История Франции. Том 2. Наследие Каролингов - Лоран Тейс

3. Лотарингское искушение

При Оттоне II, властвующем в империи вот уже шесть лет, — молодом человеке, который больше жил в Риме, нежели в Германии, — центр притяжения оттоновской системы смещается на юг. Женатый на византийской принцессе Феофано, он соперничает с императором Востока, владевшим значительными землями в Италии. В то время на северо-востоке империи начались волнения. Брюнон Кёльнский, герцог Лотарингии, лишил прав потомков Ренье Длинной Шеи, два правнука которого в 970 году скрывались у короля Лотаря. Начиная с 973 года они пытаются вернуть свои права и фамильное наследство в частности, некогда могущественные владения в Эно. Первая попытка этого рода, в 974 году, была сурово пресечена императором, который отдал Эно одному из своих приближенных. Верденскому графу Годфруа, брату Адальберона Реймсского. Семейство Арденн было в первых рядах защитников империи против франкских смутьянов.

Вторая попытка, повторенная через два года, оказалась более серьезной. Ренье и Ламбер нашли себе союзников из династии Вермандуа, многочисленные отпрыски которой чувствовали себя стесненными. Эд, сын графа Альбера, друг Лотаря, присоединился к готовящемуся походу князей из Эно. Узнается рука короля франков; тем более что в этом походе участвовал и младший брат Лотаря, Карл. Последний был сыном короля и потому королем (раньше на два-три поколения). Однако ни в 954 году, ни позже он не получил никакого королевства и даже никакого поста. Он даже не удостоился благословении епископа, как велось от Пипина Короткого для всех без исключения законнорожденных королевских детей. Лотарь один унаследовал все королевское состояние. Это неслыханное грабительство отметило собой укрепление родовой преемственности, встречающееся также и в других княжеских династиях. В 960-е годы у западных франков оно вызывало недоумение. Странное положение Карла, короля без определенного места и занятий, вскоре было причислено церковными летописцами к порочным особенностям его натуры, неспособной управлять королевством. Во всяком случае, Лотарингия готовила интересное развитие событий. Вне всякого сомнения, Лотарь был вдохновителем рискованной затеи. Ведь для него это была возможность овладеть Лотарингией — королевством, столь милым его династии, чье имя он сам носил.

Как бы то ни было, атака не удалась. Жестокое сражение разгорелось под стенами Монса, в центре Эно. Годфруа Верденский был ранен, его армия разбита, но город не был взят. Побежденные рассеялись в Камбрези. Задержимся на мгновение: с одной стороны, король из Каролингов хочет завоевать Лотарингию и использует для этого сообщников и пособников: графов из Эно и Вермандуа, своего собственного брата Карла — то есть всех этих молодых людей, стремящихся утвердиться в своих правах; влиятельное лицо в королевстве — герцог Гуго, который не препятствовал этому наступлению, происходящему вдали от его владений; с другой стороны — император Оттон II, гораздо более сильный, чем его соперник, опирающийся на влиятельный род Арденн, главами которого были герцог верхней Лотарингии Фридрих и его племянники, архиепископ Адальберон и граф Годфруа, — все смертельные враги семьи Ренье Лотарингского.

Увы! Столь великолепную геополитическую конструкцию опровергли случайности, толчки, повороты, то, чем они представляются нам через тысячу лет. О чем на самом деле заботился император? Вернуть Эно Ренье и Ламберу… Более того, он доверил Карлу, своему противнику, герцогстве нижней Лотарингии, то есть основные земли Бельгии, потребовав взамен, разумеется, клятву о верности. Почему же такой резкий поворот? Потому что Лотарь только что изгнал из своего окружения своего младшего брата по единственной причине, будто бы он оскорбил королеву Эмму, публично обвинив ее в адюльтере с новым Ланским епископом Адальбероном, королевским канцлером вот уже два года. Тот, кого Лотарь только что назначил, и будто бы по собственной воле, на епископство в самый важный для Каролингов город, которое занимал его дядя Рорикон, побочный сын Карла Простоватого, член семейства Арденн, племянник Адальберона Реймсского и Годфруа Верденского, которого несколько недель назад посланный от нового герцога нижней Лотарингии сделал на всю жизнь хромым. Итак, Реймс и Лан были в руках клана, препятствующего франкской экспансии в Лотарингии.

