Страна кленового листа - начало истории - Валерий Александрович Тишков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересы дальнейшего хозяйственного развития Британской Северной Америки поставили на повестку дня вопросы об устранении внутренних тарифных барьеров, принятии мер для защиты молодой канадской промышленности от внешней конкуренции и, естественно, о создании новой политической структуры на месте разобщенных колониальных провинций, объединении их в единое государство. Идея эта обсуждалась сразу же после создания «ответственного правительства». Но дальше дело не пошло. Представитель приморских провинций, лидер сторонников реформ в Новой Шотландии Джозеф Хау в 1850 г. заявил: «Прежде чем станет возможно то или иное объединение, мы должны вначале построить железные дороги. Стороннику законодательного союза я заявляю: ваш план невозможен без железных дорог… Народу приморских провинций я говорю: постройте железные дороги, чтобы вы могли понять, какая плодородная и величественная территория простирается за вами. Канадцев я убеждаю: постройте дороги, чтобы вы могли приехать на побережье, увидеть, какая там активность, и оценить его неисчерпаемые богатства»{127}.
Десять лет спустя дороги в провинции Канада были построены, и они сразу же доказали свои преимущества. Удельный вес провинции Канада в экономике Британской Северной Америки резко возрос. Приморские провинции, где железнодорожное строительство только начиналось, а в промышленности преобладали мелкие капиталистические предприятия, стали сильно отставать от центральных районов. С 1851 по 1871 г. население Монреаля и Торонто удвоилось, население Галифакса увеличилось лишь с 20 до 30 тыс., а Сент-Джона — с 23 до 29 тыс. Галифакс и Сент-Джон не были связаны железными дорогами с Канадой. Товары и капитал шли в Канаду и из нее, минуя Нью-Брансуик и Новую Шотландию, особенно в зимнее время. По этим причинам торгово-промышленная буржуазия Галифакса и Сент-Джона стала горячим поборником создания в Британской Северной Америке континентальной системы железных дорог, объединения рынков провинций в единый.
Новые преобразования
Препятствием на пути дальнейшего развития капитализма в Канаде был сеньориальный строй. Борьба за его отмену вылилась в острое столкновение различных классов и групп.
Резче всех в защиту феодальной земельной собственности выступила церковь — самый крупный собственник земли и, естественно, сами сеньоры. Сепьор Монтебелло — так именовал себя вернувшийся из изгнания Папино — заявил: «Я — убежденный реформист, поскольку речь идет о необходимых политических переменах, по закоренелый консерватор, когда дело касается защиты священного права собственности»{128}. Правда, некоторые сеньоры, чаще английского происхождения, готовы были вести капиталистическое хозяйство, сулившее немалые прибыли, и не возражали против изменения характера землевладения.
За ликвидацию феодальной земельной собственности выступали англоканадские торговые и промышленные круги. Феодальные порядки замедляли рост капиталовложений и сужали внутренний рынок, ибо в сеньориях по-прежнему сохранялись пережитки натурального хозяйства, а также ограничивали масштабы прибыльной земельной спекуляции.
Главной же силой, которая смела сеньориальный строп, было массовое движение абитанов и радикальных демократов, выходцев из рядов средних слоев.
Стало ясно, что феодализм в Канаде обречен. И тогда сеньоры попытались избежать конфискации земли и взвалить на крестьян бремя выкупа сеньориальных прав. Здесь они нашли союзников в лице нового правящего класса — промышленной элиты, которой были чужды судьбы тысяч франкоканадских крестьян. Коалиция канадских либералов и консерваторов, составлявшая тогда правительство, пошла на реформу. Бурную деятельность по переработке парламентского законопроекта в угоду метрополии развил губернатор Эльджин, который решительно выступал против идеи конфискации помещичьих земель.
В 1854 г. парламент провинции Канада принял закон об уничтожении церковных отрезков и сеньориальных прав. Как пишет канадский историк Жорж Бслларжо, акт 1854 г. явился «результатом жалоб и петиций народа, которые вызывались в основном оскорбительными поборами со стороны ряда сеньоров… Эти доборы породили волну протестов, перед которой не могли устоять ни государственные деятели, ни правительство»{129}.
Правда, согласно закону 1854 г., сеньоры получили 10 млн. долларов компенсации за лишение их феодальных прав и в полную собственность непожалованную землю, а крестьяне — лишь право выкупать сразу или постепенно земельные подати и ренту. Многие крестьяне выплачивали этот выкуп вплоть до 1940 г.!
Другим вопросом, вокруг которого в Канаде велась острая борьба, был вопрос о реформе народного образования. Длительное время в провинции господствовала система узкокастовых и религиозных школ и семинарий. Массы простых поселенцев, лишенные возможности иметь собственные школы, нигде не обучали своих детей. Промышленная революция и демократизация канадского общества породили потребность в свободных, светских школах для широкого начального обучения населения. В 1850 г. был принят закон, который предписывал муниципалитетам ввести особый налог на собственность для финансирования образования, но проведение в жизнь этого закона шло медленно. Состоятельные жители не хотели поддерживать, по их словам, «неправильное положение, устанавливающее коммунизм в деле образования и подрывающее тем самым устои общества»{130}.
В Нижней Канаде борьба за демократическую систему образования осложнялась еще и сопротивлением католической церкви, которая стремилась к установлению полного контроля над школами. За открытие гражданских школ выступали мелкобуржуазные демократы из «Парти руж», франкоканадская интеллигенция, простые поселенцы. В 1845 г. был создан первый профсоюз светских учителей французской Канады, а в 1864 г. франкоканадские учителя основали собственную газету, бросившую вызов церкви. Но одолеть силу папской реакции было непросто. Католическое духовенство, используя национализм франкоканадцев, их борьбу против «обангличанивания», в конечном итоге добилось создания системы церковных школ и клерикализации образования в этой части провинции.
В 1830–1850 гг. произошли важные сдвиги в формировании франкоканадской общности и развитии национального движения во французской Канаде. К моменту английского завоевания в 1760 г. канадцы французского происхождения представляли собою «отчетливо сознающую свое единство этническую общность»{131}, но еще не сложившуюся нацию.
В процессе становления капиталистических отношений, борьбы против английской метрополии и англоканадского шовинизма население французской Канады, сохранив свой язык, свою культуру, сплотилось во франкоканадскую нацию. Именно в эти годы были заложены основы франкоканадской литературы. Писатели О. Кремази, А.-Р. Касгэн, А. Жеран-Лажуа воспевали прошлое, обращались к периоду Акадии и Новой Франции, идеализировали сельскую жизнь. Появились литературные журналы и общества, пробудился интерес к историческому прошлому. В 1845–1848 гг. вышла трехтомная история Канады Франсуа-Ксавье Гарно, где прошлое страны рассматривалось с позиций борьбы франкоканадцев за «выживание». Труд Гарно стал «национальной библией» и оказывал сильное влияние на франкоканадскую историческую мысль в течение многих десятилетий.
Более печальная участь постигла индейцев. За 200 с лишним лет европейской колонизации они оказались в полной зависимости от пушной торговли. Прекращение ее в центральных районах оставило их без средств к существованию. Мчавшиеся по рельсам поезда, волны поселенцев, захлестывавшие район Великих озер и
