О, мой бомж - Джема

— Спасибо. Отличного вечера.

А мой вечер теперь безнадежно испорчен. Ну, Катя, развела, как школьника. Интересно, что ей во мне не нравится? Не урод ведь. При деньгах. Что не так-то?

Могла бы просто сказать, что не хочет. Зачем из себя строить Золушку. Только героиня сказки оставила своему принцу туфельку, а Катя…

И только сейчас до меня дошло, что Катя ушла без пуховика. Номерок же так и остался у меня. Пока мы препирались насчет переведенных мной денег, никто из нас и не вспомнил о золотистой бирочке, лежащей в моем кармане.

Вот дуреха! Заболеет ведь в тонком платьице. В предпраздничные дни такси фиг дождешься. Будет стоять на улице до посинения. Упрямица!

Я выскочил на улицу, как был, без верхней одежды. Мороз тут же пробрал меня до костей. Побегал туда-сюда по парковке, выкрикивая ее имя, но беглянку так и не нашел. Может, все-таки ей повезло уехать? Ага, с каким-нибудь маньяком — услужливо подсказал затуманенный алкоголем мозг. Я достал телефон из кармана и набрал ее номер. Противный механический голос возвестил, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Глава 40

Вечер обещал быть ужасным. Горский снова завел свою песню о том, что я якобы должна его помнить. Я уже перебрала в памяти всех клиентов Ивана Никифоровича. Да нет же, не было такого.

Склоняюсь к тому, что я напоминаю кого-то из прошлого Горского, причем свою тезку, с которой его связывали не очень приятные события. Или Горский не совсем психически здоров.

Бывает же такое, что люди успешны в жизни, но помощь высококвалифицированного психиатра им бы не помешала.

Но пока не лезет мне под юбку, я буду закрывать глаза на его странности. В первую очередь мне нужно думать о сыне. Но и пускаться во все тяжкие ради тепленького местечка, я не собираюсь.

В зале я выбрала место специально за колонной, чтобы спрятаться от Горского. Больше всего я боялась, что он меня выловит оттуда и посадит рядом с собой. Это было бы вполне в его духе. Но он просто таращился на меня, едва не сворачивая шею.

Внешне спокойная и веселая, я будто на углях сидела. Благо, девочки ничего не заметили.

Несколько раз порывалась перевести Горскому деньги. Но меня останавливал страх, что он и в самом деле лишит меня премии. Корила себя за слабость, за то, что ведусь на такой низкий шантаж. В конце концов решила отдать ему эти деньги потом, после того, как премия упадет на карту.

А вообще это ненормально. Сегодня ему не понравился мой пуховик, и он кинул мне с барского плеча подачку, мол, купи другой, не позорься. Завтра скажет, купи себе колготки в сеточку и юбку в клеточку, ну, или не знаю, что еще может родить его больная фантазия.

Но все это были цветочки.

Если бы я знала, что вытворит Горский потом никогда в жизни не потащилась бы на этот корпоратив.

Так вышло, что меня пригласил на танец Александр Александрович, приятный мужчина в годах, начальник отдела и благоустройства. Я не видела причин для отказа. Почему бы и нет? С ним в паре мы выиграли танцевальный конкурс, на который меня вытащил ведущий. Как партнер для танцев он мне понравился. Ведет хорошо и не использует танец как повод, чтобы облапать женщину.

Кто ж знал, что Горский и в этом усмотрит что-то противозаконное.

Налетел на нас как ястреб, злой и взъерошенный. Взгляд бешеный. Накинулся на Александра Александровича так, будто тот меня насиловать в подворотне собрался.

Как только мой партнер ретировался, Горский вцепился в меня как голодная собака в кость. Не стала вырываться только потому, что скандал нам не нужен. Нет ничего глупее, чем опозорить руководителя бизнеса в глазах его подчиненных. Пять минут близкого общения я как-нибудь перетерплю.

Слишком близкого, как оказалось. Потому что в живот мне вскоре уперлось что-то твердое. Явно не огурец, украденный со стола.

От осознания этого меня опалило жаром. Щеки загорелись от стыда, хорошо, что в темноте зала этого никто не мог увидеть. Внизу скрутился тугой узел от мучительно-сладкого предвкушения. Таких странных реакций мое тело не выдавало уже давно. Не то чтобы я принципиально никого не подпускала к своим трусам ближе чем на метр. Нет. Просто, когда дело близилось к тому самому моменту, я позорно сбегала. «Хорошие мальчики» слегка за тридцать, сыновья знакомых моей мамы, не собирались «строить любовь», они хотели трахаться. И искренне удивлялись, почему это я радостно не прыгаю на отполированный их собственной ладонью член. Все же я неликвид. Разведенка с прицепом. Могла бы и не ломаться.

Я бы и не ломалась, если бы хоть что-то чувствовала. А я внимательно прислушивалась к своим ощущениям, пытаясь уловить хоть что-то похожее на желание. Но все было не то. Пресно. Неприятно. Никак.

Но стоило Горскому коснуться моих обнаженных плеч, как по коже побежали волны мурашек. Неужели его озабоченность заразна?

Его голос бархатный голос обволакивал, гипнотизировал, горячее, пропитанное терпким запахом алкоголя дыхание щекотало шею. Зачарованная голосом, я не сразу уловила смысл его слов. А когда поняла, что он все знает о подарке, испугалась не на шутку.

Но похоже Ленкин подарок стал зеленым сигналом светофора для Горского. Таких пошлостей я не ожидала от него услышать даже с поправкой на степень опьянения.

Он открыто говорил, что собирается меня трахнуть. Мое тело, видимо, решило жить своей жизнью, буквально крича: «Да! Да! Наконец-то! Наконец-то секс! После стольких лет!» Мозг услужливо стал подкидывать пошлые картинки, которые заводили меня еще больше. Грудь заныла, требуя, чтобы ладонь Горского сейчас же сменила локацию, переместившись с талии к напряженным соскам. Я задержала взгляд на его губах. Интересно, как он целуется? Представила, как его губы нежно обхватывают сосок, как язык очерчивает ареолу, а зубы слегка прикусывают нежную кожу. И тут же мысленно отвесила себе несколько смачных оплеух.

Секс с начальником — это плохое решение. А секс с психически неуравновешенным начальником еще и в общественном туалете на корпоративе — это дно дна.

Даже если его член так настойчиво и многообещающе упирается в мой живот.

Ложная тревога! Отбой! Посылаю недвусмысленные сигналы взбунтовавшемуся организму. Пока я трезвая и вменяемая — все сексуальные революции отменяются.

Из-за крайней степени своего возбуждения или из-за моего взбудораженного вида Горский поверил, что я присоединюсь к нему позже.