Венецианская маска - Рафаэль Сабатини

Вендрамин, покрасневший от досады и неловкости, пробормотал обычные любезности. Великолепно нарядившийся ради этого случая в мерцающий атласный костюм в полоску двух оттенков голубого цвета, он с отвращением рассматривал обыденный редингот, штаны и свободно повязанный галстук, в которых этот откровенный якобинец посмел заявиться к знатной даме.

Лальмант вел себя как дома. Он даже исполнил роль хозяина, предложив стул своему спутнику, подав ему бокал и поставив перед ним графин с мальвазией. Затем он пододвинул стул себе и сел к столу.

— Знаете, кузен Франсуа, вы пришли очень своевременно, — сказала виконтесса с милейшей улыбкой.

— Полагаю, вы имеете в виду, — сказал тучный Лальмант, — что вы в чем-то нуждаетесь. Давно прошел тот день, когда восхитительная дама еще могла счесть меня подходящим по другим причинам.

— Друг мой, вы несправедливы к себе!

— Так поступает всякий. Но в чем же вы нуждаетесь?

— Как вы думаете, не могли бы вы мне ссудить две или три сотни дукатов?

Вендрамин ощутил приятное тепло, побежавшее по его жилам. В конце концов, его досада за этот приход была преждевременной.

Посол раздул свои красные щеки и поднял брови.

— Боже, Анна! Вы говорите о двух или трех сотнях, будто нет разницы между одним числом и другим.

— Какая, в конце концов, разница? — она положила свою ослепительной белизны руку, длинную и тонкую, на черный атлас его рукава. — Ну, Франсуа! Будь паинькой и дай мне две сотни и пятьдесят.

Лальмант строго посмотрел на нее.

— Вы, кажется, не понимаете, сколь велика эта сумма. Для чего она вам нужна?

— Вам это необходимо знать?

— Очень! Вы такой суммой не располагаете, и если я ссужу ее вам, то имею определенное право узнать, на что она будет израсходована. В конце концов, я несу чувство ответственности за вас, — он взглянул на Вендрамина, и его глаза, обычно доброжелательные, немного похолодели. — Если, например, вы намерены добавить ее или какую-то ее часть к деньгам, которые этот джентльмен уже занял у вас…

— Месье! — воскликнул Вендрамин.

Его лицо вспыхнуло и стало пунцовым. Он сделал попытку встать, но затем вновь опустился на стул, когда виконтесса воскликнула:

— Франсуа! Как вы можете? Это означает предать мое доверие!

Виллетард спокойно прихлебывал вино, будто был единственным, кто оставался в тени.

— Предать ваше доверие, дорогая! Что вы еще скажете? Мог ли месье Вендрамин полагать, что в течение нескольких месяцев я ссужаю вам суммы, в итоге составившие около шести или семи тысяч дукатов, не осведомляясь о том, что станет с этими деньгами? Я был бы странным опекуном, если бы так поступил, не так ли, месье Вендрамин?

Из красного, каким оно было, лицо Вендрамина стало бледным. Он тяжело дышал.

— Действительно! — воскликнул он. — Я понятия об этом не имел… Дело столь личного свойства… — он в мрачной досаде кивнул виконтессе. — Вы никогда не говорили мне, Анна, что…

— Дорогой мой Леонардо, — перебила она и легкая улыбка смягчила ее обеспокоенное лицо, — надо ли расстраиваться? И, в конце концов, разве это важно? — она вновь обратилась к послу. — Вы поставили моего бедного Леонардо в неловкое положение, к тому же — перед месье Виллетардом. Это некрасиво. Вы понесете наказание, дав мне те две с половиной сотни завтра же утром.

Совершенно раздосадованный, Вендрамин смотрел исподлобья на посла. Лальмант медленно качал своей крупной головой. Медленно он перевел взгляд на венецианца.

— Вы понимаете, сэр, что взятая вами взаймы у виконтессы сумма очень велика. Я не дам ей в долг, если мне придется увеличить ее долг без каких-либо определенных гарантий в том, как и когда эти деньги будут выплачены.

Виконтесса вспыхнула, в голосе ее звучало раздражение.

— Почему вы надоедаете ему такими замечаниями? Я уже говорила вам, что месье Вендрамин собирается выгодно жениться.

Лальмант сделал вид, что пытается вспомнить.

— Ах, да! Теперь я вспомнил, — он улыбнулся осуждающе. — Но свадьбы порой терпят неудачу. Что будет, например, если в конце концов месье Вендрамин не добьется этой богатой женитьбы? Вы потеряете свои деньги. Как ваш кузен и, в некотором роде, ваш опекун, я не хочу увидеть вас потерявшей такую сумму, как эта. Это гораздо больше, чем вы можете позволить себе потерять. Я хочу, чтобы вы поняли это, месье Вендрамин.

