Когда она ушла - Блейк Пирс

Но у неё, похоже, нет выбора. Он хочет ей что-то сказать, это ясно. Что-то, чувствовала она, что может вывести на убийцу.

Глава 30

Райли подъехала к «Садам магнолий» и остановилась у небольшого белого строения у ворот. Путь преграждал бело-зелёный шлагбаум, а охранник в униформе с блокнотом в руках вышел из здания и подошёл к водительскому сиденью машины.

Райли открыла окно.

– Имя? – бесцеремонно спросил охранник.

Райли не знала, по каким правилам осуществляется пропуск в клуб, однако Ньюбро сказал, что известит его работников о том, что она приедет.

– Райли Пейдж, – сказала она, и, запинаясь, прибавила: – Эм… я гость сенатора Ньюбро.

Охранник просмотрел список, затем кивнул.

– Проезжайте, – сказал он.

Шлагбаум поднялся и Райли проехала внутрь.

Въездная аллея петляла по саду, в честь которого был назван клуб, невероятно роскошного, яркого и благоухающего в это время года. Наконец она подъехала к кирпичному зданию с белыми колоннами. В отличие от колонн у похоронного зала, где она недавно была, эти были действительно потрясающими. Райли показалось, что она попала на плантацию южан девятнадцатого века.

К её машине подбежал парковщик, дал ей карточку и забрал ключи. Он увёз её машину.

Райли осталась стоять одна перед великолепным входом, чувствуя себя не в своей тарелке, точно так же, как и в доме сенатора. Она гадала, пустят ли её вообще внутрь в её обычных удобных джинсах. В этом месте наверняка есть дресс-код. Хорошо ещё, её мешковатая куртка скрывает плечевую кобуру.

Ей навстречу вышел портье в униформе.

– Как вас зовут, мадам? – спросил он.

– Райли Пейдж, – сказала она, вдруг испугавшись, что он сейчас спросит какой-нибудь пароль.

Но портье лишь заглянул в свой список.

– Вам сюда, мадам, – сказал он.

Он проводил её внутрь по длинному коридору и провёл в уединённую обеденную залу. Она не имела представления, должна ли она дать портье чаевые. Она даже не знала, сколько он получает. Может ли он зарабатывать больше, чем она, будучи агентом ФБР? Она подумала, что попытка дать ему на чай может выглядеть ещё более неловко, чем её отсутствие, и решила не рисковать.

– Благодарю вас, – сказала она мужчине.

Он кивнул, не показав своего разочарования, и ушёл тем же путём, каким они пришли.

Комната была маленькая, но это была самая роскошная обеденная зала, в какую она когда-либо попадала. В ней не было окон, единственная картина, висящая в комнате, изображала те же сады, через которые она проезжала по пути сюда. Это был оригинал, выполненный маслом.

Стол был сервирован серебром, фарфором и хрусталём и покрыт льняной скатертью. Она выбрала обитый бархатом стул, который смотрел на дверь, и села. Она хотела увидеть сенатора Ньюбро, когда тот придёт.

«Если придёт», – подумала она. У неё не было веских причин для таких мыслей, однако вся ситуация казалась нереальной, так что она не знала, чего ожидать.

Вошёл официант в белом костюме и поставил на стол поднос с разными видами сыра и хлеба.

– Не желаете что-нибудь выпить, мадам? – вежливо спросил он.

– Просто воды, пожалуйста, – сказала Райли. Официант вышел и через несколько секунд вернулся с хрустальным графином воды и двумя такими же стаканами. Он налил ей воды и оставил графин и второй стакан на столе.

Райли сделала глоток. Ей пришлось признаться себе, что ей нравится ощущать в руке изысканный стакан. Всего через пару минут вошёл сенатор с таким же холодным и суровым видом, как и раньше. Он закрыл за собой дверь и сел на противоположном конце стола.

– Я рад, что вы пришли, агент Пейдж, – сказал он. – Я вам кое-что принёс.

Без лишних церемоний Ньюбро положил на стол толстый ежедневник в кожаном переплёте. Райли опасливо посмотрела на него. Она вспомнила список врагов, который ей дал Ньюбро в их первую встречу. Будет ли это что-то в той же степени сомнительное?

– Что это? – спросила она.

– Дневник моей дочери, – сказал Ньюбро. – Я нашёл его в её доме после того, как её… обнаружили. Я взял его потому, что не хотел, чтобы кто-то его видел. Прошу заметить, что я сам не знаю, что в нём. Я никогда не открывал его. Но я абсолютно уверен, что в нём есть вещи, которые я не хотел бы предавать гласности.

Райли не знала, что сказать. Она не понимала, почему он хочет дать его ей. Она видела, что Ньюбро тщательно взвешивает всё, что собирается сказать. Она была уверена, что он что-то скрывает с самой первой встречи, и задрожала от предчувствия, что он сейчас расскажет это.

