Это был просто сон... - Ната Чернышева

Но умереть не получилось. Ирина лежала, хватая ртом воздух, словно пойманная рыбешка. Ей по-прежнему было очень плохо, по-прежнему хотелось умереть и не жить, но уровень поганости состояния заметно снизился. Она даже сумела на несколько секунд раскрыть глаза, чтобы взглянуть на своих мучителей.

Она увидела Клаверэля барлага — ну, точно он, в своем излюбленном черном костюме, вооруженный и злой. Барлаг ссорился с Алаверношем — садовника Ирина узнала по характерным жестам, которыми тот объяснялся с барлагом.

— Девчонку мы ищем и скоро найдем, — заявил Клаверэль барлаг. — Лейтан, иди ты к даргу под хвост, ты у меня вообще скоро допросишься, выкину с планеты без права возврата! А девчонку найдем, будьте уверены.

Он развернулся и ушел.

— Дарговы спецслужбы, — недовольно проворчал чей-то совсем уж незнакомый голос. — Вечно у них проблемы с совестью…

— Что… со мной? — прошептала Ирина, говорить было невероятно трудно, язык словно в дерево превратился.

— Да вы лежите, лежите. Вам сейчас шевелиться противопоказано. И говорить тоже. И вообще…

Алавернош жестами спросил что-то, Ирина не поняла что. Она ведь совершенно не знала языка жестов. Впрочем, и вопрос относился не к ней.

— Да, конечно. Давайте сюда… Вот как, ограничение в правах? — удивился доктор, рассматривая персонкод Ирины, по старой привычке она носила все свои документы в сумочке, эта сумочка была с нею в парке… наверное, Алавернош и подобрал ее, больше некому. — Так-так… и кто же опекун? Фью! — он присвистнул совсем по-мальчишески. — Ну, мальчику конец! — (на самом деле, доктор выразился куда грубее!). — Госпожа Клаеммеларасвейшнь сожрет его на завтрак и косточек не оставит. Не знал, что она вернулась к прежней практике.

Ирина наконец-то сумела повернуть голову, — чтобы посмотреть на врача. Чернокожий пожилой мужчина… сине-золотые длинные кудри… застарелый лиловый шрам через всю щеку… взгляд, ироничный, насмешливый. Что-то неуловимо знакомое в лице, в манере разговора… и все же Ирина была уверена, что видит этого человека первый раз в жизни.

— Лежите, — сказал ей врач. — Официальную жалобу я сам составлю.

— А что… что такое…

— Отравление брэльшем плюс воздействие ментосканера, — устало пояснил врач. — Я же и говорю — совести у нашего барлага ни на грош. Нельзя сканировать память, если человек находится в наркотическом опьянении! Да еще и без согласия больного. Да еще если имеется ограничение в правах по психологическому профилю!

Алавернош спросил что-то жестами. А Ирина вдруг обратила внимание на табличку с информацией, висевшую на груди доктора. Врач общей практики… Харгам Тонкэрим… Ирина поняла наконец, почему его лицо показалось таким знакомым. Тот хирург, который принимал у нее упавшего мальчика… тоже Харгам и тоже Тонкэрим… только молодой… сын, наверное. И никак иначе. А этот Харгам наверняка и есть супруг заведующей. Но тогда получается, что…

— Нет, госпитализация не требуется, кризис уже прошел. Направление на обследование я оформлю — через два дня надо будет придти к нам в диагностический центр. Ну, а теперь вашей супруге только хорошенько выспаться… полный покой и никаких волнений…

— Простите, — с трудом выговорила Ирина. — Но мы не супруги. Мы просто… знакомы.

— Извините, не знал, — в голосе доктора никакого раскаяния слышно не было.

— Подождите! — воскликнула Ирина — в памяти вновь мелькнула картинка: лавочка и совершенно пьяная чернокожая девочка.

— Ну?

— Ваша дочь… Кмеле… это у нее… это ее Клаверэль барлаг сейчас ищет!

