Скалаки - Алоис Ирасек

— Кум, а ведь он прав, — сказал драгун. — Если бы во всем крае и во всем королевстве так поступили, посмотрели бы мы тогда…

— Черт возьми! Каков безумный! Где он теперь?

— Бродит из деревни в деревню и всегда находит кров, под которым может переночевать, ему всюду рады.

— Чаще всего Иржик бывает в Мартиновской усадьбе. Там. он как дома.

Вскоре после святок Иржик ушел из усадьбы «На скале». Разлука на этот раз была не столь печальной. Он опять пошел бродить по краю и поднимать народ против господ.

Минула зима, настала весна, на полях уже колыхались богатые всходы, а господа до сих пор не приезжали из Вены.

Князь Пикколомини с молодой княгиней собирались приехать в Наход еще ранней весной, и все было приготовлено к их приезду. Но однажды явился посланец и сообщил, что господа приедут позднее. И тут только чиновники узнали, из-за чего князь так долго задерживается в Вене. Пораженные, они не хотели верить полученному известию, но когда сообразили, что уже наступил август, а господ все нет, то поняли, что это правда. К вечеру на панском дворе ни о чем больше и не говорили. Барщину отменят! Идет слух, что в Вене при дворе хотят освободить крестьян от крепостной зависимости частично или даже полностью. Чиновники никак не могли этому поверить. Они не представляли себе, как можно обойтись без барщины. Одна мысль о том, что крестьянин будет свободен, что он не будет бояться их и трястись перед ними, выводила чиновников из себя.

В Вене действительно подумывали об отмене крепостного права. Жалобы и просьбы крестьян звучали у самого трона, и не услышать их было нельзя. Нельзя было дольше закрывать глаза на народное бедствие. В прошлом году к государыне явилась депутация из Находа, весной 1773 года — множество крестьянских депутаций со всех концов королевства. Они жаловались и просили о помощи. Беспристрастные и справедливые свидетели подтверждали их слова. На совете, созванном при дворце, Мария Терезия стояла за ослабление барщинного бремени, а ее сын Иосиф — за полное его уничтожение. Но тут возникло серьезное препятствие в лице дворянства. Дворянство — воплощение привилегий. Отмена или ограничение барщины уничтожало их привилегии, а это означало гибель основы существования дворянства, и поэтому оно упорно сопротивлялось.

Вот почему князь Пикколомини остался в Вене, он должен был защищать свои интересы.

Решение вопроса затягивалось. Приближалась осень. В это время как раз был уничтожен бич всего человечества, особенно простого народа — орден иезуитов, сильнейший союзник дворянства. Иезуиты были уже изгнаны из пражских гимназий, где несколько залов было отведено под канцелярию. Оттуда-то и должны были разнестись вести, отрадные для народа. Работавшая в этой канцелярии комиссия должна была изменить и улучшить отношения между крепостными и помещиками. Иезуитов выгнали, но дворянство осталось. Оно было спаяно, единодушно и собралось, чтобы решить, как отстоять свои интересы. Была избрана депутация, составлен меморандум. В числе депутатов был и молодой князь Пикколомини.

Простые, безвестные люди в бедных зипунах защищали права народа. Их противники, чьи предки занимали придворные и земские должности, владели большими состояниями и носили громкие имена. Исход борьбы было нетрудно предугадать.

Паны утверждали, что отбывание барщины крепостными является частью дворянского достояния, которое они унаследовали от своих отцов вместе с землей или приобрели сами — состояние приобретено ими законным способом и записано в земских книгах. А ее величество при короновании присягала на сохранение всех привилегий и льгот дворянству, которые были даны ему и подтверждены чешскими королями. Дворяне доказывали, что нововведения принесли бы государству больше вреда, чем пользы. «Крестьянин станет свободным, — говорили они, — он не будет много работать, у него останется свободное время для безделья. А господа от этого много потеряют. За крепостными надо смотреть, наказывать их, а если они будут свободны от повинностей, это только испортит их». Так отстаивали дворяне свои интересы.

Слух об этом вскоре дошел и до отдаленного Находского края. От деревни к деревне летела радостная весть о том, что с людей будет снято огромное бремя. Народ боялся этому верить, но многие твердо надеялись на близость лучших времен. Только наиболее рассудительные покачивали головами, говоря:

— Еще ничего не известно!

