Чернильное сердце - Корнелия Функе

Один пёс вцепился в рукав Мо — дай-то Бог, чтобы всего лишь в рукав…

Мегги вырвалась из рук Элинор и, подбежав к чудищу, схватилась за шипованный ошейник. Пёс не отпускал Мо, как Мегги ни оттаскивала его. На рукаве Мо выступила кровь, а ствол Бастиного ружья оказался чуть ли не у головы девочки.

Сажерук постарался отозвать псов, и сначала они его послушались. По крайней мере, они отстали от Мо, но в этот миг Басте удалось вырваться.

— Фас! — завопил он, и псы, рыча, в замешательстве застыли на месте, не зная, кого слушаться — Басту или Сажерука. — Чёртовы шавки! — вопил Баста, направляя дуло в грудь Мо.

Но в это время Элинор приставила к его голове ружьё Плосконоса. Её руки дрожали, лицо покрылось красными пятнами, как всегда, когда она волновалась, но было видно, что она полна решимости действовать.

— Брось ружьё! — потребовала она дрожащим голосом. — И не вздумай сказать собакам ничего лишнего! Я, наверное, никогда ещё не держала в руках оружие, но уж нажать на курок как-нибудь сумею.

— Сидеть! — приказал псам Сажерук.

Собаки нерешительно посмотрели на Басту, но, поскольку тот молчал, улеглись в траву и позволили Сажеруку привязать их к ближайшему дереву.

По рукаву Мо текла кровь. При виде этого Мегги почувствовала тошноту.

Сажерук перевязал рану красным шёлковым платком, который впитывал кровь, и её не стало видно.

— Рана не так страшна, как кажется, — успокоил он Мегги, когда она на подгибающихся ногах приблизилась к отцу.

— В твоём рюкзаке найдётся что-нибудь, чем его можно связать? — спросил Мо и кивнул головой в сторону Плосконоса, который по-прежнему лежал без сознания.

— Человека с ножом тоже надо хорошенько упаковать! — сказала Элинор.

Баста смотрел на неё глазами, полными ненависти.

— Нечего на меня таращиться! — крикнула она и приставила дуло к его груди. — Таким оружием можно принести больше вреда, чем ножом, и, уж будь уверен, оно наводит меня на весьма злые мысли.

Баста презрительно скривил губы, но не сводил глаз с указательного пальца Элинор, который лежал на спусковом крючке.

В рюкзаке Сажерука нашлась верёвка, не очень толстая, но прочная.

— Для двоих её не хватит, — огорчился Сажерук.

— Вы хотите их связать? Зачем? — спросил Фарид. — Почему вы их не убиваете? Ведь именно это они собирались с нами сделать!

Мегги изумлённо посмотрела на него, а Баста расхохотался.

— Ишь ты! — съязвил он. — Этот парень мог бы нам пригодиться! Но кто сказал, что мы хотели вас убить? Каприкорну вы нужны живыми. Мертвецы не умеют читать.

— Вот как? Не ты ли грозился отрезать мне пальцы? — спросил Сажерук, опутывая верёвкой ноги Плосконоса.

Баста пожал плечами:

— С каких пор от этого умирают?

На это Элинор так сильно ткнула его стволом ружья под рёбра, что он чуть не упал навзничь.

— Вы слышали? По-моему, мальчишка прав. Наверное, этих молодцев действительно надо застрелить.

Но они этого, конечно же, не сделали. В мешке Плосконоса нашлась ещё одна верёвка, и Сажерук с явным наслаждением принялся связывать Басту. В этом ему помогал Фарид — судя по всему, в связывании он кое-что понимал.

Они отнесли обоих пленников в разрушенную хижину.

— Очень любезно с нашей стороны, не правда ли? Поначалу змеи вас не тронут, — говорил Сажерук, когда они проносили в узкую дверь Басту. — Однако к полудню здесь, разумеется, станет жарко. Но вас, может быть, к этому времени кто-нибудь найдёт. Собак мы отпустим. Если они умные, то в деревню не вернутся. Но собаки редко бывают умными, и, таким образом, к вечеру вас будут искать всей бандой.

К тому времени, как Плосконос очухался, он уже лежал рядом с Бастой под дырявой крышей. Верзила бешено вращал глазами, лицо его побагровело, но он не мог издать ни звука, так же как и Баста, потому что Фарид заткнул им рты кляпами, и вновь весьма профессионально.

— Минуточку, — сказал Сажерук, прежде чем они бросили обоих на произвол судьбы. — Осталось исполнить мою давнишнюю мечту.

И, к ужасу Мегги, он вытащил из-за пояса нож Басты и подошёл к пленникам.

— Что ты делаешь? — спросил Мо и преградил ему дорогу.

Очевидно, он подумал то же, что и Мегги, но Сажерук только рассмеялся.

