Королева Жанна. Книги 1-3 - Нид Олов

— Преподобный отец, — прервал его брат Жан, — мне кажется, вы хотите поучать меня. Но сейчас вы излагаете мне доктрину Раймунда Сабунского, которая мне известна.

Студенты закричали: «Молодец, монашек!» Архидиакон кивнул, признавая противника достойным себя.

— Если вас не убеждает стройная система Раймунда Сабунского[42], в которой все закончено и все определено, значит, вы предпочитаете смотреть на мир глазами Коперника? Вы полагаете, что Земля не есть центр мира что звезды и Солнце созданы вовсе не для человека и будут светить так же, если человека не будете? Вы полагаете мир бесконечным? Известно ли вам, что разум человека конечен и только божественному гению дано постигать бесконечное? Понимаете ли вы, что человек вздумавший постичь бесконечное, есть человек, возомнивший себя Богом, то есть умалишенный? Знаете ли вы, что умалишенные суть враги всякого порядка, как божеского, так и человеческого? Если люди, вообразив себя пылинками в бесконечности, начнут убивать и пожирать друг друга — скажите мне, кто будет виновен в этом?.. Человек есть царь природы, но не Бог. Человек занимает в мироздании столь почетное место, что он должен пребывать на нем гордо, не стремясь вверх, ибо сие невозможно, но не стремясь также и вниз, ибо это значит быть врагом самому себе. Тот, кто пытается сделать человека Богом, на самом деле отнимает у него Бога. Человек же, лишенный Бога, есть зверь. Тем не менее здесь я вижу людей, а не зверей. Отсюда я вывожу, что учение Коперника есть ложь.

Церковники приняли эту речь одобрительными возгласами Арбитр сказал декану Мимельяну:

— Имя этого человека станет известно кардиналу, я обещаю.

Теперь все ждали, что скажет юноша в маске. Тезисы были перепутаны, но никто не обратил внимания на это. Оппоненты, собиравшиеся подловить диспутанта на разных схоластических тонкостях, отложили свои записи. Все они были сейчас на его стороне: крепости Божией угрожал враг.

Брат Жан глубоко вздохнул и подсучил узкие рукава рясы.

— Сказано, что человек есть венец творения, — начал он негромко, опершись косточками пальцев о пюпитр. _— Я говорю: да. Еще сказано, что Земля, Солнце, Луна, звезды и весь мир — для человека. Я говорю: да Еще сказано, что человек наделен разумом. Я говорю трижды да. Именно разум есть то, что отличает человека от остального мира. Сказано, наконец, что человек поставлен на некий пьедестал, где и пребывает в гордой неподвижности. Я говорю: нет. («О-о», — глухо прошло по рядам.) Ибо наши предки, несомненно сотворенные Богом, покрывались необработанными шкурами зверей и ели сырое мясо, не умея высечь даже огня. Почему, сотворив человека, Бог не дал ему сразу всего того, чем человек пользуется теперь? Потому, что человек должен был взять все это сам, и он взял! И если раньше он боялся каждой тени и видел Бога в каждом камне, то ныне человек открывает Бога в себе самом!

Поднялся неистовый шум. Студенты аплодировали, служители церкви вопили: «Соблазн! Ересь!» Какой-то аскетического вида рясник вскочил и кликушески закричал:

— Ecciesia Virginica[43], ты спишь! Ты беспечно взираешь на то, как сопливые мальчишки предерзко срывают покровы со святейших тайн твоих! Где ты, о всеочищающий костер веры, призванный спалить еретическую скверну? О всеблагой костер.

— Что это еще за вопли о костре? — гневно прошептал брат Жан, делая порывистое движение, но брат Родриго, сидящий справа, стиснул его руку и удержал на месте.

— Костра нет, и слава Богу! — крикнули из гущи студентов.

— Его нет, но он будет! — взвыл верный сын церкви. — Провижу час предсмертных мучений ваших, дети ада! Все вы пойдете туда, держа свои богохульные языки в руках! Все, все, все, все! Близится день суда над вами! Timete Deum et date ille honorem[44]…

Его покрыли шиканьем и свистом:

— Долой католическую латынь! Костра не будет наша королева не позволит вам! Да здравствует королева! Да здравствует королева!..

При упоминании высочайшего имени все вынуждены были встать. Как-никак, главой церкви в Виргинии была королева. Брат Жан крепко сжал руки стоящих рядом с ним Агнуса и Родриго.

Регламентатор стучал алебардой в пол:

— Спокойствие, порядок, благоприличие!..

Аббат Калаярт раздраженно уселся первым.

— Так и хочется помянуть черта, — сказал он декану Мимельяну. — Что мы вынуждены терпеть! Господин и мастер церкви Виргинской — девятнадцатилетняя девчонка с голубиной печенью!

