Письма о буддийской этике - Бидия Дандарон

И все-таки не могу понять, как ты, такой тонкий и умный человек, сможешь выйти замуж за человека, с которым ты никогда не найдешь общего языка в области твоего душевного интереса? Разве может одна животная любовь укрепить семейные устои такого человека, как ты? Что же будет с детьми, которые появятся? Неужели ты будешь с ним жить только ночью? Тогда выходит, что он будет выполнять функцию породистого жеребца. Для этого ли ты должна создать семью?

Я желаю тебе только счастья. Пока мы не можем практически говорить о совершенстве, нам придется ограничиться только теоретическими рассуждениями о самосовершенстве, в этом я тебе никогда не откажу.

Я надеюсь, теперь тебе понятно: йога — совсем не то, что спиритическое столоверчение. Будучи женой Ванюшки, ты не сможешь оставаться в такой оживленной переписке со мной. Во-первых, он будет, несомненно, ревновать. Если бы он понимал в этом вопросе хоть что-либо! А то он посчитает это бредом сумасшедшего и подумает, что мы через это протаскиваем свою любовь друг к другу. Во-вторых, мне будет невозможно писать, ибо я люблю тебя не только духовно, но и физически.

Я не могу поверить, что ты, Наташа, полюбила деньги Ванюшки. Если это так, то, конечно, это не делает тебе чести. В этом я сравниться с Ванюшкой не могу, ибо я — нищий. Если я и буду работать научным сотрудником, то мне будут платить не более тысячи двухсот рублей, а защищать диссертацию (кандидатскую) я принципиально не хочу, ибо не для карьеры я веду научную работу. Хотя у меня есть три диссертации по физике. Я их делал не для того, чтобы морочить людям голову. Если обнаружится, …, что я совершил принципиальное открытие в области физики (о котором я расскажу тебе, когда приедешь), то еще можно объявить, но только если оно окажется полезным для человечества.

То, что я написал о Ванюшке, пусть тебя не огорчает, и ответ на все это от тебя совсем необязателен, даже нежелателен по известным тебе причинам. Я написал о нем то, что мне передали. Л. М. сама не хочет мне говорить, а говорит М. А. Твоя мама писала Л. М., что между мною и тобою установилась мистическая связь. А М. А. и Л. М. никак не могут понять, что за мистическая связь может быть между мужчиной и женщиной.

Наташа! Прошу тебя: не говори об этом никому. Ибо мы живем в социальном мире, поэтому каждое мнение постороннего для нас важно. Не хочу, чтобы меня посчитали сплетником, но не написать тебе об этом я не мог. Все-таки долго тебе не писал. Вообще, я с самого начала был против того, чтобы люди знали о моей любви к тебе.

Мечтаю о твоем приезде в Москву. Я писал тебе и 21-го и 22-го декабря о том, что умоляю тебя приехать. И сейчас повторяю то же самое. Если ты приедешь в Москву, то: 1) я буду радоваться как человек, любящий тебя; 2) будем в личной беседе выяснять не только неясности в нашей связи и любви, но будем подробно разбирать теоретическую проблему, которая не выяснена в письмах; 3) разберем возможности твоего посвящения в йогизм; если это возможно, то — когда, и возможно ли вообще, и т. д.

Я думаю, еще больше полюбить за то время, пока ты будешь в Москве, невозможно, ибо любить сильнее и больше, чем сейчас, я не могу. Я люблю тебя (как мне кажется) так, как никто никого не любил вообще. Несомненно, будет тяжело расстаться с тобой, в это я верю. Но что делать? Конечно, приехать. Если не приедешь, то удар будет гораздо сильнее, чем расставание.

Насчет сна. В данном случае для меня не авторитет ни Павлов, ни Зигмунд Фрейд. Если парапсихические опыты показали, что человек в гипнотическом сне при переходе от восьмой к девятой стадии начинает предсказывать судьбу, то это, видимо, значит, что когда разум и чувство спят (бездействуют), тогда действует интуиция, которая вневременно, непосредственно познает будущее вследствие настоящих наших действий. То же самое со сном. Во сне у человека спят чувства и разум, зато действует интуиция. (Об этом мы побеседуем потом.) Насчет часов и белого платка я расскажу тебе в Москве (устно — это так надо).

То, что мы ехали на колеснице, значит, что мы попали на путь буддийского совершенства. Я тебе говорил, в буддизме различают три Колесницы:

1) Низшую Колесницу — хинаяну;

2) Высшую Колесницу — махаяну;

3) Сверхвысшую Колесницу — мантраяну, т. е. колесницу йога.

Но на какой колеснице мы ехали, я не знаю. То, что попали в дебри индийских джунглей, это значит: мы попали в дебри индийской философии, но, видимо, будем трактовать их в стиле европейского мышления, так как в тех джунглях были и сосны, и кедры. Они будут отличаться от европейских сосен (философии) тем, что значительно богаче, красивее и т. д.; что их деятельность будет освещена мудростью (солнцем) и нас будет окружать хорошая, благоухающая атмосфера.

Есть такое слово «чахар», в переводе означает — «что случилось». Чахар — одна из провинций во Внутренней Монголии; начиная с xv в. там жили несколько известных в буддизме йогов; самый знаменитый из них — Чахар-гэбши: он ходил в белой накидке, которая называется архимжи. Видимо, он посетил тебя. Интересно, пиши мне, что он тебе говорил.

Теперь я буду уверен, что увижу тебя б января. Л. М., наверное, примет. Пока о нас молчи, мы договоримся, что и как говорить.

Пока, приезжай, моя хорошая, милая Наташа.

Целую, целую, целую.

Твой всегда Биди.

26.

27 декабря 1956 г.

Москва

Милая моя Наташа!

Еще раз поздравляю с Новым годом тебя и всех твоих близких — твою маму, В. Э. и Горика.

Ну, что ж, продолжим беседу об индивидуальном Я. Чтобы нам было понятно, мы скажем: все, что находится за пределами нашего опыта, Будда считал непонятным для несовершенного интеллекта, и поэтому оно — небытие, поэтому оно для несовершенных людей не существует. Будда ясно говорит только одно — чем не является Я, хотя он никогда ясно не определял, что же оно представляет собой. Иначе говоря, он говорит: Я — это ни то, ни другое и ни третье, а что оно такое, об этом он умалчивает; этим он показывает его трансцендентность. В «majjhima nikaya», в сутре i, говорится: «Тогда странствующий монах Ваччхаготта обратился к Возвышенному (Будде), говоря: „Как обстоит дело, достопочтенный Готама, есть ли эго (Я)?“ Когда он сказал это, Возвышенный хранил молчание. „Значит, достопочтенный Готама, эго (Я) нет?“ И по-прежнему Возвышенный молчал. Тогда странствующий монах Ваччхаготта поднялся с места и ушел прочь. Но достопочтенный Ананда сказал Возвышенному: „Почему же, о господин, Возвышенный не дал ответа на вопросы, заданные странствующим монахом Ваччхаготтой?“ „Если бы я, Ананда, будучи спрошен странствующим монахом Ваччхаготтой, „есть ли эго?“, ответил: „эго есть“, это, Ананда, подтвердило бы учение тех саманов и брахманов, которые верят в постоянство. Если бы я, Ананда, когда странствующий монах Ваччхаготта спросил меня, „значит, эго нет?“, ответил: „эго нет“, этим, Ананда, я подтвердил бы учение тех саманов и брахманов, которые верят в уничтожение“» (о диалоге Ваччхаготты см. Aggiveacchagotta Sutta, n 72; i, 484-489).