Тривейн - Роберт Ладлэм

— Конечно, нет! — Тривейн заметил, что рассердился: Боннер ведь предлагал ему свои услуги. — Должен заметить, что у нас с ним совершенно разные взгляды и убеждения, и мы оба знаем об этом. Тем не менее я ему доверяю. В известных пределах, конечно. В наши дела он не посвящен.

— Я бы сказал обратное. Именно благодаря своей роли и положению он прекрасно осведомлен о том, что вы делаете, с кем встречаетесь, какой компанией интересуетесь...

— Но это только внешняя сторона. Содержательная же хранится в тайне, — перебил журналиста Тривейн. — Никакие могу понять, куда вы клоните?

— Но ведь это же очевидно! Если вы ведете расследование о деятельности шайки жуликов, то как можете доверять одному из последних мерзавцев в городе!

Тривейн вспомнил, как отреагировал на назначение Боннера его адвокат. Мэдисон сказал тогда, что министерство обороны в особой деликатности не упрекнешь.

— Я думаю, Брюс, — проговорил Тривейн, — что могу развеять ваши опасения. Майор Боннер в решении вопросов не участвует. Не обсуждаем мы с ним и сути наших дел и наши успехи. Мы можем обменяться парой фраз, но только на общие темы и в самых общих выражениях. Или перекинуться шутками. Иначе и быть не может: он занят текущими делами, и теперь, кстати, куда меньше, чем в самом начале. Основные хлопоты падают на мою секретаршу, которая обращается к Боннеру только в крайних случаях... Повторяю, он оказался очень полезен.

— Еще немного, и вы скажете, что он вам крайне необходим, — заметил Брюс. — И все же необычность ситуации чувствуете.

— Военные не отличаются особой чувствительностью, — ответил Тривейн, — может, оно и к лучшему... Но ведь мы имеем отношение к оборонной промышленности, следовательно, необходим посредник. Почему военные решили прислать именно Боннера, не знаю. Но его прислали, и он оказался довольно сносным парнем, хотя не думаю, чтобы он так уж был нам нужен... Как бы там ни было, он хороший солдат, способный выполнить любое задание, независимо от того, что он по этому поводу думает...

— Отлично сказано!

— Другого сказать не могу...

— Так вы говорите, он не пытается навязать вам точку зрения Пентагона?

— Иногда я спрашивал майора, что он думает по тому или иному поводу, но всякий раз он высказывался с точки зрения военных. Признаться, будь это иначе, я бы встревожился. Думаю, так же, как вы... По вашей логике получается, что мы знали, о том, кем на самом деле является майор Боннер, или узнали об этом. И это, естественно, нас встревожило. Однако тревоги оказались несостоятельны...

— Вы не ответили на мой вопрос, Тривейн!

— По-моему, вы ищете название для вашей очередной статьи о майоре Боннере, который «торпедирует деятельность подкомитета». Хотите убедиться в том, что он подослан ко мне с целью передачи секретной информации о нашей деятельности? Возможно, все это выглядит весьма логично, но это неправда. Это было бы шито белыми нитками...

— Ну а что он сам-то говорит? В чем заключается его «точка зрения военных»?

Тривейн внимательно взглянул на журналиста. Уж слишком резким и нервным казался тот в эти минуты: словно боялся упустить нечто весьма для себя важное. Он вспомнил, как Боннер представляет себе контрмеры против гипотетических «маршей мира» — ввод войск, быстрое подавление и репрессии, — и понял, что именно это хочет услышать от него журналист.

— Да у вас паранойя! Вы хотите замазать Боннера грязью, не так ли?

— Нет необходимости, Тривейн! Он и без того вымазан по уши! Этого бешеного пса следовало отправить в газовую камеру еще три года назад!

— Серьезный приговор, Брюс! И если вы действительно так считаете, вам следовало бы собрать пресс-конференцию по этому вопросу... Если, конечно, вы сможете что-либо доказать...

— Этого сукина сына тщательно оберегают — все как один! Его поместили на территории, на которую не может ступить нога постороннего! Даже с теми, кто проклинает его подвиги от Меконга до Дананга, невозможно обменяться хотя бы парой слов. Вот что меня тревожит! Думаю, это должно волновать и вас.

— Я не располагаю вашей информацией. К тому же у меня достаточно проблем, чтобы создавать еще дополнительные — из полуправды-полулжи. Меня совершенно не интересует майор Боннер!

— А следовало бы заинтересоваться!

— Подумаю...

