Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Юмор » Юмористическая проза » Три недели из жизни лепилы - Олег Мальский

Три недели из жизни лепилы - Олег Мальский

Читать онлайн Три недели из жизни лепилы - Олег Мальский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 71
Перейти на страницу:

— Ну, это ты загнул!

— Загнул? Да они пользуются «святостью» нашей профессии.

Любой торгаш может прочитать тебе мораль на тему «то бензин, а то дети», причем не краснея.

Тогда мы не подрались, а то ходить бы мне со сломанной челюстью. Или ребрами.

Завтракали мы чаем и «Беломором». Паша собирался на сутки, я снова отпросился — на этот раз в ОВИР.

По «телику» крутили «Маугли». Багира учила мальчика бегать.

Балу отстал, скатился с пригорка и, хватая пастью воздух, прохрипел: «Ну почему…»

— …я маленьким не сдох? — раздалось у меня над ухом.

В ОВИРе на Варшавке, свиваясь в клубок, завихряясь водоворотами (врагонародами?), перешептываясь и переругиваясь, кишела очередь.

Собственно говоря, очередь прослеживалась слабо — несколько сот человек на тридцати квадратных метрах площади потели, воняли и лезли вперед.

После двух часов активного стояния меня затрясло. Дрожью внутренней и окружающим незаметной. Я вспомнил Балу и опрометью кинулся к выходу. Нет, Москва даст Киплинговским джунглям сто очков фору.

В телефонной будке меня уже откровенно колотило: головой о стекло, зубами о трубку.

— Лен, мне очень плохо.

— Что случилось?

В ее голосе чувствовалась обеспокоенность моей судьбой.

Звучало очень по-матерински.

— Я должен с тобой встретиться.

— Ты же знаешь…

Вечера у Лены расписаны на год вперед: спортивные танцы и свеженанятый учитель английского. Глупенькая! Спутала причину со следствием.

— Я умоляю!

Договорились на послезавтрашний вечер. Завтра мне дежурить в «нейрореанимации», куда меня снова взяли после того, как Силанский намылился в UCLA[34] на стажировку (доцента — в аспирантуру). Языка не знает-с, а корреспонденцией заниматься кому-то надо.

* * *

— Олег, Олег! Мальский, ты заснул что ли? — Покрохин встряхнул меня за плечи, — Твой выход.

— Вы заставляете себя ждать, — скрипуче поприветствовал очередного претендента на булку с толстым слоем масла Дартанян.

Конклав в полном составе: Дартанян, Булавян, Рядов, Аленсон, Батыр. Отсутствуют только малоактивные или второразрядные. У всех кислые фейсы — шестой час сидят.

Аленсон потушил сигарету и закурил новую.

— Извините.

— Надеюсь, это ваше последнее русское слово в этой комнате, — подбодрила меня шефиня, — Сначала представьтесь и коротко о себе, — и указала на стул рядом с Экзаменатором.

Джефф оказался мужчиной лет пятидесяти с добрыми серыми глазами. Рыжие волосы торчали в разные стороны, костюм в серо-бурую клетку слабо гармонировал с ярко-красным галстуком.

Перед Джеффом, между стаканом «минералки» и пустой бутылкой из-под «пепси» лежал листок с пометками напротив фамилий конкурсантов (он закрыл это место рукой) и…рисунками лошадей. Берущих барьер. Сбрасывающих жокея. Заваливающихся в канаву. Довольно правдоподобно.

Я почувствовал необъяснимое облегчение, нет, легкость…

И в самом деле институтская программа. Только не нашенских институтов. А «копает» совсем неглубоко. Убеждается, что собеседник знаком с терминологией. Но прошелся по всем разделам: основам физики, профвредностям, фармакокинетике и фармакодинамике, физиологии автономной нервной системы, мониторингу, правилам техники безопасности, газам крови, водно-электролитному обмену, свертывающей и противосвертывающей системам, лечению хронической боли, реанимации и интенсивной терапии. Задержался на эпидуральной, спинномозговой и проводниковой анестезии. Для них это крайне важные, незаменимые методики.

Для нас тоже, хоть и втаптывали их в грязь присутствующие отцы советской анестезиологии, тридцать лет назад поднявшие на щит общий наркоз[35]. Нанизав все остальное на штык. К вящей радости отцов советской хирургии — когда больной спит, матюкаться сподручнее.

Первой спохватилась шефиня, как мать советской анестезиологии, а также самая выездная и восприимчивая к веяниям. Если за морем до семидесяти процентов урологических и ортопедотравматологических больных оперируются под регионарным обезболиванием, то мы тоже не лыком шиты!

Для начала разрешили упражняться в соответствующих отделениях и только на плановых вмешательствах. Потом мы с Таней Сомаковой протащили «эпидуралку» и блок по Куленкампфу в 14-й корпус, сломав устоявшееся мнение о «неотложке» как о «грязной» и «неприспособленной» для таких манипуляций. Приспособили.

