Скала Жнеца - Сара Пирс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он тяжело вздыхает:
– Но ты останешься здесь одна, и мне это не нравится.
– Я не одна, у меня есть Стид.
Как только она произносит эти слова, то понимает, что выразилась неправильно, но ничего уже не поделаешь. С самого начала разговор был похож на минное поле, словно все, что она может сказать, будет неправильным.
– Стид, – повторяет Уилл, отнимая у нее руку. – Ну, тогда ладно. Вы достаточно близки, чтобы ты сказала ему, когда станет невмоготу?
Еще одна мина.
Элин подыскивает нужные слова:
– Ну, в общем, да, наверное. После приезда сюда мы лучше узнали друг друга.
Неверный ответ. Уилл сразу закрывается. Элин не понимает, как они дошли до такого, – странное чувство, будто они танцуют под разные мелодии.
Заметив белое пятно солнцезащитного крема у его уха, Элин протягивает руку, чтобы размазать, но Уилл вздрагивает и отстраняется. От обиды Элин краснеет и вдруг понимает, почему он так себя ведет.
Это все из-за нее? Уилл так реагирует из-за ее переменчивого поведения.
Дома в последние недели она была отстраненной и колючей, а здесь стала совсем другой. Полной энергии. Сильной.
Он уже привык к худшим ее проявлениям и как теперь должен интерпретировать такие перемены?
Из-за внезапной трещины, возникшей в их отношениях, Элин становится грустно.
– Ладно, мне пора, – говорит она, прибегая к своей обычной тактике. Откладывает проблему на потом. – Я пойду.
– Перезвони попозже.
– Конечно.
Наклонившись, Элин целует его. На этот раз он не отстраняется, но теперь все даже хуже – он равнодушен, как будто просто выполняет обязанность.
49
– Майя, ты не спишь?
Тень Ханы накрывает лежащую на шезлонге Майю. На ней джинсовые шорты и верх от купальника – цвет почти совпадает с тоном кожи, широкие поля панамы надвинуты на глаза.
Она не отвечает.
– Майя? – повторяет Хана, теперь уже громче и с ноткой страха в голосе. После всего случившегося… Подойдя ближе, она трясет Майю за руку: – Майя, проснись!
Наконец Майя начинает ворочаться, пробуждаясь от дремоты. Садится, ухватившись за край шезлонга, на ее руке проступают вены.
– Прости, – слегка невнятно произносит она. – Я даже не заметила, как уснула.
Хана садится на край другого шезлонга, но ей неудобно, доска впивается в бедра, и она перекидывает ноги, чтобы лечь, как полагается.
– Почему ты не рассказала мне правду? – тихо спрашивает она. – О работе?
Майя выпрямляется и трет глаза. В складке на ее животе осталась полоска солнцезащитного крема, вспышка белого на фоне коричневого.
– Я стеснялась. Все это было так унизительно. Джо хотела как лучше, но ты же знаешь, какая она. Я решила, что она все обговорила с Сетом, но оказалось, что она даже не сообщила ему. – Майя крутит одно из колец на пальце. – Сет отозвал оффер, извинился, конечно, заверил, что будет иметь меня в виду и передаст мое резюме приятелю, но на этом все. Игра окончена.
– Ты не подписывала договор?
– Его должны были подготовить к концу недели. У меня было только слово Джо. – Майя качает головой. – Я была в ужасе, потому что рассчитывала на эту работу, чтобы заплатить за квартиру, и, решив, что все на мази, потеряла несколько недель, которые могла бы потратить на поиски другой работы.
– Сет объяснил, почему он не хотел, чтобы ты там работала?
– Видимо, чтобы люди не думали, будто он берет на работу по знакомству. Мол, нужно пройти все положенные процедуры найма и так далее и тому подобное, и все это, конечно, верно, но я же была готова пройти что нужно. И я подходила для этой работы. Однако он беспокоился о том, что скажут люди, если он возьмет на работу близкую знакомую.
– А твой троллинг?
Майя вздрагивает:
– Я распространяла слухи в Интернете, но все остальное, о чем она говорила, те имейлы… Я тут ни при чем. – Она колеблется. – Слушай, я знаю, что не следовало вываливать все это в соцсети, но я была в ярости, ведь со мной поступили ужасно несправедливо, Хана. На той неделе я как раз навещала Софию вместе с родителями. Мама была так расстроена… Я была в бешенстве. А ему как с гуся вода. Просто щелчок пальцами. Он даже не задумался, что это означает для меня, для моей жизни. – Она качает головой. – Я накопала о нем информацию, о его участии в благотворительности. Образцово-показательная личность, но в реальном мире, без всяких рекламных трюков, он совершенно другой.
– Но ведь даже если ты заключила устный договор, то могла обратиться к юристам.
На лице Майи отражается боль.
– Я пыталась.
– В смысле?
– Я обратилась к Беа. Решила, что, учитывая ее опыт, она мне поможет.
– И она не помогла? – запинаясь, произносит Хана.
Почему она всего этого не знала?
– Не помогла. Не захотела ввязываться. К тому же она была занята и, – Майя показывает руками кавычки, – «не эксперт в этой сфере», так она выразилась. Назвала мне фамилию безумно дорогого адвоката. – Майя пожимает плечами. – Если бы я все-таки получила эту работу, это все равно уже не имело большого значения. Я лишь просила ее составить мутный юридический запрос, чтобы заставить Сета задуматься. Но она… явно не могла этого сделать. Была слишком занята или просто не хотела.
Хану снова охватывает неприятное чувство – как плохо она знает свою семью. Что еще она пропустила, пока оплакивала Лиама?
– Прости, я ужасно себя чувствую, когда говорю так о Беа. – Майя снимает панаму и встряхивает кудрями. – Как говорится, о мертвых либо хорошо, либо никак. – Между ними повисает тишина, и наконец Майя продолжает: – А ведь это чушь, правда? Смерть человека не делает его идеальным.
Хана уже открывает рот, чтобы ответить, но, глядя на выражение лица Майи, снова его закрывает. На какое-то мгновение Майя перестает быть похожей на саму себя. Совершенно невозможно понять, о чем она думает.
– Пойду в дом, принесу воды, – наконец говорит Хана.
Майя кивает и снова откидывается на шезлонге.
Пока Хана идет по дорожке, мимо нее проносится насекомое – две сцепленные друг с другом мухи рывками летят к бассейну.
На первый взгляд они как будто в плену у любви, но, если всмотреться пристальней, становится ясно, что верхняя муха дерется с нижней. Пытается подчинить ее себе.
50
Элин закидывает рюкзак выше на плечи.
Всего пятнадцать минут назад они свернули с главной тропы, и уже кажется,