Императрица и королева чешская Мария Терезия настаивала, чтобы дворяне согласились на изменение отношений между помещиками и крепостными. Привилегированные сословия, которых мало заботили интересы государства и которые обычно заискивали перед двором, теперь, защищая свои интересы, составили оппозицию.

— Потомки наши будут проклинать нас, если мы так легко позволим уничтожить права, унаследованные от дедов, — кричала оппозиция.

Среди самых решительных поборников прав своего сословия был и молодой князь Пикколомини.

Иржик на время прекратил свою деятельность. Нелегко было поднять народ, отупевший от долгого рабства. Люди утратили отвагу и веру в себя. Теперь перед ними, подобно блуждающему огоньку, мелькнула надежда. Они бежали за ней, ждали ее, надеялись на помощь «сверху». Многие из крестьян уже осмеливались поднимать голову и возражать в присутствии панских служащих, а те мстили им, незаконно увеличивая барщину. Ненависть народа против панских холопов усиливалась.

Прошла осень, на исходе была уже и зима.

— Вот весной! Весной! Тогда и будет!

— Все уже закончено. Императрица вступилась за нас!

— Дело выиграно! Барщине конец!

Так говорил народ. Но Иржик, не надеясь ни на что и не веря господам, молчал. Он думал о том, что будет дальше: «Надежды народа не оправдаются, это вызовет всеобщее возмущение, тогда-то и настанет удобный момент».

Иржик теперь чаще бывал «На скале», помогал в работе. Иногда он задерживался и в Мартеновской усадьбе. На молодых супругов — Еника и Франтину — Иржик мог вполне положиться.

Вскоре в Находскии замок пришло известие, что князь приедет в конце апреля. Все было решено. Снег сошел, настала долгожданная весна.

Глава девятая

УКАЗ

Начались полевые работы. Снова, как и прежде, приказчики распределяли среди крестьян барщинные повинности: батраки без упряжки должны были отработать тринадцать дней в году, остальные крестьяне — в зависимости от размера вносимой ими контрибуции: кто платил 53 крейцера — двадцать шесть дней, до 2 золотых — один день в неделю без упряжки, до 7 золотых — два дня в неделю, свыше 9 золотых — три дня без упряжки, до 14 золотых — три дня с одной упряжкой, до 28 золотых — три дня с двумя упряжками и еще от дня святого Яна до дня святого Вацлава один человек без упряжки, до 42 золотых — три дня с тремя упряжками и еще в назначенное время еженедельно три дня один человек без упряжки. Кто платил свыше 42 золотых, тот посылал на панскую работу три дня в неделю четыре упряжки и от дня святого Яна до дня святого Вацлава на три дня в неделю еще одного человека.

Весной 1774 года, когда люди ждали, что вот-вот они будут совсем избавлены от барщины, на их плечи снова легло это бремя. Многие поэтому мешкали и прибегали к различным отговоркам; в наказание за это их сажали в тюрьмы, а вскоре появился и документ, вызвавший всеобщее возмущение. Это был указ, опубликованный 21 апреля. В замке с радостью приветствовали указ, согласно которому, вплоть до окончательного решения, все повинности должны были выполняться по-старому. Показывая его старостам, служащие обращали их внимание на слова «согласно существующему порядку» и приказывали обнародовать этот указ по всем деревням. Указ вывесили в канцелярии замка для того, чтобы все могли воочию в нем убедиться. Да, там так и было написано: «Согласно существующему порядку». Все оставалось по-прежнему. Народ был крайне разочарован. Крестьяне повесили головы и горестно завздыхали. Кое-кто сжимал кулаки, и только очень немногие сохраняли надежду и указывали на слова «до окончательного решения».

— Разве вы не понимаете, что нас дурачат? Помазали медом, чтобы не так горько было. Мало, что ли, вы еще господ знаете!

— Ходит слух, что императрица хотела помочь, но придворные все испортили.

— Говорят, что наш Пикколомини больше всего противился отмене барщины.

— Вот почему он не приехал к нам в прошлом году.

— Жаль, что Скалак тогда не прикончил его.

— Разве князь понимает, что значит быть крепостным?

— Скотиной нас считает!

Народ волновался не только в Находской округе, но и в соседних дело обстояло не лучше. Узнав об указе, Балтазар Уждян стукнул кулаком по столу, не желая даже верить сообщению. В этот момент на дороге раздался конский топот. Взглянув в окно, Уждян сквозь листву увидел промелькнувшего всадника, который рысью скакал по дороге.