Синдром Л - Андрей Остальский

Подумал я это невсерьез сначала, как бы пробуя мысль на вкус. Назло Конторе, которая так вот со мной поступает. А потом вдруг понял, что могу при некоторых обстоятельствах и на самом деле на такую позицию встать. Нас же, в отличие от всех прочих смертных, специально так обучают, мозговую гибкость, лабильность развивают! Но решил я не распускаться и мыслям этим воли не давать. Если что — всегда успеется. Вдруг все-таки все сойдет с рук и меня в покое оставят? Тогда, что же, в обратную сторону разворачиваться? Снова, что ли, гордиться высоким званием чекиста? Но это даже для нашей лабильности тяжеловато будет, если резко так. В общем, главное не спешить, решил я. А то еще психи, чего доброго, прочтут диссидентские намерения в энцефалограмме, с них станется!

Так вот я настроился и стал будто со стороны наблюдать, что с моим телом и мозгом творят.

Не все было понятно. Периодически они меня наркотиками или еще какой-то дрянью пичкали (один раз даже жидкость пронзительно-зеленого цвета заставили проглотить — шартрез, да и только!). Потом подсоединяли к каким-то машинам, заставляли считать вслух, и я будто терял сознание, проваливался в черноту, и что там они со мной делали в обмороке-то, один бог знает. Гады.

Потом приводили в себя, заставляли глотать какую-то таблетку, от которой тут же голова прояснялась, и давали задачки решать. Но датчики с головы и тела ни на минуту не снимали, самописцы все время чего-то там скребли по бумажным лентам, психи их периодически срывали и в проклятую тетрадочку подклеивали. Иногда явно в режиме полиграфа вопросы задавали провокационные. Типа: как я отношусь к идеологии нашего государства, и не сотрудничаю ли с иностранными разведками. И как часто пью, и как часто жене изменяю, и так далее.

Ну, они, конечно, не могут не знать, что нас в вышке учили, как детектор лжи обманывать, что себе надо внушать, над расслаблением каких мышц работать. Как, отвечая на безобидные вопросы, наоборот, заставлять организм симулировать волнение, чтобы машину запутать. Но на то и снадобьями колют, чтобы волю и способность к управлению организмом подавить. Однако в моем случае им это, кажется, почему-то не удавалось. Правда, я не все вопросы запомнил. На некоторые отвечал как в тумане. Но я вот что предполагаю: если такой полный туман в голове, то все ощущения и реакции притуплены. А если так, то глупой машине опять же нечего фиксировать!

Но были, конечно, и тестовые задачки. Например, подсунут какие-то рисунки странные, где круги, треугольники и прямоугольники в разных комбинациях перепутаны, и надо в течение нескольких секунд их распутать. Или найти путь в лабиринте. Или сказать, какой предмет лишний. Или, например, ответьте за пять секунд: слово «спорт» относится к слову «трос», как 52 371 к какому числу? Ну, ежу понятно, что — ответ — 1735. Мне и двух секунд хватило, чтобы это вычислить. Детские какие-то задачки, ей-богу. Или что там еще было? «Если некоторые куздры — бокры, а некоторые бокры — глоки, то можно ли утверждать, что все куздры — глоки?» Да пятилетнему ребенку ясно, что нет! За кого они меня тут держат? За кретина какого-то, что ли? Или — «Сергей ниже Андрея, а Андрей выше Петра». Ну и дается несколько вариантов ответа на выбор: что Сергей ниже Петра или наоборот, или же — задача решения не имеет. И три секунды на размышление. Понятное дело, правильный ответ — что решения нет. То, что и Петр, и Сергей оба ниже Андрея, известно, но кто из них какого роста, из условий задачки неизвестно. Что здесь вообще сложного? Зачем три секунды, мне и одной было достаточно. Или вот еще одну задачку запомнил, тоже ничего особенного — две машины выехали из одной точки в противоположные стороны, проехали шесть километров, свернули налево и проехали еще по восемь километров каждая. На каком расстоянии они окажутся друг от друга? Тут я тоже сразу почти сказал: двадцать километров, чего тут особенно высчитывать. Ну, потом чуть-чуть посложнее пошло. Я отбивался, как мог, говорил иногда первое, что приходило в голову, не задумываясь, надеясь на авось. И — странное дело — все равно мне казалось, что угадываю правильно, не зная даже, откуда приходил в голову ответ. В самом конце дня, когда устал уже, как собака, они нарочно тесты на запоминание стали проводить. И хотя у меня в вышке по мнемотехнике всегда «отлично» было, тут пришлось напрячься. Но видно было, что все же я справился с этим делом неплохо. Псих, за это дело отвечавший, даже не удержался, одобрительно хмыкнул. Солидный результат, говорит.

В общем, измотали меня до предела. Замучили психи проклятые.

Но в пятницу пить я все же не стал. Перетерпел. Приятно было подумать, что наплюю на все, возьму и выпью — им всем назло. Надерусь до чертиков. Пусть даже со смертельным исходом, плевать! Но пришел домой, лег на диван. Лежу и думаю: дорога мне жизнь еще или нет уже? К определенному выводу не пришел, но пить все же не стал почему-то. Хотя депрессия разыгралась вовсю. Даже еще хуже стало. Медосмотр как-то заставил мобилизоваться, а потом новый спад наступил.

В своем затемненном состоянии духа я дошел до того, что все глубже в диссидентство стал впадать. Ну что мы, в самом деле, думал я, ловим, будто блох, каких-то там инакомыслящих, каких-то болтунов безответственных, рассказывающих политические вредные и сомнительные анекдоты. Количество настоящих, убежденных диссидентов, требующих демократии и свободы слова, постоянно падает и измеряется уже каким-нибудь десятком-другим. Евреев в стране почти не осталось, дело дошло до того, что перед последней переписью населения спецотдел, говорят, получил задание обеспечить приписки, а то неудобно было бы обнародовать потом истинные ничтожные цифры. И вот несколько сот тысяч евреев искусственно добавили к населению… Число иностранцев, включая дипломатов и журналистов, тоже дошло до абсолютного минимума, причем добрая половина из них, если не больше, завербована нами и превращена в агентуру, стучащую на вторую половину, впрочем, обложенную со всех сторон так плотно, так массированно, что они прокашляться или пукнуть не могут без того, чтобы мы об этом немедленно не узнали во всех подробностях. А потому сидят эти иностранные представители и даже не пытаются активничать, что-то разведывать или выяснять. Мы же со всех сторон обрушиваем на них густые потоки дезы, сводя их потихоньку с ума. Поэтому никаких случаев реального шпионажа нет и не предвидится, случай с англичанином, который я пересказывал членам своего семейства, был чуть ли не последним. Да и то потом оказалось, что он был на самом деле нашим двойником и выполнял задание одного из подразделений нашей же военной контрразведки, на чем мы его благополучно и поймали. Пришлось, конечно, притвориться, что он все-таки натуральный вражеский шпион был, и выслать навсегда в Великобританию. Чему он был несказанно рад, надо думать. С тех пор, подозреваю, все остальные подобные случаи были нашей собственной инсценировкой — надо же на чем-то молодежь учить и моральный дух личного состава поддерживать.