Теперь мы с Борей Мамчиным заново внедряем в «урологии» спинномозговую анестезию. Я нашел литературу, Боря — иглы. Ни обструкции, ни поддержки не встретили. Коллектив молча созерцает, набрав камней за пазуху.

Впрочем, эта мышиная возня вокруг выеденного яйца цивилизованному миру неинтересна. Мы поболтали на общие темы. О теме моей диссертации разговор даже че зашел.

Час без малого пролетел незаметно. Меня сменила девочка из Свердловска — последняя по списку.

* * *

Домой я приехал задумчивый. Или замудчивый. На ковре надрывался телефон.

У нас с Пашей особый код для идентификации своих и чужих.

Звонок, отбой, два звонка, отбой, три звонка. Паша пользуется им, когда хочет покоя, я — чтобы не выяснять отношения с Пашиной мамой. Та уверена, что я резко отрицательно влияю на ее сына. Кстати, моя мать думает то же самое о Паше.

Я поднял трубку, не загибая пальцев.

— Здравствую, Олег.

— Здравствуй, папа.

Посчитал бутылки в баре.

— У тебя крупные неприятности…

Оказывается, мне предстоит дача свидетельских показаний по факту наступившей 14 сентября 1987 года в балашихинской «реанимации» смерти больного Н. Быть послезавтра в 10–00 у кабинета главного врача.

Я лег на ковер и раскинул руки. Разве можно вот так, сразу, вспомнить больного Н., прошедшего через твои руки на рядовом дежурстве три года… пардон, тридцати три месяца назад? Но свое маленькое кладбище я знаю как… да лучше, чем свои пять пальцев. Все могилки сосчитаны. Нет, осень 1987 года выдалась тихой и спокойной. Без проколов и «черных полос». И все же…

Перерыв всю квартиру, я обнаружил бутылку «Русской», отложенную в свое время до худших времен. Кажется, они настали.

Глоток, пауза, затяжной глоток, пауза, серия глотков… Без закуски меня порядком развезло.

Я набрал номер Посата. Через час мы сидели в Саянах. Аркаша слушал о моем первом столкновении с законом и отхлебывал пиво. Неразбавленное — здесь его тоже знают.

— Старик, я твою проблему понял. Страшно. Несправедливо. «За что?» Со всеми бывает. Хоть раз в жизни, да бывает. Не бывает только у курортологов. Хочешь историю?

В восьмидесятом Аркашу вызвали к одному уникальному токарю.

Точил из титана какие-то наконечники для баллистических ракет. Допуск мизерный, чуть ошибешься — заготовку можно выкидывать, в переплавку не идет. В общем, специалист, каких мало. Зарплата по индивидуальному тарифу. Пил запоями. Не молодой — сердчишко пошаливало. Затем и вызвали. Приехали — желудочковая тахикардия, потом фибрилляция[36]. Аркаша его дефибриллировал семь раз, с того света вытащил. Под утро повез в «кардиологию» в стабильном состоянии. Жена счастлива, у двери конверт сунула. Сто пятьдесят рублей (я вспомнил и поморщился). Через неделю вызывает Савелин.

— Кто это?

— Какой ты, оказывается, серый. Таких людей знают в лицо.

— Ни разу не видел.

— Тогдашний шеф московской «скорой» и «неотложной» помощи.

Дает мне письмо — жалоба на взяточника Посата от жены воскрешенного. Не подумай, он не умер в «кардиологии». Здравствует по сей день. С Савелиным у нас были теплые отношения. Без кавычек. Спрашивает, что делать. «Выкинуть?» — «Зачем, — говорю, — наверняка послала копию прокурору» — «Наверняка» — «Ну и не связывайтесь. Отсылайте свой экземпляр по тому же адресу». Начинается следствие. Следователь попался фуевый. Запер как-то вечером в своем кабинете и оставил там на всю ночь. Якобы забыл. Психобработка. Утром заявляется бодренький, веселенький. «Ну, как вы тут поживаете?» — «Спасибо, ничего. А ссать пришлось в ваш фикус, уж не обессудьте». По факту — не ссанья, конечно — я написал заявление на имя прокурора. Официальный ответ должны в течение трех дней вручить лично в руки. Я скрылся у любовницы. Жена, молодчина, не выдала.

По ихним законам нельзя игнорировать права граждан, даже подследственных.

Заменили следователя. Потом для распространения слухов и сбора сплетен подослали на работу двух ментов. С подстанции их выгнали, и рапорт в легавую контору. Получили выговорешники. Новый следователь оказался более гибким.

Намекнул, что сведет с людьми, которые могут наклонить непреклонную суровость пролетарского закона. Стоило это мне четыре «штуки». Год снимали по двадцать рублей в месяц, но права заниматься врачебной деятельностью не лишили.

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 71
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Три недели из жизни лепилы - Олег Мальский торрент бесплатно.
Комментарии