Последний контакт 3 - Евгений Юрьевич Ильичев

Павленко замер. Сейчас он боялся даже пошевелиться, поскольку считал, что любое движение или звук могут поломать его попытки осмыслить сказанное.

— Так, стоп! — Дмитрий поднял указательный палец вверх, затем отвернулся от капитана и обхватил руками голову. До боли растерев виски костяшками пальцев, он продолжил. — Тут явно что-то не сходится. Мы видели… Ладно, хорошо, не мы — я видел «Юкко» два месяца назад. Но мы покоимся, «Ориджин» же летит к нам на всех парах со скоростью до пятидесяти процентов от световой. На такой скорости, к слову, искажение во времени не такое уж и большое. И как, скажите мне, он мог видеть «Юкко» год назад? Следовательно, это не мог быть «Юкко».

— Ты не учитываешь вероятную скорость «Юкко» и еще один фактор. Речь не о классической ньютоновской механике — это релятивистская физика, Дмитрий, тут ничего не попишешь. Нам нужно смириться с двумя данностями, — Кольский встал со своего стула и устремил взор на китайский крейсер. — Как бы нереально это ни звучало, но «Юкко», вероятно, движется не просто быстрее скорости света — он может их складывать.

— Несколько скоростей света? — Павленко покачал головой, не желая принимать такие вводные. — Но никакое физическое тело не может передвигаться со скоростью света, это противоречит теории относительности! На таких скоростях масса, равно как и энергия тела стремятся к бесконечности, чего быть не может… И потом, даже если и допустить, что «Юкко» движется со скоростью, близкой к скорости света или еще быстрее, то время замедлялось бы для наблюдателя, а не для них. Наблюдателями выступаем мы и «Ориджин». И если для «Ориджина» прошел год с того момента, как они видели «Юкко», а для нас прошло всего два месяца, выходит…

Мозг Павленко работал на пределе, но никак не мог сформулировать то, что уже понял. Сформулировать это можно было только при условии полного принятия происходящего, а принять это было просто невозможно.

— А теперь успокойся, — довольно строго ответил Кольский, — подумай еще раз и вспомни, каким именно физическим явлением они нас тут удерживают? Ну же, Павленко, ты же физик-ядерщик. Эти категории тебе должны быть понятны.

Павленко лишь головой покачал. Именно потому, что он был физиком-ядерщиком, ему было трудно поверить в то, о чем говорил капитан. Дмитрий буквально рухнул на свою койку и беспомощно уставился на командира корабля.

— А вторая данность? — новости, которые озвучивал сейчас капитан, были столь невероятными, что Дмитрий уже ничему бы не удивился. Однако Кольский умудрился шокировать Павленко еще раз.

— Мы вместе с «Ксинь Джи», судя по всему, сейчас тоже движемся со скоростью, близкой к скорости света, вернее, не движемся, а колеблемся. И виной всему этот чертов маяк.

— Вот сейчас совсем непонятно, — признался Павленко. Он ощущал себя беспомощным. До текущего момента он был уверен, что неплохо разбирается в физике мира, понимает ее законы и принципы. Он был уверен, что гравитационные технологии, к изучению которых они так плотно приступили в начале этого века, уже многое поведали человеку. На деле же оказалось, что все их познания — песочница, первый класс вторая четверть в сравнении с теми технологиями, которыми оперируют ваэрры.

— Именно поэтому мы с руководством и пришли к выводу, что тебя судить и отстранять будет неразумно, — сказал Кольский, пройдя к выходу из каюты. — Нам потребуются все мозги. Причем говоря «нам», я подразумеваю и нас, и китайцев, и, вероятно, американцев с их двигателями на антиматерии. Так что, Дмитрий, ты свободен.

Кольский нажал блокиратор, дверь отсека открылась.

— Да, Павленко, и еще кое-что… — капитан замер у выхода с таким видом, будто забыл сообщить самую незначительную вещь на свете. — Мы с Варварой Сергеевной вроде как начали сближаться…

Павленко в недоумении уставился на старика Кольского. «В каком это смысле — сближаться?» — мелькнула мысль. Капитан прочел ее в глазах соперника и продолжил.

— Ну, ты знаешь, как это бывает между мужчинами и женщинами в таких… — Кольский обвел глазами помещение, намекая на текущие реалии, — экстремальных условиях. В общем, я к чему это, — их взгляды пересеклись, и в холодных, словно лед, глазах капитана Дмитрий прочел неприкрытую угрозу. — Держись от нее подальше. Слушай приказ, каплей. Вы с Романом отправитесь на «Осирис», там и будете изучать проблему амальгита. Их реакторы важны для нас не меньше наших собственных. Разберетесь в причинах их инактивации, значит, и с нашими реакторами разберетесь. Плюс там вы не сможете наломать дров, поскольку связи на «Осирисе» вообще никакой нет. Так что… — Кольский еще раз взглянул на Павленко и на этот раз все же удержался от ехидной улыбки, — удачи на «Осирисе-3»!

Глава 11

Кольский ушел, оставив Павленко наедине со своими мыслями. Ваэрры, скорость света, гравитация, пространство — все эти понятия сейчас отошли на второй план для Дмитрия. Касаткина и Кольский — вот новость, которая полностью заполняла все его мысли. Как это могло случиться? Что вообще происходит? Дмитрий же был с Касаткиной, он чувствовал ее, как чувствуют близкую, родственную душу. Он знал, что Варвара Сергеевна, Варя, его Варя ни за что не пошла бы на сближение с таким человеком, как Кольский. Но командир был так убедителен, так ясно дал понять, что теперь они вместе, что Дмитрий не знал, что и подумать. Единственный выход — поговорить с Варварой Сергеевной тет-а-тет. И чем быстрее, тем лучше.

Разговора, однако, не случилось. Несмотря на то, что Кольский своим приказом реабилитировал Павленко, следующим своим распоряжением он поставил его в крайне ограниченное положение. Рамки были сужены максимально. Уже через минуту после того, как Кольский покинул каюту, к Павленко зашел старший помощник Сорокин в сопровождении двух вахтенных матросов. Было очевидно, что старпом с вооруженными конвоирами прибыл к каюте Павленко еще раньше, вместе с капитаном, и просто ждал завершения разговора. Сорокин сухим канцелярским языком поздравил Дмитрия с новым назначением и сообщил, что транспорт для него и репликанта уже готов. Провизией и всем необходимым их снабдят на месяц вперед, так что до контакта с американским фрегатом их на «Прорыве» не ждут.

— Разумеется, условия сделки будут пересмотрены, — надменным голосом сообщил Сорокин, — если вам удастся добиться хоть каких-нибудь результатов.

— Вы же