Врачу: исцелись сам! - Владимир Сергеевич Митрофанов

зажигалку "зиппо", беспрестанно ею щелкал, то открывая, то закрывая крышку. Такие дорогие зажигалки обычно говорят о том, что ее владелец – стабильный курильщик и бросать курить вовсе не собирается, и лучше уж умрет от рака легких, чем бросит. И действительно, оказалось, курит по две пачки сигарет в день чуть ли не с пятнадцати лет. Диагноз ясен. Далее все напоминало толчею воды в ступе, поскольку тут требовалось бросать курить. У мужчины на все был один железный аргумент: "Но ведь раньше этого не было!" Борисков не стал вступать в долгие дискуссию и сделал необходимые назначения.

– Ну, конечно, и здоровый образ жизни! – все-таки закончил он.

Мужчина ушел от него в некотором раздражении и наверняка тут же, выйдя на улицу, и закурил.

Надо сказать, что сложнее всего бороться с самим собой по таким вот, казалось бы, мелочам. Попробуй-ка, брось курить! А ведь все знают, что это очень вредно и от курения возникает обструктивный бронхит и рак. И все равно не хватает воли или желания. А попробуйте-ка меньше есть, снизьте вес или хотя бы начните делать утреннюю зарядку… Бороться с собой – дело невероятно сложное. Очень легко критиковать других. Кстати, Жизляй вообще считал, что лечить курильщиков от бронхита бессмысленно и не нужно. И в чем-то он был прав. Жизляй не курил сам и другим мешал этим делом наслаждаться. Когда клинические ординаторы (из них было двое курильщиков) отправлялись курить, он кричал им вслед:

– ХОБЛ получите! – и не раз говорил: – Представьте себе такой сложный и нежный биологический механизм, каким является человек, а в него литрами заливают водку, и еще вдыхают ядовитый табачный дым. Попади этот дым вам в глаза, тут же возникают рези и слезы. А легкие все это терпят. Люди по неизвестным причинам всячески сокращают себе жизнь – скорее всего от скуки. Курение ведь по сути своей бессмысленно. Понятно, не все болеют, но если ты имеешь дефектно заложенные гены, склонность к ряду заболеваний, то не надо их специально-то провоцировать. Как-то один пациент задал мне интересный вопрос: "А зачем вообще жить, если не курить, не пить и с женщинами не спать?" С женщинами-то тебе кто запрещает спать? Спи хоть со всеми! Если дадут. Кстати, за этим тут же идут рассказы о неких мифических стариках в горах, которые курили и пили и дожили до ста пятидесяти лет, и которых никто никогда не видел. Вопрос "Зачем жить, если…?" такой же глупый, как и традиционно женский: "Почему ты меня не любишь?" – ведь более глупого вопроса и придумать нельзя. Никогда человек не сможет сказать, почему он тебя не любит, а другую, напротив, – любит. И таких самоубийц все больше и больше. У нас в стране по статистике больше всего сумасшедших. По каким-то причинам Россия стремительно и неуклонно сходит с ума.

Еще у него в заначке была довольно примечательная история о вреде курения. Его армейский товарищ Костя Молвинский, отъявленный курильщик, как-то закурил на боевом посту, и снайпер влепил ему пулю – как говориться, "на огонек" – прямо в лоб.

Следующим пациентом на приеме была очень красивая женщина лет тридцати, крашеная блондинка. Она считала, что у нее аллергия на силиконовые трансплантаты груди. Оказалось, что через какое-то время после операции груди у нее стали действительно большие и красивые, но почему-то разные. А еще через некоторое время они по каким-то причинам окаменели. Началась долгая эпопея по восстановлению размеров и упругости. Груди уже потеряли для нее значение как привлекательная сексуальная принадлежность. Борисков удивился этой истории и спросил: "Вы меня извините, а можно потрогать?" – Борискову любезно разрешили потрогать – в общем-то, за тем она и пришла. И действительно груди были очень твердые. Целью обращения к врачу являлся вопрос: почему у всех не твердеют, а у нее – затвердели. И почему трансплантаты одинаковые, а размер получился разный.

– А почему вы к нам-то обратились? – спросил несколько озадаченный Борисков.

– У меня подруга здесь лечилась, и ей очень помогли! – прозвучал железный аргумент.

Стали думать, что делать. Борисков позвонил пластическим хирургам, чтобы они сказали свое мнение.

Тут позвонили из регистратуры:

– Тут одна бабушка заявляет, что ее облучают через стенку. Чего с этим делать?

– А я-то тут при чем? Пусть в милицию звонит! – ответил изумленный Борисков.

– Она еще говорит, что милиция вся купленная, и поэтому она хочет на осмотр к врачу.

Действительно, к Борискову всяких посылали, поскольку он был терапевт, да еще и с диагностического отделения. Говорили: "Идите к Борискову, и он уже разберется, что делать дальше".

За этой пожилой и, в общем-то, глубоко несчастной женщиной пришла другая бабка. По закону парных случаев. Бабка эта была бодрая, злая и всем недовольная. Она ребенком пережила войну на оккупированной территории и поэтому очень не любила блокадников за их льготы, утверждая, что блокадников хоть как-то, но кормили, их же в оккупации не кормили вообще. И она всегда при малейшей возможности в какой-нибудь очереди с этими блокадниками по этому поводу переругивалась. Ей вообще все не нравилось в этой жизни – ни в прошлой, ни в теперешней, но в то же самое время она обладала одной абсолютной ценностью – хорошей трехкомнатной квартирой в "сталинском" доме, которую внезапно обрела уже на закате своих лет как единственная наследница своей родной тетки, умершей в возрасте девяноста лет в совершенно здравом уме. Ее единственные молодые родственники – племянник с женой по мужу (то есть, сын сестры мужа) – жили в каком-то маленьком городке на Украине и очень желали бы перебраться в Петербург, но это тоже по разным причинам оказалось не так просто. Она же начала серьезно опасаться за свою жизнь, особенно после того, как к ней вдруг стал заходить участковый милиционер и делать намеки, что как бы тут и ему поселиться, хотя бы в свободной комнате и хотя бы на время, а он мог бы оформить с ней соглашение об уходе за ней с тем чтобы потом, после е смерти, квартира перешла к нему. Получилось, что как только она стала жить в хороших условиях, так тут же ей стали намекать, что она зажилась на этом свете. И это было очень серьезно. Примеров тому было множество. И Борисков такие случаи знал. В соседнем подъезде дома, где он жил, в большой комнате коммунальной квартиры жила-была бабушка. Жила она долго и помирать вовсе не собиралась. И тут ей что-то взбрело в голову, и она подписала договор на