Последовательность описываемых событий может быть интерпретирована в логических, связных политических терминах. И недостатка в подобных интерпретациях нет: в конце концов, можно заставить танцевать и медведя! На самом же деле события, восстанавливаемые нами по разрозненным и неполным источникам, не поддаются расшифровке. Как, например, объяснить апоплексический удар Лотаря летом 978 года? Скорее всего Лотарингское искушение не оставляло его. Ришер Реймсский убедительно высказывается на этот счет: «Так как Оттон владел Бельгией» (то есть Лотарингией, ибо Ришер использует терминологию Саллюстия и Цезаря), «а Лотарь стремился захватить ее, то оба короля строили друг против друга коварные козни и воевали, так как оба претендовали на отцовское наследство». Более того, франкский король, чувствовал себя особенно уверенно в этот период своего правления. В марте и апреле он торжественно входит в Бургундию. В Дижоне он как у себя дома. Его сопровождает внушительный кортеж епископов, верных советников, — всё в лучших традициях предков Лотаря. И среди свиты наиболее надежные и преданные — Гибуин Шалонский, брат графа Ричарда Дижонского, Лиудульф Нуайонский, назначенный на свой пост в прошлом году, сын Альбера Вермандуаского и королевский племянник, новый архиепископ Санса Сегин; Адальберон Ланский тоже здесь. Властелин Бургундии Генрих, брат герцога франков, будто бы оказал королю при приеме все надлежащие почести. Лотарь узнаёт, что Оттон находится в Ахене там, где покоился самый знаменитый из его предков. Был ли Лотарь захвачен воспоминаниями? Перевоплотился ли он в Карла Лысого в 869 году? Жажда славы и независимости завладела этим уже зрелым человеком: ему скоро исполнится сорок лет. По примеру своих предшественников он собирает в лапе, и опять, как некогда, в мае «герцога франков и других вельмож королевства, с тем чтобы просить у них совета». Его целью было совершить набег на Ахен и захватить императорскую чету. Порыв, лишенный всякого здравого смысла. Даже если предположить, что захват удастся, что из этого выйдет? Заставить признать себя в Лотарингии? Но вся оттоновская система на Западе препятствовала этому и конкретно в лице клана Арденн поддерживала сложившееся равновесие сил. Да и как, наконец, скромный король Лана мог покушаться на личность императора Запада, помазанною папой Римским?

Итак, каким образом объяснить необъяснимое — то, что Робертины приняли предложение Лотаря без видимых дискуссий и отважились идти за ним? Современные и наиболее компетентные историки полагают, что Оттон, сделав Карла, обидчика королевы, герцогом Лотарингии и своим приближенным, нанес серьезное оскорбление Лотарю и всей аристократии королевства. Однако такая гипотеза совершенно неприемлема. Франки X века не читали трактатов о рыцарстве и руководств по вежливым манерам. Хотя и этот довод следует учесть, так как он просто показывает нам, что тайные пружины поведения людей той эпохи нам практически неизвестны. Допустим всего-навсего, что Лотарь и его приближенные бросились туда, куда их влекло с неудержимой силой: в Лотарингию, в Ахен, к императору — но не к Оттону, а к Карлу Великому. Прекрасная погода, все вместе скачут туда верхом, посматривают вокруг, в надежде захватить добычу. Как привлекает их война! Удача совсем близко, тем более что император и не подозревает о подобных фантазиях. Франки ворвались во дворец Ахена в тот момент когда оттуда спасался бегством Оттон. Они доели еще горячую похлебку и, хорошо известная сцена! вновь повернули на восток, как того желал Карл Великий, бронзового орла на верхушке крыши. После столь возвышенных поступков надо было возвращаться назад.

Через несколько недель Оттон организовал жестокую акцию отмщения: со своей армией он дошел до Сены и до самого Парижа. Он разорял и грабил все встречающееся на его пути. Карл Лотарингский, участник похода, был провозглашен в лапе королем в присутствии епископа Меца Тьерри, родственника Оттона. Лотарь укрылся в Этампе, в центре робертинских владений. Гуго Капет в качестве франкского герцога и защитника своих земель преградил путь Оттону под Парижем. Наравне со своими предками Робертом и Эдом он принял на себя выгодную миссию спасителя королевства и королевской власти. На помощь к нему подоспели Генрих Бургундский, Жоффруа Анжерский и сам король. Оттон, ввиду приближающейся зимы, не без помех вернулся в Германию.

Этот эпизод принес большую славу Каролингам. Величие вновь засияло над Франкским королевством. Составленный несколько позже происшедших событий, акт аббатства Мармутье, которое принадлежало герцогу Гуго, был датирован «вторым годом правления великого короля Лотаря с тех пор, как он атаковал саксонцев и обратил в бегство императора». Позднее, в «Сансской истории франков», написанной около 1015 года, показан разбитый и поверженный император, который никогда больше не осмеливался ступать на территорию Франкского королевства. Никогда раньше по крайней мере на памяти двух поколений — положение Каролинга не казалось столь великолепным. Король и герцог франков выступают в союзе: первый сильный поддержкой преданных епископов из Реймса и Лана, второй — поддержкой целого ряда аббатств. Оба имели верных сторонников или, по меньшей мере, думали так. Не настали ли новые времена? Во всяком случае, Лотарь укрепил королевскую власть. По примеру своих именитых предков он решает приобщить к власти и своего наследника, двенадцатилетнего Людовика. Состоялась торжественная церемония. Лотарь просит герцога, главного представителя аристократии всего королевства, провести церемонию. Гуго отвечает утвердительно. Он созывает князей королевства, то есть из Франкии, Нейстрии, Бургундии и Аквитании. Неизвестно, кто реально присутствовал на церемонии. Но достоверно, что знать избрала Людовика при всеобщем одобрении, согласно традиционному ритуалу, и что Адальберон Реймсский помазал его как короля франков. Именно в Компьене, где все напоминало об императоре Карле Лысом, в самый священный день года — на Троицу 979 года, когда особенно ощущается присутствие Духа Святого, — происходила эта величественная коронация, освятившая незыблемость династии и королевства, нерасторжимыми узами связанных с герцогом франков, который в такие торжественные моменты рассыпается в заверениях в преданности, «бесконечно восхваляя королевское достоинство и с мольбой взирая на королей». Так повествует об этом событии Ришер. Заманчиво принять все сказанное на веру, хотя Ришер не был непосредственным свидетелем происходившего и даже ошибочно датирует это событие 981 годом, то есть на два года позже. Однако, как известно, монах из Сен-Реми едва ли заботился об условностях времени.