— Не произносите имени Ее Величества всуе, — тихо сказал декан. — И потом, преподобный отец, вы не вполне правы: нашу церковь пасет не женщина, но мужчина, притом из лучших… Тот, кого не согнула опала, от кого не откачнулись истинные ревнители веры…

— Да, да, — сказал аббат Калаярт. — Спасибо вам, отец, вы напомнили мне о том, кто непременно придет, я верю…

В этот момент ему подали записку от каноника ди Аттана. Пробежав ее, он сказал декану:

— Предлагает задержать этих молодчиков…

— Увы, — вздохнул декан, — по уставу невозможно…

— Да, я знаю. Но все же… и Университет имеет границы, не так ли? — И на обороте записки он нацарапал два слова на вульгарнейшей латыни: sola fori, что должно было означать: «Только на площади». Каноник ди Аттан прочел и удовлетворенно кивнул.

— Я еще не кончил, — сказал брат Жан, когда установилась относительная тишина. — Мне кричали здесь обвинения в ереси. Мне кричали даже что-то о костре… — В голосе его проскользнули надменные нотки, но брат Родриго снова сдавил его руку. — Я хочу сослаться на одно высказывание, которое гласит: «Еретиков следует побеждать Писанием, а не огнем, ибо иначе палачи стали бы ученейшими теологами в мире». И это сказал не Сервет, не Коперник, не богохульник. Это слова Мартина Лютера.

Студенты бешено захлопали. Даже церковники оценили ход брата Жана. Аббат Калаярт проворчал:

— Ну и мальчишка, ну и хват!..

— Что же до ссылки на древних людей, то она взята как раз из Писания. Диспутант был прав, говоря, что Бог поставил человека на пьедестал царя природы, запретив сходить с него. Но человек сошел. Человек дерзнул сойти, иначе он не был бы человеком, он был бы только мертвой статуей царя природы. И человек был изгнан из рая, наг и беззащитен. Он ошибался. Вспомните, сколько раз люди сотворяли себе идолы и литые кумиры и поклонялись им, и Бог карал их за это, ибо они отрывались таким образом от природы, от познания истинного Бога. И когда человек познал природу вокруг себя, взор его устремился в небо. Николай Коперник открыл, что Земля отнюдь не есть центр мира, что она едва ли не край его, он открыл, что Солнце светит не только нам, но и мирам другим. Стал ли от этого человек зверем? Я не вижу этого. Я вижу другое — он стал в еще большей степени человеком. Ибо он доказал еще раз, что он царь природы и желает владеть ею безраздельно!

Гром, крик, рев обрушились, как лавина. Стены зала дрогнули. Диспутант стоял спокойно, только щурился.

— Перестаньте вопить: ересь, ересь! — махал руками брат Агнус. — Опровергните нас, обвинять будете потом!

— Наглецы, еретики, осквернители святыни! — рычали теоретики. — Вам стыдно показать лица! Снимите маски, эй, вы!

Все, что касалось масок, брат Агнус пропустил мимо ушей:

— Зачем же вы тогда вывешиваете такие тезисы? Мы пришли открыто высказать свое мнение.

— Да, таковы были тезисы, — сказал диспутант, подняв руку. Шум стих. — Искатели Истины, вы пришли, чтобы высказать ваше мнение, вы его высказали и были выслушаны. Собрание возмущено допущенной вами ошибкой, на которую позвольте вам указать Ошибка не в ваших рассуждениях. Она гораздо глубже, ошибка в самом начальном корне. Вопросы, поставленные здесь могут быть решены sola fide[45]. К ним надо подходить проникшись верой и отринув всякое сомнение Таково непременное условие. Оно было нарушено вами и как только это случилось, в ваши рассуждения проник Диавол. Тут, как и повсюду, всякая вещь принадлежит либо Богу, либо Сатане. Поскольку она Богова, она не Сатаны, и наоборот. Вы же, молодые люди, вздумали найти средний путь, но, отходя от Бога хотя бы на волос, вы попадаете в лапы Сатаны и не замечаете уже, что ваша логика есть сатанинская логика. Вам здесь кричали о ереси, и вы полагали, что это пустые слова. Но это не пустые слова, Вашими устами говорил Диавол, он не отрицает Бога начисто, Диавол хитер, но он вложил в ваши уста рассуждение об универсальной субстанции — Бог есть все, ergo, все есть Бог. Именно за это был сожжен еретик Сервет…

— Очень хорошо, — шепнул аббат Калаярт Мимельяну. — Он свел на нет все их рассуждения.

В самом деле, зал совсем притих. Монахам был нанесен чувствительный удар. Все ждали, что они скажут.

Но недаром же их было пятеро.

Поднялся брат Филиппо де Кастро и задорным мальчишеским голосом задал такой вопрос: