Елизавета. Любовь Королевы-девственницы - Наталья Павлищева

Мелвилл только кивнул, не в состоянии вымолвить хоть слово. Елизавета вдруг прекратила игру и насмешливо уставилась на посла:

– Что-то не так, милорд?

Тот решился:

– Ваше Величество, помня о вашей постоянной привязанности к лорду Дадли, я никак не ожидал с вашей стороны…

Королева продолжала с усмешкой наблюдать за попытками посла вывернуться из такой неприятной ситуации. Но она слишком уважала Мелвилла, чтобы издеваться над ним столь открыто.

– Не трудитесь объяснять, милорд. Конечно, вы смущены и удивлены, если не сказать потрясены. Я знаю о нелепых слухах про нас с лордом Дадли, которые, поверьте, не имеют под собой решительно никакого основания. Люди вольны болтать все, что им заблагорассудится, но королева должна быть выше этих нелепостей. Роберт Дадли мне брат, как дорогая кузина сестра. И мое предложение свидетельствует только о моем к ней наилучшем отношении. Я прекрасно знаю достоинства лорда Дадли, ценю его, и только поэтому настоятельно рекомендую своей доброй сестре как мужа. Она будет счастлива!

Губы говорили сладкие слова, а глаза насмехались. Нет, не над растерявшимся от такой выходки Мелвиллом (кто бы не растерялся?). Над Марией, поставленной в нелепое и безвыходное положение. Такое могла придумать только женщина!

Чтобы что-то спросить, посол поинтересовался мнением самого лорда Дадли по этому вопросу. Елизавета махнула рукой:

– Роберт дорожит моим мнением и согласится.

– Согласится или согласен?

– Согласен! – теперь глаза смотрели уже жестко. Она приказывала! Приказывала своему любовнику жениться на своей сопернице. Почему?! Просто потому, что это было пощечиной? Конечно, Мария никогда на такое не пойдет! Значит, у Елизаветы есть повод отказаться от обещания назвать Марию главной наследницей.

Самым большим желанием у Мелвилла было удалиться как можно скорее. Елизавета почувствовала это и отпустила посла, взяв обещание донести ее предложение до дорогой сестры немедленно. Знать бы еще как?! Головная боль на остаток дня бедному послу была обеспечена.

В таком весьма задумчивом виде его встретил Сесил. Мелвилл вцепился канцлеру в руку.

– Уильям, скажите, какой идиот подсказал ей мысль сватать Марии Роберта Дадли?! Надеюсь, это не вы?!

– Не я! – рассмеялся Сесил. – Сама придумала.

– Чертова баба!

Сесил снова рассмеялся:

– Вы стали употреблять мои ругательства?

– Будешь тут… Неужели Дадли согласен?

– А кто его спрашивал?

– Неужели не спрашивала? – в глазах бедного посла появилась робкая надежда.

Канцлер вздохнул:

– Спрашивала, да только так, что отказаться невозможно. Нам никогда не понять этих женщин, черт их подери!

Они посмотрели друг на дружку и вдруг рассмеялись. Потом Сесил развел руками:

– Все, что могу сделать, – попытаться убедить ее отдать Марии Дарнлея. Но скажу честно, с этим вы тоже наплачетесь…

– Почему?

– Господи, да хлыщ же!

– Лучше хлыщ, чем Дадли.

– Не знаю… не знаю…

Елизавета действительно в предыдущий день начала приводить свою дьявольскую задумку в действие. Она позвала Дадли для разговора тет-а-тет. Ушки на макушках встали у всех камеристок, но королева твердой рукой удалила всех до единой и наказала Кэтрин никого не подпускать к двери и на выстрел арбалета!

Увидевший такие меры предосторожности Дадли, приосанился, это могло означать только откровенный разговор. Давно пора! Знать бы, что его ждет…

Глаза Елизаветы блеснули насмешкой:

– Хотите стать королем, Роберт?

А Дадли уже действительно надоело ходить вокруг да около! Столько лет он рядом с этой рыжей фурией, могла бы понять, что не только ради ее голубых глаз и красивых рук увивается… Роберт терпеливо сносил все капризы своей повелительницы, втайне ожидая взять над ней верх, как только станет выше на корону. Хотя, какая тут тайна, всем давно известна их взаимная привязанность.

Но сейчас они одни, а чего хочет Роберт, Елизавета знает не хуже него. Дадли вскинул голову, глядя прямо в глаза королеве:

– Да, Ваше Величество.

Снова усмехнулась, причем откровенно. И что-то в этой усмешке очень не понравилось Роберту.

– Вы будете королем, Роберт Дадли. Но готовы ли вы исполнить любую мою волю?

