Heaven: Сборщики пепла - Андрей Астахов

— Хотел бы и я так сказать. Чем теперь будешь заниматься?

— Не знаю. Придется привыкать жить без Лизы.

— Хорошо, что мы с тобой поговорили, — Бескудников протянул охотнику руку. — Если будет нужна помощь, скажи Усачу.

— Мне не нужна помощь, сам как-нибудь справлюсь.

— А вот нам твоя помощь очень пригодилась бы, — Бескудников не опускал протянутую руку. — Я знаю, ты считаешь, в твоем горе есть и наша вина. Я ничем не могу тебя утешить. Но мы все часть одной страны, Зих, и сегодня решается ее судьба. Если мы будем думать каждый о себе, новая война неизбежна — теперь уже за ресурсы, за воду, нефть, уголь, власть. И второй Катастрофы этот мир точно не переживет.

— Страна? — Зих усмехнулся. — А она есть?

— Есть. И будет. Ради этого мы и живем.

— Мне бы твою веру, майор.

— Да, я тоже вижу, что веры тебе явно не хватает. Но никогда не поздно научиться верить.

— А что мне еще остается? — Зих все-таки пожал руку майора. — Спасибо за душевный разговор.

— До встречи.

Зих стоял, смотрел, как разворачивается на раскисшей дороге бронемашина, как удаляется от него в облаках дизельной гари, и думал. О том, что не рассказал Бескудникову о своей беседе с Уфимцевым, о том, что запись голоса Дроздова подделана специалистами "Лабиринта", что сектантов убивают не только снежная болезнь, но и пули и клыки мутантов, и что какая, в сущности, разница, кто будет управлять этой страной — Комитет или Гласком, — потому что страны нет вовсе. А если бы и была, какое ему, Зиху, до нее дело? Он никого не оставил после себя, все его близкие мертвы, и все, что у него осталось — это свобода и его винтовка. Теперь, когда Лиза умерла, он ничем не обязан ни "Лабиринту", ни сборщикам пепла, никому.

Сейчас он придет домой, помянет Лизу и ляжет спать, и будет спать долго, может быть, целые сутки. А потом будет думать, как жить дальше. И кто его знает, может, додумается до чего-нибудь стоящего. Пока же ему хочется согреться, выпить, поесть и выспаться. И побыть одному, чтобы никто не увидел, как он плачет.

12. НАДЕЖДА

В дверь колотили громко, уверенно и настойчиво — стучавший, видно, наверняка знал, что хозяин у себя дома. Зих выругался матерно, накрыл голову подушкой, потому как каждый удар в дверь болью отзывался в мозгу, и без того истерзанном похмельем. Нет его дома, нет, и пускай все идут… Нет его, и все тут.

Несколько секунд было тихо, и Зих было подумал, что неведомый утренний гость убрался к черту, но потом вновь раздался стук. Они знают, что он дома, и что он рано или поздно откроет. Ну хорошо, сейчас он им скажет…

В несколько шагов Зих заковылял до двери, лязгнул засовом. За порогом стояла капитан Гернер. На этот раз не в форме сборщиков пепла, в обычном и не очень чистом общевойсковом защитном обмундировании, но со своим любимым пистолетом "Гриссом-Уайлдкэт" в набедренной кобуре.

— О-о-о! — протянула она. — Теперь понятно, почему…

— Чего тебе надо? — прохрипел Зих, жмурясь от невыносимо яркого света.

— Поговорить. М-да, запашок от тебя…

— Проваливай. Не о чем нам говорить. Тошнит смотреть на вас, вояки затраханные. Чего ухмыляешься?

— Ты не очень вежлив, Зих. Пускай я стерва и клон, рожденный из пробирки, но я не заслужила такого обращения. Но это неважно. Может, все-таки выслушаешь меня? А потом решай, что делать — продолжать запой, или вспомнить, что ты мужчина.

— Тебе чего надо? — Зих встал в дверях, закрывая вход. — Не хочу я никого видеть, а тебя в первую очередь.

— Понимаю. Я никогда бы не пришла сюда, если бы не обстоятельства. Так можно войти, или будем стоять на холоде?

Зих промолчал, просто отошел в сторону, освобождая вход. Капитан Гернер вошла, бросила на стол меховые перчатки. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

— Ну, чего молчишь? — Зих сунул закоченевшие ноги в войлочные чуни, сел на кровати. — Чего вы там опять удумали? Если опять насчет меня что-то, лучше сразу иди отсюда. Никаких дел я с вами больше не веду.

— Вот, все думаю, как начать.

— Начни как-нибудь, и давай побыстрее. Башка болит, опохмелиться надо.

— Хорошо. Позавчера наши разведчики инспектировали район между Дальними озерами и вашим городком и встретили на дороге группу Наследников из пятнадцати человек — понимаешь, куда они шли. Наши предложили их проводить сюда, в город, но сектанты отказались, а вот помочь попросили — у них вода и провизия подошли к концу. Ребята довели паломников до Выселок — знаешь, там старая котельная есть. Оставили им свои пайки и поехали на базу за водой. Вернулись в Выселки к утру.