— В таком случае, подумайте еще вот над чем — даю вам на это два дня. Вы много говорили с Боннером, он провел с вами уик-энд в Коннектикуте. Позвоните, мне и расскажите о ваших беседах. Вполне возможно, что вам его слова не представляются важными. Но вместе с той информацией, которой располагаю я, они могут дать интересные результаты. А вы тем самым окажете услугу не только себе, но и стране...

Тривейн встал с кресла и сверху вниз посмотрел на журналиста.

— Не стоит прибегать здесь к гестаповским методам, мистер Брюс! Здесь это не пройдет.

Родерик Брюс понимал, что стоит ему подняться, и он потеряет последние преимущества. А потому продолжал сидеть в кресле, по-прежнему нервно поигрывая авторучкой.

— Не делайте из меня врага, Тривейн. Это в высшей степени глупо! Ведь я могу преподнести историю с подлодками таким образом, что люди начнут отворачиваться от вас... Или — что еще хуже — смеяться!

— Убирайтесь вон, пока я вас отсюда не вышвырнул!

— Угрожаете представителю прессы, господин председатель? Грозите физической расправой «маленькому человечку»?

— Пишите все, что вам заблагорассудится, но только убирайтесь отсюда, — спокойно повторил Тривейн.

Брюс медленно поднялся с кресла и спрятал авторучку в нагрудный карман.

— Через два дня жду вашего звонка, Тривейн... Сейчас вы, конечно, расстроены, но через несколько дней все уляжется. Вот увидите...

С этими словами Брюс повернулся и засеменил к двери, так и не удостоив больше Тривейна взглядом. Он захлопнул за собой дверь с такой силой, что она ударила по стоявшему рядом креслу и еще долго вибрировала...

— Проклятый ублюдок! Чертов лилипут! Что ему нужно? — Генерал Лестер Купер, с красным от гнева лицом и набухшими на шее жилами, изо всех сил ударил кулаком по столу.

— Пока не знаем, — ответил стоявший перед ним Роберт Уэбстер. — Ведь наша основная задача — Боннер, и мы уже рассчитали момент, когда его можно вводить в игру...

— Вы рассчитали! А мы не желаем иметь с этим ничего общего!

— Мы знаем, что делаем...

— Лучше бы вы убедили в этом меня... Мне не нравится, что каждый может быть использован...

— Не будьте смешным! Просто надо сказать Боннеру, что его старый приятель Брюс кое-что против него имеет, так что пусть поостережется... Но не надо запугивать, — продолжал Уэбстер с чуть заметной улыбкой на губах. — Не нужно, чтобы он полностью замкнулся в себе... Он знает, что за Тривейном ведется наблюдение, не стоит, чтобы кто-то еще говорил об этом.

— Понятно... Тем не менее, надеюсь, что ваши люди заставят Брюса выйти из игры. Его нельзя подпускать так близко!

— Всему свое время, генерал!

— Этим следовало бы заняться сейчас... Чем дольше тянуть, тем больше риск! Не забывайте, что Тривейн охотится за «Дженис»!

— Именно поэтому мы и не предпринимаем необдуманных шагов... Особенно теперь. Тривейн ничего не выудит, а вот Роджер Брюстер может...

Глава 17

Эндрю Тривейн смотрел из окна своего кабинета на быстрое течение Потомака. Опавшие почерневшие листья, солоноватая вода в реке, футбольные матчи по субботам и воскресеньям... Одним словом, осень. Разгар осени характерен еще и тем, что газеты больше пишут о спорах в конгрессе, нежели о его достижениях.

Заседание прошло нормально, мозговой центр подкомитета сумел собрать достаточно информации, чтобы противостоять власть имущим из «Дженис индастриз», особенно одному из них — Джеймсу Годдарду, единственному, кто отвечал на вопросы. Следующей остановкой для Тривейна был Сан-Франциско.

Собственно, с задачей они справились, и не в последнюю очередь благодаря особому методу, рекомендованному Тривейном своим сотрудникам. Заключался он в том, что серьезная работа велась не в офисе, а в комнате отдыха в доме на Таунинг-Спринт. Понятно, что в этот своеобразный штаб допускались лишь избранные — Алан Мартин, Майкл Райен, Джон Ларч и неугомонный Сэм Викарсон. У Тривейна были к тому весьма веские основания. Когда пришли последние ответы от «Дженис» и ее заводов, а также от разбросанных по всей стране подрядчиков, Тривейн и его люди столкнулись с огромным объемом информации. Кабинет, где хранились папки, был забит до отказа. Ознакомившись с новыми документами, команда Тривейна поняла, что ответы весьма расплывчаты, и разослали главам компаний повторные запросы. Тривейн понял тактику «Дженис»: завалить его беллетристикой. Трудно было даже просто сопоставить огромное количество ответов, не говоря уже о том, что почти все они отличались уклончивостью.