Ах, вот чего она ждет… Хочет, чтобы он поклялся быть послушным мальчиком и до конца жизни ползать перед ней на коленях? Глупышка, она не ведала силу рук Роберта и силу, заключенную между его ногами. Дадли хорош не только своей головой и умением обхаживать милых дам на балах, он еще более прекрасен в постели. Это не тайна, но Елизавета, гордясь своей глупой девственностью, не знает, чего себя лишает. Может, и к лучшему? Попав к нему в руки в постели, она станет покладистой, и тогда любое данное сейчас обещание не будет иметь никакого значения. В своей неотразимости в качестве любовника Роберт был уверен абсолютно, потому также насмешливо кивнул:

– Да, Ваше Величество, я готов выполнить любую Вашу волю, какой бы она ни была!

– Обращаю ваше внимание, сэр Роберт, это вы произнесли «любую, в чем бы она ни выражалась».

Играть так играть, дорогая! Дадли картинно расширил глаза, выражая испуг:

– Ах, вы меня пугаете, Бесс! Надеюсь, это не будет приказанием жениться на ком-нибудь…

Сам подсказывал ей ответ. Королева согласилась:

– Именно, Роберт. Вы обещали выполнить любой мой приказ, а потому женитесь!

Наконец-то! Столько времени берегла его, как собака сено, не подпуская никого и близко, а теперь созрела. Дадли скромно опустил глаза, чтобы не выдать слишком явную радость. Конечно, его унижало положение, занимаемое при Елизавете. Роберта откровенно не могли терпеть все – от Сесила до камеристок королевы. Одни за стремление к незаслуженной, как считали, власти, другие из зависти, третьи из-за того, что не рисковал сделать и шага в сторону без разрешения Елизаветы, четвертые… Да мало ли за что можно не любить королевского фаворита!

– Как прикажете, Ваше Величество.

Елизавета стояла у окна к нему спиной, резко повернувшись (ей так нравилось, когда юбки взметаются вверх, а фижмы даже после остановки продолжают колыхаться!), королева добавила:

– На Марии Стюарт!

– Что?! – вот теперь глаза Роберта Дадли расширились безо всякой игры с его стороны.

– Вы обещали выполнить любую мою волю. Я желаю, чтобы вы, Роберт Дадли, стали мужем шотландской королевы Марии Стюарт, моей кузины и весьма красивой женщины.

Ах, вот в чем дело! Проверяет его верность…

– Ваше Величество, я готов жениться на любой англичанке и оставить ее жить в имении, как сделал это с Эми, ради того, чтобы ежечасно видеть Вас. Но уезжать в Эдинбург и называть своей супругой даже очень красивую женщину, не надеясь каждое утро предстать перед Ваши прекрасные очи… Увольте, это выше моих сил. Если только Вы хотите моей смерти…

Елизавета спокойно наблюдала, как Роберт разводит руками, изображая высшую степень сожаления. Как же прекрасно она понимала всю его растерянность! Как хорошо видела игру! Но королева любила Дадли и ничего поделать с собой не могла.

Он не подозревал, каких душевных усилий стоило ей такое странное решение – предложить любовнику жениться на сопернице! В этом предложении выразилась вся противоречивая натура Елизаветы, конечно, она вовсе не желала, чтобы Мария Стюарт была счастлива с тем, кого сама английская королева уже столько лет любила. В Елизавете боролись десятки противоречивых чувств. А вдруг Мария влюбится в Роберта? Тем хуже для нее, потому как сам Роберт любит Елизавету! А если… нет, об этом даже думать не хотелось! Нет, нет, нет! Дадли до конца жизни будет верен ей, и только ей!

Где-то глубоко засела мысль о том, каково будет надменной, да еще и влюбленной Марии рядом с таким красавцем, зная, что тот сердцем в Лондоне… Мысль была подленькой, но такой приятной!

А вдруг у них будут дети? Да, – горделиво вскидывала голову Елизавета, у ее любимого Роберта и Марии Стюарт будут дети! И королева Англии смирится с этим, даже полюбит крошек, мало того, она завещает престол после себя этим принцам! Тогда весь мир увидит, что она способна даже переступить через свои собственные чувства ради блага двух народов и государств! Елизавета так понравилась сама себе в этой роли жертвы, что с энтузиазмом ухватилась за такую идею. Никто не сможет обвинить английскую королеву в предвзятом отношении к шотландской, если она пожертвовала самое дорогое!

И с истинно женской непоследовательностью Елизавета тут же додумывала окончание мысли, полностью противоречащее ее началу: отныне никто не посмеет упрекнуть английскую королеву в том, что она слишком ценит Роберта Дадли! С женской точки зрения никакого противоречия здесь не было: попробуйте обвинить, что Дадли излишне дорог для меня, ведь я отдаю его другой, причем сопернице. И попробуйте упрекнуть в недостаточно теплом отношении к кузине Марии, если я отдаю ей самого дорогого сердцу Роберта. Никакого противоречия, возьми, пусть тебе будет хуже!