— Ну и что?

— А то, что ночью там побывали две мартихоры. Понимаешь, что случилось с паломниками?

— Догадываюсь. Но я сейчас не в настроении охотиться. Так что обойдетесь без меня.

— Не беспокойся, мартихор наши ребята пристрелили. Так что от тебя не твое охотничье искусство требуется.

— Тогда какого хрена нужно? Не пойму я что-то.

— Оденься, и давай выйдем на пару минут.

Недалеко от дома Зиха стоял древний тентованный УАЗ469, раскрашенный в цвета зимнего камуфляжа. А возле машины стояли военный и ребенок. Девочка лет пятнадцати.

— Она догадалась забраться внутрь котла, когда появились эти твари, — сказала Елена Зиху. — Мартихоры всю обшивку исполосовали когтями, но добраться до нее не смогли. Потому и выжила. Одна из всей группы.

Девушка подняла голову, посмотрела на Зиха. Лицо у нее было бледное, осунувшееся, глаза серые, как небо зимой — и полные тяжелой взрослой усталости, будто прожила эта девчушка на свете полсотни лет как минимум. Одета была девочка хорошо, как и все сектанты, даже слишком хорошо, хоть и была ее одежда в пятнах ржавчины и сажи: утепленный ярко-красный лыжный костюм, поверх него камуфлированный армейский бушлат, меховые сапожки-унты, теплый платок. Но Зиху почему-то в первую секунду бросились в глаза варежки на руках девушки — хорошие шерстяные варежки домашней вязки, синие с белым. Конечно, какой-то очень близкий, родной этой девочке человек их вязал — мать ли, бабушка, сестра, да какая разница кто? И внезапно Зих подумал, что тот, кто связал эти варежки, возможно, погиб этой ночью, разодранный мартихорами в Выселках, а варежки — вот, остались…

— Ты что? — Елена заглянула в лицо охотнику.

— А? — Зих очнулся, мотнул головой. — Чего?

— Хочу попросить тебя — пусть девочка пока у тебя поживет. На базу мы ее не можем взять, не положено.

— Чего? — Зих не поверил своим ушам. — Взять ее к себе? А не пойти ли вам к ебеням с вашими мартихорами, детьми и всем прочим?

— Тихо, она может услышать… Я тебя очень прошу, Зих.

— Вы даже горя моего не хотите уважить! Всего четыре недели прошло, как Лиза… как один я остался, а ты мне такое…

— Горе? Да, горе. Тяжелое горе, Зих. Но от того, что ты будешь пьянствовать в одиночестве, оно не станет легче. Я сказала этой девочке, что ты лучший в мире охотник на мутантов. Кажется, она мне поверила.

— И что мне с ней делать? Подкладывать себе под бочок? Или сбагрить какому-нибудь торговцу заезжему — цинк патронов за нее дадут, это точно!

— Зих, не старайся казаться хуже, чем ты есть, — спокойно сказала Елена. — Я ее тебе не удочерить предлагаю, и не насовсем оставляю, не бойся. Я договорюсь, чтобы девочку взяли в госпиталь, но надо соблюсти все формальности, у нас с этим строго. Неделю потерпишь?

— А ты ее спросила, захочет она у чужого мужика в доме жить?

— Вот сейчас и спросим. — Елена направилась к машине, Зих, выматерившись, пошел за ней. Ситуация была такая, что охотник забыл о муках похмелья, да и вообще обо всем забыл.

— Это Егор Антонович, — сказала Елена девочке, показав на охотника. — Он очень хороший человек и мой друг. Пока поживешь у него, а потом я придумаю, как тебе помочь.

— Мне в город надо, — сказала девушка, даже не глянув на Зиха.

— Сейчас тебе идти никуда нельзя. Надо отдохнуть немного, а потом видно будет. У Егора Антоновича тебе будет хорошо, правда? — тут Елена выразительно посмотрела на охотника.

— Чем богаты, — сказал Зих, толком не зная, что ему говорить. — Тебя как зовут?

— Надя, — ответила та, пряча взгляд. — Я… я не могу. Меня мама, наверное, ищет.

— Ее мать, бабушка и младший брат погибли в Выселках, — шепнула Елена. — Мы вывели ее из шока, но она еще немного не в себе. Скажи что-нибудь, не молчи!

— Надежда, значит? — Зих лихорадочно соображал, что ему говорить. — А меня Зих. Так и зови — Зих.

— Ты охотник на мутантов? — В серых глазах Надежды, казалось, промелькнула живая искра. — И сколько мутантов ты убил?

— Много. Очень много. Наверное, штук семьдесят, может больше.

— А не врешь?

Зих даже опешил от такого вопроса. Елена между тем достала из машины небольшой брезентовый мешок, протянула Зиху.