Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников

без сильного сопротивления (так, только подёргали телефон в свои стороны) отдаёт телефон Михаилу. А Михаил и ловит его на этом, набрав номер той самой своей знакомой чиксы, тьфу, курицы, которая с ним действует заодно. – Клава на этом месте потемнела в лице от этих ненавистных мыслей.

– Хм. – Многозначительно так хмыкает Михаил, приложив к уху телефон Тёзки, после его набора. А Тёзка сразу и не сообразить не успел насчёт такой самостоятельности пользования его телефона Михаилом. А когда тот так многозначительно отреагировал в ответ на что-то сказанное в телефон, то его волновало только одно – что там сказали в телефон.

А Михаил в момент заметил эту заинтересованность Тёзки, да и протягивает ему телефон, с горьким видом говоря: «На, сам послушай».

А Тёзке уже страшно брать в руки телефон после такого сопровождения его передачи ему в руки Михаилом. А ещё боязливей слушать то, что там в него говорят. Но и не слушать он не может. И он хватает телефон и пока не передумал быть отважным и смелым человеком, прикладывает телефон к своему уху. И что, чёрт возьми, он там слышит? Её опять нет дома. И не просто нет, а она ещё издевается, оставив ему недвусмысленное напоминание: типа я самодостаточная молодая девушка, и не смейте ограничивать мою свободу действий и передвижений, и если что, то я сама о себе позабочусь без ваших на то подсказок. В общем, я на неопределённое никем время отъехала вне пределы вашей юрисдикции, и прошу меня звонками не доставать и не беспокоить. А то будет хуже. И когда я посчитаю нужным, то тогда домой и заявлюсь.

Ну а вся эта эмоциональность и внутренняя обстановка у него внутри, да и в зале постоянно и сильно шумно, видимо и привело его к такому понимаю сказанного ему в телефон сообщницей Михаила, Алисой. С кем, как не больно было осознавать Клаве, Тёзка умудрился её спутать, и всё ею сказанное понять вот в таком невообразимо удивительном ключе.

«Да как же так могло случится?! Да как он мог меня с этой лахудрой спутать?!», – у ахнувшей Клавы аж внутри всё сжалось от такого Тёзкиного неосмотрительного поведения. И хорошо, что Клава не такая, как Тёзка вспыльчивая, и она умеет собираться с мыслями и найти для себя, и для Тёзки оправдание его ошибочного поведения. – Расстроен был, вот и надумал себе всякую хрень, когда услышал в словах Алисы автоматизм её бесчувственного ответа – она всё-таки не человек, а вроде бы робот, как утверждал оставленный ею молодой человек, кто бы введёт в заблуждение её работой. – Вот так решила Клава и слегка успокоилась. Чего не скажешь о Тёзке, который онемел в лице и мыслях, услышав такой ответ в трубку телефона.

– Вот же стерва! – чуть ли не роняет из рук телефон Тёзка, с такой словесной и зрительной ненавистью оторвавшись от него. А Михаил вновь перехватывает у него телефон и заодно самого Тёзку на этой растерянности. И начинает внушать ему гадкие мысли о возможности мстительно забыть о своих заботах в объятиях его знакомых птичек. Что в итоге и приводит Тёзку… «Звонок?», – вопрошает саму себя Клава с долей сомнения, сбитая со своей мысли внешним звуковым вмешательством, и вправду очень похожим на звонок в дверь. И Клава начинает прислушиваться, ещё полностью не уразумев, на самом ли деле сейчас прозвучал звонок, или у неё внутри прозвенел некий звоночек, предупреждающий её о том, что пора начать активно тревожиться за Тёзку, кого этот ловкий Михаил заведёт туда, откуда есть только один выход – в Загс, подавать на развод.

– Кажется, послышалось. – После небольшой, внимательной паузы, было проговорила облегчённо Клава, как в тот же момент её прямо сдёргивает с места новый звонок в дверь. И ей устоять на ногах помогает лишь её хорошая реакция и цепкость рук за косяк двери, а так бы она давно бы с ног соскочила, так дерзко и ядрёно прозвенел звонок в дверь. И для полного комплекта только и не хватало ударов ногами дверь, с самонадеянным требованием немедленно открыть двери. Ведь к вам ломятся в дверь представители правоохранительных органов, а они по-другому озвучить свой приход не могут, как только свалившись как летом снег на голову.

И это для того делается, чтобы вы не успели сообразить, утаить вашу противоправную деятельность (кто не без греха; правила дорожного движения хоть раз, да нарушали), и находясь в растерянности (бл**ь, по какому поводу они притащились, ни в свет, ни заря), всё что они ни спросят, рассказали.

Так что в том, что Клава окончательно подрастеряла в себе уверенности, – вон как всё тут совпало, – и выдвинулась открывать двери на ватных ногах, не было ничего предосудительного. А вот то, что она без спросу в дверь: «Какого хрена?! И кто там?!», сразу руками взялась за замок и начала его открывать, то это она, конечно, слишком поспешила и определённо рисковала.

Но уже поздно её предупреждать о чём-то, и она дверь открыла. А как открыла, то сразу и понять не смогла, на самом ли деле, или так, понарошку, как продолжение своих мыслей, но уже в реальности, видит перед собой … Того самого Михаила, кого она только раз и то мельком видела, но зато столько о нём себе буквально совсем недавно на представляла. И понятно, что Клава чуть ли не плывёт в своём не соображении настоящей действительности, где Михаил только образно ею просматривается, да и она сама себя видит в дымке сообразительности. И даже несколько удивительно, что Клава сумела из себя выдавить вопрос: «Вы ко мне?».

А Михаил, явно будучи в курсе того, в каком растерянном разумении и состоянии находится Клава, без всяких предварительных приветственных слов и объяснений своего, столь позднего здесь появления, сухой констатацией фактов озвучивает то, для чего его сюда послали, и что должно было как бы успокоить Клаву.

– Я зашёл, чтобы вас предупредить о том, что ваш супруг, – такова уж специфика нашей работы, – сделал оговорку Михаил, – срочно был направлен в служебную командировку, по редакторскому заданию. И из-за всей этой срочности, – времени не было ни на что и единственный борт уже вылетал, – он не смог вас предупредить о своём отъезде. – Отбив эту информацию, Михаил вынимает из кармана сложенный в двое лист бумаги, и протягивает его Клаве. Клава с внутренней дрожью в руках берёт этот листок бумаги и мало послушными руками начинает пробовать его развернуть. Что, как сейчас ею