Его манеры стали непреклонными.

И теперь, увеличивая почти нестерпимое безмолвное неудобство, испытываемое Вендрамином, в дело вмешался угрюмый спутник Лальманта.

— Нет причин, почему бы гражданину не расплатиться прямо сейчас.

— А? — Вендрамин повернулся на стуле и пристально посмотрел на говорящего.

— Перенесите долг с гражданина на Французскую Республику, будто деньги выплачены этому венецианскому джентльмену из фондов секретной службы в уплату за задания, которые надо будет выполнить.

— Это идея, — сказал Лальмант и в последовавшей мертвой тишине его глаза вопросительно остановились на Вендрамине.

Венецианец выглядел беспомощным, растерявшимся.

— Полагаю, я не понял.

Виллетард вновь вмешался.

— Боже всевышний! Ведь это достаточно просто. Вы получаете из фондов французской секретной службы аванс в шесть тысяч дукатов или несколько большую сумму в качестве оплаты за выполнение заданий, которые будут перед вами поставлены. Придет время — и вы выполните их.

— Выполню их? — переспросил Вендрамин. — Какие задания?

Отвечая ему, Виллетард подался вперед.

— Характер заданий не важен. Вы получите об этом полные разъяснения. Можем ли мы рассчитывать, что вы примете этот способ расплатиться со своими долгами?

— Ни на что подобное не рассчитывайте, — последовал гневный ответ. — Это западня, сэр?

— Анна! — гневно потребовал Вендрамин. — Это западня?

— Если это так, — произнес скрипучим голосом Виллетард, — то эту западню устроили вы сами.

Вендрамин оттолкнул стул и встал.

— Сэр, — заявил он в неожиданном приступе достоинства, — честь имею пожелать вам доброй ночи.

— Это будет очень скверная ночь для вас, если вы так поступите, — усмехнулся Виллетард. — Садитесь.

Высокий, выпрямившийся, Вендрамин с пренебрежением посмотрел сверху вниз на француза, сидевшего по другую сторону стола.

— Что касается вас, сэр, кто набрался наглости таким предложением поставить под сомнение мою честь, я буду рад узнать, где мой друг сможет найти вас.

Виллетард откинулся и, прищурившись, взглянул на него с улыбкой плотно сжатых губ на вытянутом пепельно-сером лице.

— Это вы-то блеете о чести? Вы вымогаете у женщины и занимаете у нее огромные суммы денег, которые вы в состоянии уплатить не иначе, как в результате предполагаемого брака; вы совершаете действие, которое являет собой даже более вопиющее бесчестие! И вы еще хвастаетесь честью, в которой можно усомниться! Вы даже не замечаете, что смешны?

С отвратительными ругательствами Вендрамин схватил со стола графин. Ему воспрепятствовала осуществить убийство виконтесса. Вскочив, она вцепилась в его руку. Бокал упал на пол и разбился вдребезги. Почти эхом этого звука раздался трескучий голос Виллетарда который даже не шелохнулся:

— Сядьте!

Однако, тяжело дыша и шатаясь, Вендрамин продолжал стоять. Виконтесса, по-прежнему прильнувшая к нему, шептала:

— Леонардо! Леонардо! — и музыка ее голоса срывалась от волнения.

Она взяла графин из его руки и поставила его обратно на стол. Его вспышка гнева прошла, и дама вернулась обратно.

Виллетард, продолжая сидеть и небрежно раскачиваться на стуле, глядя на него с тем же выражением презрения, заговорил вновь:

— Садитесь, глупец, и слушайте. И ради бога, успокойтесь. Сгоряча ничего не добьешься. Тщательно обдумайте свое положение. Вы получили эти деньги из фондов французской секретной службы. Они выплачены вам чеками Виванти, помеченными французской миссией и скрепленными вашей подписью при получении денег. Вы полагаете, что вам будет позволено обмануть французское правительство нынешним отказом выполнить работу, за которую вам заплатили?

— Это бесчестно! — вскричал мертвенно-бледный венецианец. — Бесчестно! Вы сказали — «обмануть»? Это вы пытаетесь обмануть. Чудовищный, бесстыдный обман! Но вы торгуетесь не с тем человеком, скажу я вам. Можете забирать свое предательские предложения к черту! Что касается меня, вы можете сделать любую пакость. Мой вам ответ — нет! Нет, и будьте вы прокляты!

— Очень красиво и по-геройски, — сказал Виллетард. — Но я не тот человек, который приемлет «нет» в качестве ответа. Вы сказали, что мы можем сделать любую пакость. Вы представляете себе, что это будет? Вы даже обдумали, как отклонить естественные предположения государственных инквизиторов относительно целей, на которые вам были отпущены эти деньги французским посольством?