Голограмма силы - Игорь Гетманский

Гордон умолк и выжидательно смотрел на Пирса. Тот скосил глаза в сторону: капитан Глен расплывался в радостной улыбке и подмигивал своему дружку. Как дети, ей-богу, подумал Пирс, но парень - молодец. Ладно, он сменил гнев на милость:

- Толково изложили, лейтенант. Хвалю. Совсем другое дело. Немедленно приступайте к реализации своего плана.

Командиры и начальники оживились, заерзали на стульях. Пирс бросил поверх них строгий взгляд.

- Р-разговоры! - рявкнул он и снова обратился к Гордону: - В вашем распоряжении, - он небрежно кивнул в сторону притихшего собрания, - все эти люди. Каждый из них. И любая из подчиненных им команд. Вы можете незамедлительно покинуть помещение и начать подготовку к операции. Идите!

Стив Гордон громко щелкнул каблуками, отдал командору честь и вышел за дверь. Пирс повернулся к Ричарду Глену:

- У вас есть вопросы к комсоставу?

- Никак нет, командор!

Пирс посмотрел на часы. Шестьдесят минут ,--целых шестьдесят! - что прошли с момента включения сигнала тревоги и всеобщего сбора, были с мясом вырваны из запланированного лимита времени! Этот одиночка с лазером добился своего: хоть немного, но застопорил работу команды!

Пирс не заметил, как тихо, но очень отчетливо зарычал. Он поднял голову: на него испуганно смотрели десятки пар преданных собачьих глаз. "Ничего, успокоил он себя, - эти ребята... Стоит мне только отдать приказ остановить время, они не то что его остановят - повернут его вспять. Это ерунда - один час. И раз уж я собрал всех вместе, выслушаю отчеты служб".

- Так, всем приготовиться к краткому рапорту о ходе работ вверенных вам подразделений.

Через полчаса, немного успокоенный благополучием и четкостью докладов, командор закрыл собрание:

- Все свободны. Технические службы продолжают работы на корабле. Полевые командиры возобновляют "зачистку" региона. При первом требовании лейтенанта Гордона каждый из вас обязан предоставлять ему запрашиваемую помощь. Обо всех происшествиях немедленно сообщать мне лично. Все.

Пирс скривился в ответ на грохот отодвигаемых стульев и щелканье каблуков, а когда помещение опустело, устало сел в кресло капитана возле видеомонитора.

Голоса и топот за дверями блока управления смолкли. Тишину нарушали только ровное гудение кондиционеров и редкое деликатное щелканье приборов. Пирс привычным жестом зажал в руке раздвоенный подбородок. Надо же такое, с досадой подумал он, неожиданные и плохо объяснимые неприятности! И на- ц сколько необычные! Он вспомнил огромные языки. пламени, лижущие стены небоскреба. И мелкими их не назовешь!

Хорошо, думал он, если исходить из соображений Гордона, диверсант-землянин не представляет особой опасности и должен быть изловлен без всяких проблем. Но что, если Гордон ошибается? Пирсу не давали покоя выведенные из строя десантники. Он всей кожей чувствовал опасность и никак не мог связать ее с имеющейся у него информацией. И в то же время полностью соглашался с капитаном Гленом: пятьсот человек из команды Пирса до сих пор не вяжут лыка из-за этого физика-самоучки!

"Мне нужен Коэн, - вдруг подумал Пирс. - Мне нужен этот старый мудрый хрен, иначе у меня сейчас треснет голова и мозги вылезут наружу. И тогда мои молодые дураки навсегда останутся на Земле, а К-3 станет планетой имбецилов".

Он протянул руку к пульту видеомонитора и нажал кнопку связи с блоком внешних контактов. На экране возникло сосредоточенное лицо дежурного специалиста.

- Дайте мне К-3, кабинет профессора Дэвида Козна.

- Есть, сэр.

Только бы он был наместе, думал Пирс, в ожидании нервно постукивая пальцами по поверхности стола. И облегченно вздохнул, когда увидел прямо перед собой озабоченное сухое лицо седовласого профессора. Коэн сдержанно кивнул Пирсу и заговорил первым:

- Приветствую вас, командор. Я в курсе ваших успехов, поздравляю. Хотя - и вы прекрасно это знаете - не принимаю ни вашей экспедиции, ни оправданий ее откровенно пиратского характера. Я подчинился воле большинства. - Он остановился и внимательно посмотрел на терпеливо молчащего Пирса. - Но, как я понимаю, вы обратились ко мне не за тем, чтобы выслушать слабого совестливого старика. У вас проблемы? Изложите краткую суть и необходимые подробности. Мой долг колониста - помочь вам. Я слушаю.

Пирс слишком устал, чтобы давать отповедь наглому блеянию Коэна. Да и не хотел этого делать. В конце концов, уважительно подумал он, Коэн так же целен,как и он. Пирс. И так же безрассудно смел, только в своей области. Поле его жизни - этика, мораль и сердце, и на нем, на этом поле, он так же силен и красив, как Пирс в своей жизни практика и бойца.

Он вдруг понял, что трусость Коэна на заседании Координационного совета вовсе была не трусостью - всего лишь растерянностью. Им, моралистам, намного сложнее ориентироваться, сочувственно подумал он. Ведь они не знают, как справляться с гордиевым узлом обстоятельств, не умеют рубить сплеча, не знают, что такое крайние меры. Так сложнее - желать блага для всех, раздираться на части и все-таки продолжать строить жизнь. Вот и сейчас он разрывается между внутренним принципом и долгом. Пусть себе ворчит, если ему так легче. Пирс пропустит его слова мимо ушей. У гуманиста свой закон, у командора - свой, а дело все же у них одно.

Пирс ровным голосом поблагодарил Коэна за готовность к содействию и начал рассказывать о событиях последних часов. Профессор слушал с интересом, и, по мере того как продвигался рассказ Пирса, взгляд его становился все более вдумчивым и сосредоточенным. Когда командор умолк, Коэн осторожно спросил:

- Так что вы хотите от меня услышать?

- Я надеялся, что вы увидите за фактами то, что не видим мы. Я не могу допустить неопределенности в развитии ситуации. Неизвестность, - он вспомнил слова Стивена Глена, - синоним опасности. А динамические голограммы и морок, охвативший моих людей, - эта самая неизвестность и есть.

- Да-а, Пирс, вы совершенно правы, - задумчиво протянул Коэн. Взгляд его стал отсутствующим. Острый нос, казалось, вытянулся еще больше.

Пирс замер. Он знал это выражение профессорского лица. Оно означало крайнюю степень погружения в

размышления.

- Значит, лазер, поле развертки, высокая степень когерентности, бозонные свойства фотонов... - рассеянно забормотал Коэн. Казалось, он просто перечисляет известные ему физические термины. Но Пирс буквально ощущал, как в высоколобой голове профессора с каждым новым звуком открываются целые поля информации. Открываются И проецируются на картину, нарисованную Пирсом. Интерференция световых волн... Волны. Частота, период, дифракция, модуляция...

Коэн подскочил на месте, и его лицо на мгновение исчезло с экрана. Когда Пирс снова увидел его, глаза профессора торжествующе блестели.