Витки времени - Шуйлер-Миллер Питер

Их винтовки прогремели одновременно. Пуля с визгом отскочила от каменной дамбы в нескольких сантиметрах от Джо, а он сам ухитрился попасть в одного их троих патрульных. Плюхнувшись на живот на неровную гальку, Джо по-крабьи пополз от водоема. Если бы он сумел добраться до подлеска, то мог бы сделать крюк по лесу и скрыться за частоколом, окружавшим деревню. А там, с винтовкой и большим запасом боеприпасов, он мог бы продержаться много дней.

Джо полз задом наперед, а когда решил, что отполз достаточно далеко, вскочил на ноги и помчался к лесу. Пуля просвистела мимо его головы, Джо бросился плашмя на сухую траву и выстрелил в ответ.

В непокрывшейся еще коркой грязи водоема что-то зашевелилось. Джо уловил это движение краешком глаза. Что-то выбралось из ила и полезло на дамбу. Что-то, с чего стекала вода и грязь. Потом Джо узнал, что это такое. Это была Энни... Энни, возвращающаяся за ним!

Он вскочил на ноги и закричал. Первая пуля Ходжа попала ему чуть выше поясницы, вторая раздробила плечо, а третья пропахала запрокинутое лицо и вонзилась в хитроумный мозг Гилдера. И Джо Гилдер, король Венеры и ее впадающих в летнюю спячку полулюдей-полуамфибий, рухнул на колени, а потом медленно сел на сухую землю.

С жалостливым выражением лица Ходж глядел на кру-девушку, которую Мердок-Гилдер звал Энни. Она стояла на солнце, глядя туда, где неподвижно лежал ее белый повелитель. В воздухе расплывался легкий, голубоватый дымок, только и всего. Она медленно отвернулась, секунду постояла на краю водоема, а потом погрузилась в грязь.

Вскоре она все забудет. Кру быстро обучаются, но все забывают за время длинного летнего сна, в котором замирает само время, и они проводят долгие месяцы иссушающего пекла в своих янтарных оболочках под толстым слоем ила высыхающих водоемов Венеры.

Ходж глядел, как ил затягивает дыру, которое пробило ее нырнувшее вглубь тело. Мердок был умен. Он проделал с кру буквально чудеса за то короткое время, что у него было. Возможно, приехав в начала сезона зимних дождей, другой человек мог бы добиться больших успехов — человек, который прекрасно знает Венеру и условия жизни на ней, а не тот, который плюет на все и считает себя королем и цивилизатором, несущим на себе бремя белого человека.

In the good old summertime, (Astounding, 1940 № 3)

Пер. с англ. Андрей Бурцев.

Злоключения на Танталусе

РОКОТ БАРАБАНОВ из бычьих шкур пульсировал в мокрой темноте. Моран сильнее прижал ухо к покрытой травой земле и прислушался.

БУМ, бум, бум, бум. БУМ, бум, бум, бум.

Теперь они били с трех сторон. На востоке, юге и севере от него шаманы синекожих с вызывающими усмешками били в барабаны, плясали свои бешеные пляски, обещая своей молодежи, что череп его, Морана, украсит деревенскую пирамиду, а кожа будет натянута на барабан, который будет рокотать, бушевать и бахвалиться, как любой другой барабан в вонючих джунглях Танталуса.

На востоке, юге и севере рокотали барабаны, так что не оставалось выбора, куда нужно бежать. Там высились большие, дотягивающиеся до неба вершины Ночных Гор, постоянно скрытые облаками, прорезанные бездонными пропастями, пропитанные бесконечными дождями, они стояли по колено в болотной жиже, в которой лежал сейчас Моран, слушая шум верхушек деревьев над головой. И где-то там была таинственная Черная Дыра, бесследно засосавшая бессчетное множество эфирных кораблей с тех пор, как нога человека ступила на эту проклятую Богом планету. Здесь...

