Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб - Вера Камша

– Полковник Оттаж докладывает, что согласно приказу передвинул пушки влево и готов открыть огонь. Это так, насколько я отсюда видел.

М-да. Юноша верен себе, просто передать доклад ему мало. Тяжело же придется тем, у кого он сам будет ходить в начальниках, изведет. Если не научится разбирать, кому можно верить на слово, кому – нет.

– Оттаж – ученик Вейзеля, его проверять нет смысла. Это вам, юноша, не «стремящиеся проявить доблесть».

Маршал не без ехидства покосился в сторону поспешно схватившегося за трубу Заля. Герард покраснел и тоже уставился на лагерную дорогу. Эмиль хмыкнул и в свою очередь навел трубу на огрызающиеся укрепления. Ничего нового, даже дыр, хотя пора бы им и появиться… Нет, вот достаточно крупная брешь. Надо обратить на нее внимание…

– Мой маршал. – Тьфу ты, опять Заль! – Насколько я понимаю, срочный гонец от великого герцога Алатского.

– Алатского? Срочный? – Эмиль не отрывал взгляда от крепостных стен. – С чего вы так решили?

– Кони все в пыли и уставшие, а ведь нет и полудня. – При Герарде только спроси… – Усиленная охрана – алаты. Хотя… – в голосе порученца прозвучала растерянность, – не только…

– Ну и что? – По условиям договора гонцы и прочие посланники вплоть до окончания кампании получили право передвигаться теми же дорогами, что и союзная армия. Разумеется, гонцов, тем более алатских, сопровождают. Так, на всякий случай.

Маршал упер трубу в колено и небрежно повернулся. Примеченный отряд, несомненно алатский, уже миновал ряды лагерных палаток, направляясь прямо в оккупированную Савиньяком усадьбу. Кони действительно выглядели не слишком бодро, похоже, ехали по-кэналлийски – ночью. И правильно, по такой-то жаре… Передовые витязи уже поднимались по ведущей к воротам дороге. Кавалькада растянулась, позволяя разглядеть отдельных всадников даже невооруженным глазом. Агаров не наблюдалось, только алаты, адуаны и… Взгляд Эмиля остановился на персоне, которую Заль с Герардом, по-видимому, и сочли гонцом. Не надо было поднимать трубу, не надо пытаться разглядеть лицо под широкополой шляпой. Все сказала посадка.

2

– Добрый день, господа.

Такая небольшая площадка и столько скульптур, вернее, истуканов. Истуканы порученцев. Истуканы полковников. Истуканы генералов. Истукан маршала Савиньяка под катальпой, если это, конечно, катальпа. Лучше б это была она, уж больно роскошно звучит: «Маршал Савиньяк под катальпой…»

– Мой маршал, Южная армия счастлива видеть вас на свободе и в добром здравии!

– Эмиль, мне испытывать счастье, обнаружив здесь генерала Заля, или Кадельская армия проходит у тебя по иному разряду?

Значит, первым заговорил Заль. Похож. Именно такими зали и бывают. В шляпах и исполненные счастья.

– Не берусь сказать. – Эмиль хихикнул и стал похож на человека. – По крайней мере до штурма. Но положение генерал Заль обрисовал точно.

– На этом и остановимся, – кивнул Алва и воззрился на бордонские укрепления. Вот так, у всех счастье, а у Рокэ – бастион, или как там эту дуру величать? Сам Марсель не считал себя источником радостей, но видеть кое-кого был рад. Например, Герарда, созерцавшего вновь обретенное начальство с благоговейным восторгом. Начальство, кстати, могло бы «утреннее чудище» и за ухом почесать, а не лезть вместе с Эмилем на постамент к дельфину, хотя тактически решение было безупречным: четвертый на мраморном обрубке просто не помещался. Марсель отвернулся от окруженных солнечным ореолом фигур, подхватил под руку Орельена и потащил к укушенному Залю и непоглаженному Герарду.

– Рэй Кальперадо, хочу вам представить моего друга Шеманталя. К тому времени, когда вы прочтете все умное и скучное, он напишет что-нибудь простенькое, но занимательное. Орельен, это Герард Кальперадо, страшный человек, особенно ранним утром. Не просветите ли нас, что здесь затевается? Заодно можете представить меня генералу.

– Конечно, сударь. Господин Заль, перед вами капитан Валме, офицер для особых поручений Первого маршала Талига и…

Господин Заль только того и ждал. Марсель ошибся, его вид тоже вызывал счастье, то есть не вид, а должность, ну и еще, разумеется, папенька.

– Я смущен, – заверил Валме, – а также польщен, но все-таки что вы делаете возле этой нептице-недево-рыбы?

Герард дважды счастливо моргнул, набрал в грудь воздуха и…

– Маршал Савиньяк готовится к штурму расположенного перед нами Агарийского равелина, названного так из-за ведущей в столицу Агарии дороги. Укрепление прикрывает Гариканские ворота города и защищается сильным гарнизоном. В нем, по нашему мнению…

Нет, «чудовище» ничуть не изменилось, только прочитало еще какое-то количество самых разных трудов и расширило свои познания. Зато Эмиль выглядит каким-то… погасшим, что ли. Командование бедолаге не в новинку, значит, это его политика утомила. Так всегда бывает. Сто́ит заняться чем-нибудь противным, и все. Погиб человек. Пропал и для женщин, и для приятелей. А там, не успеешь оглянуться, подагра, старость, астры… Надо бы как следует посидеть со страдальцем, пока Рокэ не сорвался куда-нибудь еще. И хорошо, если выспавшись и пообедав.

Виконту до слез было жаль алатского гостеприимства с олениной, тюрегвизе и скрипками – веселыми, не чета маэстро Гроссфихтенбауму. Излом Изломом, но за одну ночь никто бы не сдох!

– …приказ к началу штурма, но теперь появился господин Первый маршал! – заключил Герард.

– А где герцог Алва, там победа! – громко добавил Заль, переведя взгляд на Ворона, продолжавшего изучать раскинувшуюся перед ним панораму.

Насколько мог разобрать Марсель, Рокэ занимали осадные батареи и ведущие в сторону города траншеи.

– Мы не сомневаемся, – еще громче возвестил Заль, – что Бордон падет.

– Еще б ему не пасть, – кивнул Марсель. – Падет как миленький! Мы из-за него стольким пожертвовали. Особенно в Сакаци, да и у самого Альберта…

3

Эмиль не имел ничего против доклада, потому что при виде этой скотины мог только докладывать. Или ругаться последними словами, но рядом болтались две свиты, а этот кошачий равелин требовалось взять.

– В первый день Весенних Волн мы с союзниками перешли агарийскую границу и по заранее оговоренной дороге двинулись к Бордону. – Маршал Юга махнул рукой в сторону почти невидимых в дыму стен. – Добрались за пятнадцать дней. Заранее извещенные доброжелателями дожи стянули к столице все силы и приготовились к осаде. Восемнадцатого мы пришли сюда. Боев до подхода к городу не случилось. Я предложил сдаться, дожи отказались. То ли надеются, что дриксенцы заставят нас уйти, то ли выказывают упорство, чтобы снизить цену капитуляции. Алаты доносят, что прилегающая территория практически беззащитна, зато на побережье тут и там – следы грабежей. Мориски…