Битва за Клык - Крис Райт

— Убить их! — ревел он, чувствуя, как жажда убивать все сильнее искажает его голос. — Убить вас всех!

Он едва ли слышал грохот и треск ударов, когда его свита вмешалась в битву, и каждый Волк выкрикивал собственную боевую клятву, разрывая глотки врагам и прорубаясь через авангард Тысячи Сынов. В воздух взлетали оторванные конечности и куски брони.

Серые «Лендрейдеры» выбрались из разрушенных врат, с ревом полосуя разбитую почву и обрушивая сильнейший болтерный огонь и лучи лазпушек на противника. Появлялось все больше Волков, Серых Охотников и Кровавых Когтей, их броню украшали грозные тотемы смерти и отмщения. Наступление Тысячи Сынов приостановилось.

Грейлок был на острие атаки. Волк внутри его жадно облизывался, требуя все больше убийств и наслаждаясь видом солдат, разодранных его когтями. Ярл продолжал обрушивать клятвы ненависти и проклятия, круша врагов.

Рыки вызова и ярости издавались не просто так. Они были частью ритуала запугивания, сводя с ума людей послабее. Каждый удар доводился до болезненного совершенства, каждый выпад клинком точно рассчитывался, каждый болтерный залп делался с прицелом. Волки охотились так, как научил их ярл, — быстро, неумолимо, смертельно. Прямо перед ними Белый Волк проложил себе путь через стену живой плоти, его когти обагрились кровью, энергия струилась с его рук и потрескивала ледяной яростью.

Мы должны заставить их дорого заплатить за проход через врата!

Грейлок ударил ближайшего солдата, разорвав его пополам, прежде чем наброситься на бронетранспортер, пытавшийся развернуться на раскисшей грязи и гравии. Ярл не останавливался ни на секунду, вертясь волчком и скашивая врагов направо и налево, словно целая стая хищников. Грейлок чувствовал, что его защищали могущественные заклинания Стурмъярта, барьер против чар колдунов. И знал выгоду этой защиты: на короткое время он мог убивать беспрепятственно, купаясь в крови тех, кто пришел и принес смерть в его владения.

Он использовал эту возможность с максимальной выгодой.

В тени Врат с грохотом и треском столкнулись две армии: одна громадная и мощная, другая по-звериному быстрая и хищная. Клык полыхал. Его склоны вздрагивали от звуков начавшейся наконец рукопашной. Гибли люди и горели машины, снижались штурмовые суда, возобновляя атаку, и каждый солдат осознавал холодную реальность.

Петля была наброшена, и вот она начала затягиваться.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

У Фрейи было такое чувство, словно она провалилась в наркотический транс. Тело болело после перестрелки, она ощущала, как сочится по ребрам кровь. Спуск сюда был безумием чистой воды. Трое солдат погибли, пока их господин занимался своими делами в том провале. Даже ошеломительное появление Бьорна, фигуры, существование которой всегда казалось девушке скорее мифом, чем реальностью, не смогло перебить ощущение тщетности этого предприятия.

Разящая Длань оказался лишь одним из дредноутов, пробужденных Арфангом. Появились и другие, передвигаясь с размеренной, рычащей величавостью. На подъем этих почтенных воинов ушли долгие часы. Все это время стая чудовищ таилась в тенях, завывая и перебегая с места на место. Непонятно, сколько же их было, — дюжина, а может, и больше.

Фрейя не знала, кого опасаться больше — бесформенных кошмаров Подземелья Клыка или мрачных оживших мертвецов. Когда дредноуты проходили через двери склепа, они разминали гигантские кулаки и вращали стволы автопушек. Даже по меркам кровожадного ордена вид их был устрашающ. Гиганты шипели и источали пар при движении, выбрасывая клубы дыма из выхлопных отверстий. Все они были покрыты древними рунами и украшены звериными шкурами, почерневшими от старости и ставшими твердыми, словно камень. С приходом каждого нового гиганта воздух в зале начинал вибрировать чуть сильнее из-за работы его двигателей.

Бьорн не промолвил больше ни слова и держался в стороне. Время от времени он вздымал громадный, окутанный молниями коготь и вращал лезвиями, словно напоминая себе о чем-то из далекого прошлого. Ни один из смертных не осмелился подойти к нему, впрочем, как и звери. Чудовища прокрадывались мимо, опустив головы и капая слюной из пастей. Они покорялись ему, словно щенки стаи, признавшие лидерство главного хищника.

Когда они попадали в поток скудного света из раскрытых дверей склепа, Фрейя различала отдельные очертания. Все они были пестрой смесью животных форм, согнутые и странные. При движениях среди меха и сухожилий поблескивал металл. У одного из якобы волков на гладкой морде вообще не было глаз, у другого имелись стальные когти, у третьего была почти человеческая улыбка, несмотря на жуткие клыки в пасти. Монстры были громадными, почти такими же, как волки Фенриса, что водились на высокогорье, но не обладали дикой животной грацией последних.