— Спасибо, — сдержанно кивнул врач.

Он коротко кивнул Алаверношу и поспешил уйти.

Ирина бессильно опустила голову. Сознание снова туманилось, уплывало в безвременье. Ментафорсер. Судя по названию, эта дрянь, наоборот, должна подстегивать все мыслительные процессы. Но у Ирины получалось все наоборот. Эти самые процессы замедлялись и тухли. Надо будет расспросить подробнее… И было еще что-то… что цепляло, не давало окончательно раствориться в тумане… вот оно… вашей супруге только выспаться…

— По-моему, он… мне… не поверил…

Алавернош ответил жестом, потом вспомнил, что Ирина не понимает. Достал свой приборчик, написал на голографическом экране:

— Забавно.

Ничего забавного, если вдуматься. Но Ирине было уже все равно.

Она заснула.

Ирина проснулась в знакомой уже комнате с диванными деревьями. На миг ей показалось, будто время сместилось на день в прошлое, — слишком живой еще была память о черном озере и чудесном голосе Фарго, поющем земную песню. Yesterday. Да.

Ирина спустила ноги, села. Обхватила голову руками. Голова болела, сильно, на пределе терпимого. Очень хотелось пить, язык просто присох к небу, горло слиплось. Но еще больше хотелось упасть обратно и лежать, лежать без движения, ни о чем не думая, ничего не вспоминая. Сумасшедший день. Начиная со вчерашнего приключения на пару с Фарго — сумасшедшие сутки. Кино безумного режиссера.

Кто-то тронул Ирину за плечо. Алавернош. Он принес ей стакан — если тонкостенное, фигурное чудо искусства можно было назвать стаканом — тягучего зеленовато-золотистого соку.

— Спасибо, — поблагодарила Ирина.

Сок был в меру кисленьким, приятным на вкус. А сам стакан оказался деревянным. Наверное, тоже вырос на каком-нибудь кустике. С Алаверноша станется. Если уж постель и одеяло можно вырастить, как обыкновенное дерево, то что мешает сделать то же самое и с посудой? Интересно, а туалетная бумага в этом доме тоже выращивается? Ирина представила себе куст со специфичными рулончиками вместо ягод, и фыркнула в стакан, едва не поперхнувшись соком. А что? При таком контроле над несчастной флорой, еще и не то можно вырастить. Унитаз, например. Канализационные трубы. Еще что-нибудь, на что фантазии хватит. Ирина не выдержала, захихикала. Уж слишком живо нарисовало ей воображение картинку.

Алавернош озабоченно заглянул ей в лицо.

— Не… обращайте внимания, — сказала Ирина, вытирая проступившие слезы. — Это сейчас пройдет… у меня бывает.

Алавернош жестом спросил, не принести ли еще соку. Ирина кивнула:

— Да, конечно. Спасибо…

Второй стакан оказался очень кстати. Нервный смех прошел, и вообще, на душе стало как-то спокойнее. Хотя руки еще дрожали противной мелкой дрожью, как у алкоголика при похмельном синдроме.

— Скажите, Алавернош, что такое этот брэльш?

— Дрянь, — коротко написал он на экранчике своего коммуникатора.

— Это я уже поняла… — вздохнула Ирина. — Ну… я пойду, наверное…

Ей вдруг стало невыносимо неловко в обществе садовника. Слова Харгама Тонкэрима не шли из головы — пожилой врач принял их за супругов. Не без причины, надо думать. Ну, и в самом деле, как это со стороны выглядит, а? Вот она сейчас у него в доме, и они вдвоем, никого тут больше нет… и кто его знает, вдруг сейчас еще приставать начнет… что тогда? Вон он какой здоровый, не отобьешься ведь. Мысль о вероятном насилии вызвала странную смесь возбуждения, страха и жгучего стыда; Ирина поспешно затолкала неприличные эмоции как можно глубже. Ноги уносить отсюда надо, вот что. И побыстрее.