Маленький чайный магазинчик в Токио - Джули Кэплин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Разве не красавец? – с благоговейным трепетом выдохнул он с американским акцентом.
– Да, полностью согласна! – ответила Фиона.
– А вы знаете, что он может развивать скорость до 186 миль в час?
Фиона кивнула, наблюдая за его сияющим лицом: он с невероятным счастьем созерцал это чудо.
– Вы не… вы не возражаете, если я сделаю пару фотографий вас и… – она кивнула в сторону поезда.
– Меня?
– Да, ведите себя естественно. – Она молилась, чтобы он не напрягся и не утратил искреннюю радость, которая сияла на его лице. – Просто делайте фотографии и ведите записи. И продолжайте видеть магию, – добавила она, подмигнув.
– Это и впрямь волшебство, правда? Чего может достичь человечество! – Он снова широко улыбнулся, глядя на нее. – И я с радостью попозирую, если вы сделаете пару моих снимков и моей камерой.
– Договорились! – сказала Фиона. – Притворитесь, что меня здесь нет.
Как оказалось, это было несложно: он снова стал разглядывать поезд с той же страстью. И вот он, идеальный снимок: голова мужчины запрокинута, а тело наклонено вперед, будто его магнитом притягивает к поезду. Чтобы сделать этот снимок, ей пришлось присесть на корточки, поставив одно колено на пыльную платформу. Вот он! Ее сердце будто подпрыгнуло от восторга. Темные спортивные брюки с белой полоской приятно контрастировали с белой отделкой поезда. Она сделала несколько снимков, довольная тем, как свет играет на глянцевой поверхности. В какое-то фантастическое мгновение она почти представила, что поезд запросто может поднять голову и укусить какого-нибудь надоедливого туриста, не соблюдающего почтительную дистанцию.
– Спасибо! Спасибо! – сказала она, не в силах сдержать улыбку. – Счастливого пути и еще раз спасибо вам!
Когда она направилась обратно по платформе, чтобы найти Гейба, то уже не просто шла, а по-настоящему подпрыгивала.
– Чего это мы такие довольные? – сказал он, когда она нашла его в вагоне сидящим на большом и широком сиденье – как в самолете… за исключением того, что там было достаточно места для ног. Она все еще не могла до конца поверить, что он изменился после того откровенного разговора. Она будто общалась с совершенно другим человеком.
– У меня получился… ну, думаю, это будет хороший снимок. Хочешь посмотреть? – Фиона умирала от желания ему показать, хотя в то же время нервничала. Он так высоко оценил ее снимок Харуки и Сэцуко, может, и в этом тоже что-нибудь увидит.
Она скользнула на сиденье рядом с ним и передала свою камеру, а в кармане снова зажужжал телефон. Пока он рассматривал фотографию, она проверила сообщение, издала едва сдерживаемый стон раздражения и сунула телефон обратно в карман.
Гейб приподнял бровь в безмолвном вопросе.
– Мама.
Она кивнула в сторону камеры.
Он вернулся к изучению изображения на видоискателе, а затем серьезно взглянул на нее.
– Хорошо. Очень хорошо.
Он вернул камеру, и Фиона постаралась не чувствовать разочарования от его реакции. Она была так довольна этой фотографией!
– Спасибо, – сказала она, подражая его деловому тону. – Мне начинает казаться, что у меня получится собрать материал для выставки.
– Конечно, получится! Не будь такой нерешительной. Кроме того, большинство посетителей выставок не отличат хорошую фотографию от посредственной.
Фиона прижала камеру к груди и бросила на него сердитый взгляд.
– Но я-то отличу!
– Вполне справедливо. – Гейб пожал плечами.
– Почему ты в последнее время такой циничный? – спросила она, еще раз быстро взглянув на выражение лица американца, когда он смотрел на обожаемый им поезд.
– Вовсе нет.
Теперь настала ее очередь приподнять бровь.
– Ну, мне показалось, это прозвучало довольно цинично.
– Я был честен. Есть разница. Считаю, что не надо ничего пытаться подсластить. Или говорить фразы, от которых станет лучше.
– Я уже это заметила, – сказала она с чувством. Она была так довольна своим снимком трейнспоттера.
– Какой в этом смысл? Только продлевать муки. Создавать трудности.
– Или, возможно, иногда сгладить неудачи. Сделать жизнь немного проще. Грубая правда может больно ранить.
Гейб снова пожал плечами, а поезд незаметно отошел от станции: движение было таким плавным, что Фиона подумала, если закроет глаза, то его и не заметит. Гейб откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, покорно захлопнув рот.
– Ты уже много раз ездил на этом поезде? – спросила Фиона
– Всего несколько раз. В конце концов, это просто поезд, хотя и скорый.
Она подумала о той фотографии и о своем американском знакомом, который, путешествуя на этом поезде, без сомнения, прыгает от восторга, как щенок. Испытывает радость, которую кто-то явно потерял. Она сама все еще получала удовольствие, входя в терминал аэропорта; а исчезнет ли когда-нибудь это ощущение восторга у того американца?.. Фиона была счастлива, что смогла запечатлеть момент восхитительного предвкушения.
Как там звучат знаменитые слова Пипса?[11] «Если человек устал от Лондона, он устал от самой жизни». Гейб, кажется, устал от всего на свете.
Поезд быстро выскользнул из Токио и вскоре уже мчался по сельской местности. «Синкансэн» не просто так называли сверхскоростным.
Поезд мчался, и за окном мелькали ярко-зеленые пейзажи: рисовые поля, разбитые на квадраты, храмы с изогнутыми крышами, разбросанные тут и там, а вдалеке виднелись покрытые деревьями холмы и горы.
Как обычно, в вагоне царила почти полная тишина, и Гейб, сделав извиняющийся жест и помахав наушниками, подключил их и начал слушать что-то на телефоне. Фиона, последовав его примеру, стала слушать загруженный подкаст и изо всех сил старалась игнорировать поток сообщений от своей матери.
– У нее все еще инсульт? – спросил Гейб тихим шепотом, подталкивая Фиону локтем. Они с мамой обменивались сообщениями уже добрых двадцать минут.
– Нет… Она думает, что у нее респираторная инфекция, – прошептала Фиона в ответ.
– И это серьезно?
– Нет, но как-то затянулось для обычной простуды. – Фиона изо всех сил посылала сочувствующие,