— Не беспокойтесь, я не собираюсь вырезать у него на лице такой же узор, каким он разукрасил моё, — сказал он. — Я хочу только немножко попугать его.

И вот он уже нагнулся и одним движением перерезал кожаную ленту, которую Баста носил на шее.

К ней был подвешен небольшой мешочек, перевязанный красной тесёмкой. Сажерук склонился над Бастой и помахал мешочком над его лицом.

— Я забираю твоё счастье, Баста! — тихо сказал он, выпрямившись. — Теперь ничто не убережёт тебя от дурного глаза, от духов и демонов, от проклятий, чёрных кошек и от всего остального, чего ты так боишься.

Баста попробовал пнуть его связанными ногами, но Сажерук без труда увернулся.

— Прощай навсегда, Баста! — сказал он. — А если наши пути всё же пересекутся, то у меня теперь есть вот это. — Он повязал кожаную ленту себе на шею. — Наверняка там внутри прядь твоих волос, да? Ах, нет? Наверное, мне всё-таки стоит одну прядь у тебя срезать. Разве это не чревато кошмарными последствиями, если сжечь чужие волосы в огне?

— Довольно! — сказал Мо и оттащил его от пленников. — Давай-ка поскорее двигать отсюда. Кто знает, когда Каприкорн хватится этих двоих. Кстати, я тебе рассказывал, что он сжёг не все книги? Один экземпляр «Чернильного сердца» ещё существует.

Сажерук остановился так резко, будто его укусила змея.

— По-моему, я должен был тебе это сказать. — Мо задумчиво посмотрел на него. — Даже если это подтолкнёт тебя к сумасбродным затеям.

Сажерук только кивнул. И молча пошёл дальше.

— Почему бы нам не взять машину этих бандитов? — предложила Элинор, когда они вернулись на тропу, которая привела их сюда. — Они наверняка оставили её на дороге.

— Слишком опасно, — сказал Сажерук. — Неизвестно, кто поджидает нас внизу. Кроме того, мы дольше будем идти обратно, чем до ближайшего селения. И потом, найти такую машину очень легко. Вы хотите, чтобы Каприкорн напал на наш след?

Элинор вздохнула.

— Да это так, мысли вслух, — пробормотала она и стала массировать свои больные лодыжки.

Они шли всё той же тропой, потому что в высокой траве уже зашевелились змеи. Одна из них узкой чёрной лентой выползла перед ними на песчаную тропу, и Сажерук, подсунув под чешуйчатое тело палку, отбросил её назад, в колючие заросли. Мегги думала, что змеи гораздо больше, однако Элинор уверила её, что самые маленькие как раз самые опасные. Элинор прихрамывала, но старалась изо всех сил, чтобы не задерживать остальных. Мо тоже шёл медленнее, чем обычно. Он пытался не подавать виду, но собачий укус сильно беспокоил его.

Мегги шла бок о бок с отцом, всё время поглядывая на красный платок, которым Сажерук перевязал его рану. Когда они добрались до асфальтированной дороги, им навстречу проехал грузовик, он вёз ржавые газовые баллоны. Они слишком устали, чтобы прятаться. Кроме того, грузовик ведь шёл не со стороны деревни Каприкорна… Мегги заметила, с каким удивлением посмотрел на них шофёр, проезжая мимо. Они, наверное, производили диковинное впечатление в своей грязной одежде, мокрой от пота и изодранной о колючий кустарник.

Вскоре они поравнялись с первыми домами. Выкрашенные яркими красками, с цветочными клумбами у крылечек, дома всё гуще усеивали склоны. Путники достигли предместья большого города. Мегги увидела многоэтажные здания, пальмы с запылёнными листьями и совсем неожиданно — море, пока ещё очень далёкое, посеребрённое солнцем.

— Господи, надеюсь, в какой-нибудь банк нас всё-таки пустят, — сказала Элинор. — У нас такой вид, будто на нас напали разбойники.

— А ведь так оно и было, — сказал Мо. — Разве нет?

В БЕЗОПАСНОСТИ

Но дни шли за днями, и с каждым днём мальчики понемногу забывали о тяготевшей над ними угрозе.

В банк Элинор пустили, несмотря на её изодранные чулки. Но сначала она зашла в первое же придорожное кафе и уединилась в женском туалете. Мегги так никогда и не узнала, где именно она обычно прятала ценные вещи, но когда Элинор вернулась, лицо у неё было вымыто, волосы уже не так ужасно всклокочены, а высоко над головой она держала золотистую кредитную карточку. Потом она заказала всем завтрак.

Это казалось невероятным — вдруг очутиться в кафе, завтракать и наблюдать совершенно обычных людей, которые шли на работу, по магазинам или просто мирно беседовали. Мегги едва могла поверить, что всего две ночи и один день провела в деревне Каприкорна и что будничная суета на улице в это время ни на миг не прекращалась.