Наконец, он произнёс:

– У моей дочери были проблемы с наркотиками на протяжении последних лет её жизни. Кокаин, героин, экстази – она принимала все сильнодействующие наркотики. Это муж подсадил её. Это была одна из причин, почему их брак развалился. Мы с её матерью надеялись, что она начала поправляться, когда её вдруг убили.

Ньюбро помедлил, глядя на дневник.

– Поначалу я думал, что её смерть каким-то образом связана со всем этим, – сказал он. – Наркоманы и дилеры в её кругах – неприятная шайка. Я не хотел кому-то об этом рассказывать. Вы поймёте, я знаю.

Райли вовсе не была уверена, что поняла. Однако она точно была удивлена.

– Наркотики никак не связаны с убийством вашей дочери, – сказала она.

– Теперь я это понимаю, – сказал Ньюбро. – Нашли мёртвой ещё одну женщину, верно? Сомнений нет, будут ещё жертвы. Похоже, что я ошибался, думая, что это как-то связано со мной или моей семьёй.

Райли была поражена. Часто ли этот невероятно эгоистичный человек признаёт, что он в чём-то ошибался?

Он погладил дневник рукой.

– Возьмите. Это может как-то помочь вам в расследовании дела.

– Теперь это не моё дело, сенатор, – сказала Райли, больше не сдерживая горечь. – Я думаю, что вы знаете, что меня уволили из Бюро.

– Ах да, – сказал Ньюбро, задумчиво наклонив голову. – Боюсь, это моя ошибка. Что ж, нет ничего такого, чего бы я не мог исправить. Вас восстановят в должности. Дайте мне немного времени. А пока, я надеюсь, вы сможете заняться дневником.

Райли была потрясена его поступком. Она глубоко вдохнула.

– Сенатор, думаю, что я должна вам извинения. Я… Я вела себя не лучшим образом в нашу последнюю встречу. Я только что пришла с похорон подруги и была подавлена. Я позволила себе сказать то, чего не следовало.

Ньюбро кивнул, молча принимая её извинения. Было очевидно, что он не собирается приносить ей извинения, хотя она понимала, что заслуживает их. Что ж, следует удовлетвориться его признанием собственных ошибок. По крайней мере, он попытался загладить свою вину, а это значило больше, чем извинения.

Райли взяла дневник, не открыв его.

– Есть одна вещь, которую мне бы хотелось узнать, сенатор, – сказала она. – Почему вы даёте это мне, а не агенту Волдеру?

Губы Ньюбро сложились в некое подобие улыбки.

– Потому что кое-что я про вас знаю, агент Пейдж, – сказал он. – Вас не назовёшь ничьей «шестёркой».

Райли ничего не ответила. Это неожиданное проявление уважения от человека, который, как ей казалось, занят только собой, поразило её до глубины души.

– А теперь вы, вероятно, хотели бы перекусить, – сказал сенатор.

Райли обдумала это. Как она ни была благодарна Ньюбро за изменение его намерений, всё же она была далека от ощущения комфорта рядом с ним. Он оставался холодным, раздражённым, неприятным человеком. Кроме того, она должна работать.

– Если вы не возражаете, я бы хотела пойти, – сказала она. Показав на дневник, она добавила: – Мне нужно начать работать с этим прямо сейчас. Нельзя терять времени. А, да, я обещаю, что общественность не узнает ни слова отсюда.

– Я это ценю, – сказал Ньюбро.

Он вежливо встал со стула, когда Райли выходила из комнаты. Она покинула здание и дала свою квитанцию парковщику. В ожидании того, как он подгонит её машину, она открыла дневник.

Пролистывая страницы, она сразу же увидела, что Реба Фрай совсем мало писала о своём нелегальном увлечении наркотиками. Первое впечатление о Ребе Фрай у неё было как об эгоцентричной женщине, которая чрезмерно зациклена на мелочных обидах и неприязнях. Однако разве не в этом смысл дневников? В них каждый имеет право быть эгоцентричным.

Кроме того, думала Райли, даже если Реба и была такой же самовлюблённой, как её отец, она, конечно же, не заслуживала такой ужасной судьбы. У Райли по коже пробежал холодок, когда она вспомнила фотографии трупа женщины.

Она продолжала листать дневник. Её машина остановилась на гравийном подъезде, однако она не обращала на парковщика внимания, увлекшись чтением. Она стояла и с трясущимися руками читала всю историю с начала до конца, отчаянно желая найти любое упоминание об убийце, или хоть чего-нибудь, что могло навести на след. Когда же ничего не нашла, её поглотило отчаяние.

Она начала опускать тяжёлую книгу, чувствуя себя раздавленной. Ещё одного тупика она не переживёт.