Дьявольщина - Александр Рожков

– За дурака меня считаешь? Мы сюда не соревноваться в беге пришли. Пойдем вместе… быстрым шагом.

Плечом о плечо ребята сделали первые осторожные шаги. Ничего не произошло. Шаг ускорялся, ребята почти что бежали, но глядя друг на друга, заставляли себя двигаться медленнее. Несмотря на возраст погоста, не все могилы сровнялись с землей. Там и здесь в густой траве виднелись насыпные холмы; груды камней, что некогда были памятниками, плитами, красивыми скульптурами. На них еще можно было разглядеть поистертые буквы, лица святых и умерших. Свет луны подсвечивал их, и казалось, что старые, ослепшие глаза смотрят прямо на тебя. Ребята ежились, но упорно шли вперед, доказывая уже не только друг другу, но и себе, что могут это сделать.

Десять минут спустя они достигли другой стороны старого захоронения. Со вздохом облегчения они перешли границу, углубляясь немного в лес. Пунцовые, словно все это время задерживали дыхание, они стояли, упершись руками в колени, и судорожно ловили воздух ртом. Отдышавшись, переглянулись. Теперь в их глазах не было духа соревнования, они не выяснили кто настоящий трус, а кто храбрец, они просто были друзья забредшими на заброшенное кладбище.

– Надо возвращаться, – тяжело произнес Мишка, посмотрел на безоблачное небо. – Поздно уже.

– Ага, – согласился второй парень. – Предлагаю бегом, – тут же добавил на возмущенный взгляд: – так быстрее.

Ковыльков согласно кивнул после небольшой паузы. Протянул руку для пожатия.

– Извини, что обзывался – был не прав, брат.

Санин пожал твердую ладонь.

– Взаимно. Ну, побежали?

Друзья переглянулись, и Мишка первым устремился через погост. Васька бежал следом, стараясь не отставать от друга. Двигаясь за развевающейся от бега красной футболкой, словно за ориентиром, он старался, не смотрел по сторонам. Пробежав половину поля, он немного замешкался, слегка ударившись об камень, а когда поднял голову… Ковылькова нигде не было.

– Миш? – осторожно позвал он. – Мишка?

Ответом служила тишина.

– Мишка! – испуганно завопил он. – Ты где?!

Санин оглянулся и к ужасу заметил, что лес исчез. Кладбище раскинуло свои просторы на многие километры, и конца-края ему не было. Лунный свет стал ярче, звезды светили стоваттными лампочками, но на поляне стало темнее. Василий помотал головой, надеясь, что это ему кажется, крепко зажмурился, а когда открыл глаза, вокруг возвышались кресты, памятники, плиты, статуи. Все в отличном состоянии, будто кладбище, открыли вчера.

– Ковыльков! – завопил он, напрягая горло. – Это не смешно! Хватит играть!.. Слышишь ты – придурок, это не смешно!!

Холодный ветер встрепенул светлые мальчишечьи волосы и унесся, волоча за собой нарастающие звуки, от которых ноги подкосились и парень упал на невысокий холм. Мертвое молчание нарушилось, но эти звуки никак нельзя было назвать живыми. Скрипы, стоны, трение камня о камень, неприятное щелканье и раздражающее карканье. Санин поднял голову: тысячи черных птиц заполонили небо, закрывая его своими крыльями. Они кружили над ним, и в этот момент парень мог поклясться, что все вороны смотрят в его сторону.

Земля под ним задрожала, осыпаясь, побежала вниз с небольшого холма. Василий вскочил, с ужасом глядя, как холмик стремительно расходится в стороны, словно кто-то пытался прорваться извне. Комочки земли посыпались быстрее, потом взорвались фонтаном и наружу… Василий закричал и, спотыкаясь, побежал – перед глазами стояла рука с облезлым мясом и оголенными костьми.

Вокруг мелькали кресты, с могильных плит смотрели угрюмые глаза, даже ангелочки провожали его с мрачным выражением лица. Карканье усилилось, но даже оно не могло заглушить безумно стучащее сердце и одуряющего звука отодвигаемых плит и осыпающейся земли. Вверх поднимались фонтаны пыли, трухи, грязи, глины. Могилы буквально взрывались и на месте невысоких холмов вырастали высокие фигуры: кособокие, несуразные, с длинными руками, в истлевшей одежде и… коже, сквозь которую проглядывалось мясо и кости. Луна, будто издеваясь, прорезала сгущающуюся тьму, освещая восставших мертвецов.

Дыхание теперь перехватывало не только от страха, но и от быстрого бега. Санин мчался по кладбищу, но оно все не кончалось, словно порочный круг, водящий его по своей окружности. Нестройные ряды мертвецов быстро пополнялись, но они не двигались, будто выжидая чего-то.

В очередной раз споткнувшись, Василий упал, покатился по траве, сбил крест и, уткнувшись носом в землю, остановился возле грязных сапог со сбитыми носками. Поднял покрытое потом, слезами и грязью лицо и увидел возвышающийся над ним живой труп. Парень закричал, быстро перевернулся и попятился на четвереньках, пока не уперся спиной в могильный камень.

Мертвец в полуистлевшей шинели с непонятными нашивками, расстегнутой на провалившейся груди, из которой торчали серые кости ребер, с хрустом повернул голову. На Василия взглянул череп, с пустыми глазницами, в которых начал зарождаться красный огонь. Покойник резко выкинул руку, наставляя на парня костлявый палец. Челюсти задвигались, и откуда-то из глубины донесся хриплый, мало похожий на человеческий, голос.

– Живой! – прогрохотал он.

Окружающий мир замер, тишина поистине стала мертвой. Раздражающее карканье замолкло, птицы молча, кружили над головой, приближаясь в черном завихрении. Некоторые из них уже опустились на камни, вырытые могилы, покосившиеся кресты, уселись на мертвые плечи. Василий испуганно закрыл глаза, яростно молясь, чтобы все это оказалось дурным сном.

– Живой, – прошелестело над ухом, и Санин истерично завизжал, распахнув глаза.

Мертвяк протянул к нему руку, над головой отвратительно каркнула птица и Васька побежал. Оттолкнув мертвую руку, побежал, так как никогда не бегал. В лицо ударил резкий порыв ледяного ветра, принесший с собой запах тухлого, разложившегося мяса. Он с такой силой проник в нос, что парень закашлялся. Уходя от очередного стоящего на месте мертвеца, он наткнулся на вырытый холм и, вспахав землю, выставленными руками, влетел в могилу. Упав на гроб, несильно ударился головой, в глазах на миг потемнело, живот скрутило и его вырвало на деревянную крышку. Он приподнялся на трясущихся руках, брезгливо взирая на расползающуюся лужу из ужина и желчи.

– Живой, – множество голосов наполнили могилу, эхом отражаясь от хрупких стенок.

Вася поднял голову: сотни глаз, десятки мертвых лиц, множество рук – все это смотрело и тянулось к нему.

– Живой, – раздался хор мертвых голосов, и покойники вытащили испуганного парня из могилы.