Где-то впереди застучал еще один барабан. Taп, тап, тап. Маленький барабан, визгливый барабан, барабан из натянутой человеческой кожи. Tап, тап, тап. Глумящийся, насмехающийся барабан, бросающий ему вызов, подстрекающий идти и сражаться. Тап, тап, тап. Моран знал этот барабан. Знал он и синекожего дьявола, который снял кожу Пита Дэвиса с побелевших костей Пита Дэвиса, и оставил свой знак, о котором Морану рассказал один старый валлагаш. Высохшее ухо, прикрепленное к стене лачуги в Талусе, вот был его знак. И это ухо скучало одно, ждало себе пары, уха того, кто лежал сейчас в темноте, слушая стук барабана из кожи Пита, загорелой кожи с живота Пита. Пит Дэвис умер. А Моран сейчас лежал, вглядываясь в кромешную темноту, злой и усталый. Барабаны рокотали на севере, юге, востоке и западе. Моран попался, и они знали это. Ну, что ж, клянусь Небесами, они узнают, что такое настоящая схватка

Шесть футов шесть дюймов роста Морана поднялись из зловонной жижи. Черная грязь испятнала его рыжую бороду и рыжую гриву волос. Черный ил медленно стекал по его белой бочкообразной груди. Он стиснул кулаком толстую, шипастую ветку и рванул ее вниз. Затем переломил через колено и одобрительно осмотрел.

С такой дубинкой в руке Падди Моран может разбивать головы, пока из него не выпустят кишки, а может, еще немного и после этого.

БУМ бум, бум, бум. БУМ, бум, бум, бум.

Они не натянут мою кожу на барабан, клянусь всеми святыми! Они не вырежут непристойных знаков на моих отбеленных золенных костях, чтобы творить заклинания против белых людей с Земли. Да, они прикончат его, но то, что останется от него при этом, не хватит и кошке на ужин Так подумал Моран и содрогнулся, вспомнив легенду, где говорилось, что у Морана, как и у любого другого, есть свой баньши, который прилетит, когда настанет время, к Месту его Гибели и станет рыдать, оплакивая его. Но вот интересно, как он не заблудится, ведь ему придется преодолеть множество миллионов миль космического пространства. Сириус был не самой далекой звездой, когда земляне начали межзвездные перелеты, но все же находился достаточно далеко, а Танталус стоял в длинной очереди наименее приятных планет.

Теперь Моран не пытался таиться. Это надо было делать раньше. Он ломился через мокрый подлесок к насмешливо бьющему на западе барабану. По мере приближения, барабан рокотал все громче, и Моран уже слышал эхо, отражающееся от отвесной скалы откоса. Затем барабан неожиданно замолчал.

Моран застыл неподвижно, точно прислушивающийся олень. Далеко на севере все еще рокотал один-единственный барабан, затем прервался на половине удара, и все стихло, лишь дождик барабанил по листьям, да в болотную жижу шлепались крупные капли. Моран так стиснул свою дубину, что чуть не порвалась кожа на костяшках пальцев. Иголочки страха пробежали по позвоночнику. Что за дьявольщина там происходит?

И затем он услышал.

Скорее, почувствовал. Земля задрожала от медленных, ритмичных шагов. Раз-два, три-четыре. Словно отряд солдат. Как медлительная поступь гигантской кошки. Как...

Великие святители! Как ловчие

Бусинки пота выступили на лбу. С синекожими можно сражаться. Синекожие такие же, как люди. Но ловчие были самой ужасной легендой здешних мест!

Моран прислушивался, затаив дыхание. Они ходили, как кошки, с кошачьей хитростью и кошачьей жестокой уверенностью. Они были черными, как чертова яма, совершенно невидимыми ночью. Они были людоедами, демонами, вампирами. Они были самой Смертью!

Где-то позади в ужасе закричал синекожий — высокий, безумный вопль перепуганного животного. Кричали слишком далеко, должно быть, ловчий был не один. Легенда гласит, что они бродят парами. По ногам, от дрожащей трясины и дальше по синапсам до самого мозга передавалось эхо медленно приближающихся шагов. Раз-два, три-четыре...

Справа затрещало дерево, полетели, шлепаясь в грязь, сломанные ветки. Моран вертел головой, безуспешно вглядываясь в окружающую черноту. Он там?