— Не смотри на них. Они воспринимают это как вызов.

Голос прогрохотал за ее спиной, почти такой же низкий и механический, как у Бьорна. Фрейя резко обернулась в темноте и оказалась лицом к лицу с другим дредноутом. Насколько она могла видеть, он выглядел так же, как остальные, — мощный, с квадратными очертаниями, гудевший концентрированной угрозой. Возможно, на нем было чуть меньше боевых отметин, чем на остальных, и он казался почище. Но только слегка. Девушка смогла разглядеть на массивной бронированной ноге руну Гордости — Джнер.

— Благодарю, лорд, — покорно ответила она, хотя было бы лучше услышать этот совет до того, как она отправилась охранять сервиторов. Любовь Волков к буйным опасностям просто выводила из себя. Почему, во имя Хель, такие ужасы терпят в Этте?

Дредноут устроился рядом с Фрейей. Какое-то время он стоял неподвижно, загадочный за чистой лицевой пластиной из керамита. Пахло от него маслами и выхлопными газами.

— Ты смертная. Почему здесь нет Небесных Воинов?

Отличный вопрос.

— Они слишком заняты, лорд. На Этт напали.

Дредноут ответил не сразу, а когда заговорил, речь его была медленной и запинающейся.

— Напали, — повторил он, словно сама идея подобного события с трудом укладывалась у него в голове.

Гигант окунулся в созерцательное молчание. На его корпусе вспыхивали ряды огоньков. Возможно, они символизировали какую-то замедленную временем систему, которая теперь включалась. Каждое движение дредноута было тяжелым и нерешительным.

А я думала, отчего это мне плохо по утрам.

Чудовище Подземелья проскользнуло мимо них, прижимаясь брюхом к каменному полу. Фрейя напряглась, подняв оружие.

— Опусти.

Девушка все так же держала винтовку, направив ее на мешанину меха и клыков. У монстра были бледно-янтарные глаза, сиявшие в темноте. Она почувствовала, что невольно сжала зубы.

— Я сказал — опусти.

Фрейя медленно опустила оружие. Тварь не обратила на нее внимания, но демонстрировала такую же покорность перед дредноутом, как прежде ее собратья перед Бьорном.

— Что они такое? — спросила девушка, глядя на странную сцену.

— А ты любопытна.

Фрейя мысленно поморщилась.

— Мне говорят об этом, лорд. Это слабость, и я должна трудиться, чтобы исправить ее.

— Да, хорошая идея.

Чудовище кинуло один-единственный взгляд на Фрейю, в котором она не смогла ничего прочитать, а затем убралось обратно в темноту. Девушка заметила тусклую металлическую часть задней лапы. Там были стальные сухожилия, мягко ходившие поршни.

— Смертная, они — оружие. Все мы оружие. Даже ты по-своему тоже оружие. Этого будет для тебя достаточно.

— Да, лорд, — ответила Фрейя, поклонившись. Она почувствовала, как от негодования у нее зарделись щеки.

Мои люди погибли из-за ваших проклятых тайн!

— Меня зовут Альдр. При жизни я был Кровавым Когтем, хотя Долгий Сон… изменил это.

Признание стало для Фрейи сюрпризом. Она не знала, что ответить. Ее не учили вести беседу с дредноутами. О Русс, даже с обычным космодесантником было довольно тяжело разговаривать.

— Это мое первое пробуждение. Процесс сложный. Расскажи мне о мире живых. Это поможет.

— Что ты хочешь знать, лорд?

Последовала пауза. Арфанг был все еще занят в склепе. Фрейя понятия не имела, сколько Почтенных Павших было там и как много он планировал оживить. Процесс, возможно, подходил к концу, а возможно, был в самом разгаре.

— Все, — прогудел Альдр, и в его рокочущем голосе прорезались жадные нотки. Или же это было отчаяние. Мольба была почти детской. — Расскажи мне все.

— Фенрис хъяммар кольдт!

Одаин Стурмъярт не сдержал цветистой череды ругательств. Его мощные легкие болели. Жрец стоял перед разрушенными Вратами Кровавого Огня, обеими руками стиснув посох и направляя ярость стихии. Поле боя почернело, когда солнце Фенриса, этот древний кроваво-красный шар, давший Вратам их название, медленно утонуло за клыкастой линией горизонта. Небо уже окрасилось в темный багрянец, испещренное полосками дыма и вспышками горящего прометия. Обстрел продолжался, град выстрелов мастерством рунного жреца превращался в безобидные кляксы.