей. Руководство и приказы требовали работать и с другими категориями подозрительных лиц и свидетелями недавних событий. Один из местных жителей поселка Сиверская по фамилии Спирин в беседе с чекистом признался, что в декабре 1944 года он был завербован немецким офицером для выявления партизан и их связей среди местного населения.

— Кому вы должны были передавать собранную информацию? — вполне логично спросил старший следователь.

— Когда немцы покидали Сиверскую, офицер передал меня Пинкину, проживающему в совхозе «Белогорка», — спокойно ответил несостоявшийся агент.

— Какое вы получили задание от гитлеровца?

— Наблюдать за передвижением наступающих советских войск.

— Что можете сказать о Пинкине? — поинтересовался Гасилов.

— Пинкин по профессии портной, живет в собственном доме. Во время оккупации у него квартировали германские офицеры из местной комендатуры. С одним из них сожительствовала дочь Пинкина, которую немец увез с собой при отступлении. Сам Пинкин тоже собирался уехать с немцами, как говорится, «в тыловом обозе».

Гасилов поинтересовался, были ли у Пинкина друзья, знакомые, родственники, которые могли помогать ему, на что Спирин заметил, что, по его мнению, в поселке наверняка остались люди, связанные с ним, которые могут выполнять такие же задания, какое немцы поставили

и ему. Он стал перечислять эти связи Пинкина…

Прошло несколько дней, и старший следователь СМЕРШа по своим делам отправился в Сиверскую. Дело было обычное — допросить свидетеля о преступной деятельности одного немецкого пособника. Местный житель оказался разговорчивый, охотно отвечал на вопросы военного контрразведчика.

— Скажите, а как вели себя другие местные жители по отношению к немцам? — спросил Гасилов.

— По-разному, — последовал ответ, — многие тихо себя вели. Смелые граждане ушли в партизаны. А вот у Пинкиных в доме жили немцы. Поэтому его дом и самого его не тронули.

— А Пинкин, наверное, уехал с фрицами?

— Нет, он здесь, — неожиданно, на радость чекиста, ответил допрашиваемый. — Ему фашисты и лошадку подарили — до этого был безлошадным, строчил только на своем «Зингере». Соседей обшивал.

«Неужели резидент ошибся? — подумал Гасилов. —

Что же делать? Как мне его задержать и доставить в отдел?»

И контрразведчик придумал. Он решил встретиться с Пинкиным, отрекомендовавши себя начальником обоз-но-вещевого снаряжения одной из летных частей, ищущим портного для нужд части…

Вскоре Гасилов был уже в доме предателя. Познакомились по легенде.

— Вы, говорят, портной?

— Да! А что?

— Мне нужно обшить обносившихся за годы блокады в Ленинграде наших летчиков — не могли бы помочь? Дело за оплатой не станет.

Жене немецкого пособника предложение советского офицера понравилось, и она стала уговаривать мужа согласиться на такую «наваристую работу».

— Я взят на учет в военкомате, — «откровенничал» предатель, — готов идти на фронт защищать Родину, чтобы добить немецкую гадину. Сколько горя она принесла нашим людям.

«Пой, пой, петушок, скоро и ты попадешь в мешок, — в рифму подумал Федор. — Его как-то надо вытащить из берлоги, но как? Он очень осторожен. Прекрасно понимает, что сильно наследил».

Мысль лихорадочно кружила, работая на холостых оборотах, и вдруг достойная идея пришла в конце беседы.

— А где размещается ваш военкомат? — спросил контрразведчик.

— Недалече… да тут рядом.

— Ну, вот, давайте завтра там и встретимся.

— Лады, — ответил ничего не подозревавший немецкий резидент.

На этом «тепло» распрощались. Пинкина грели мысли мыслями о хорошем приработке, а Гасилов отправился в военкомат, чтобы договориться с его начальником о действиях против «призывника».

Гостиниц в городке не было, пришлось заночевать у своего коллеги — оперативного уполномоченного военной контрразведки, обслуживавшего подразделения Сиверского аэродрома.

Спать, правда, не пришлось. Это была ночь кошмара для охотника за резидентом. Всякие мысли лезли в голову — одна страшней другой.

«А вдруг предатель догадался, что я его пасу, — размышлял про себя Федор, заложив руки за голову и вперив глаза в низкий потолок. — Не должен, повода никакого ему не давал. Говорил с ним мягко. Главное, заинтересовал в барыше. Неужели резидент ошибся?..»

Наутро, чуть свет забрезжил в небольшом оконце, Гасилов поспешил к военкому. По его приказу представитель военкомата стал заполнять бумагу о передаче «призывника-портного» прибывшему офицеру-«покупателю». Через некоторое время Федор заметил, как на санях-розвальнях во двор военного учреждения въезжает Пинкин с супругой.

«Неплохо же ты, предатель, поработал на немцев, — подумал военный контрразведчик, — если они не только твой дом не тронули, но и лошадкой снабдили…»

— Процедура передачи и приема призывника, — рассказывал отставной майор, — была недолгой. Пинкин попрощался с женой, и мы пешком отправились по большаку, ведущему из Гатчины в Лугу. Настроение у меня было на уровне: мол, без особых затруднений прихватил резидента противника и веду его туда, где тому и положено быть. Однако через несколько минут произошло неожиданное событие. По моему сигналу остановился грузовик ЗИС-5, доверху загруженный ящиками. Я подсадил своего «подопечного», а сам попросил водителя остановиться у поворота на Толмачево. Но сесть в кузов не успел, едва стал ногой на заднее колесо, как шофер дал газ. Падая, я сильно ушибся. Поднявшись, что-то прокричал вслед удаляющемуся грузовику, но меня никто не услышал. Получалось, что мой резидент укатил на автомашине.

В дальнейшем Гасилов выяснил, почему же Пинкин не попытался остановить машину. Оказалось, что «условный арестант» сел спиной к заднему борту, через который Федор хотел взобраться в машину, и не заметил, что «тыловик» упал. Он был уверен, что сопровождающий забрался в кабину к водителю, и страшно удивился, когда машина остановилась у поворота на Толмачево, а его не было.