Толкование Евангелия - Борис Гладков

Иисус Христос не только учил, как создать на земле Царство Божие, Царство Любви и Добра, но и Сам исполнял все, чему учил. Требуя от Своих последователей постоянной борьбы с духом зла, Он должен был Сам, по человечеству Своему, вступить с ним в борьбу и победить его, и тем доказать, что такая победа доступна и нам.

Для такой-то борьбы, для испытания Своих человеческих сил, для подготовления Себя к Своему великому делу, Иисус-Человек пошел в пустыню.

Назначение Его состояло, между прочим, и в том, чтобы создать на земле Царство Божие и через него вести людей к вечной жизни в Царстве Небесном. Два пути могли вести к этой цели. Один путь скорый, другой же медленный. Можно было быстро распространить новое учение о Царстве Божием по всему миру, покорив этот мир и объединив его под властью единого Царя-Мессии; о таком-то Царстве Мессии и мечтали все евреи того времени. Другой же путь, путь медленный, состоял в добровольном нравственном перерождении людей. Признавая, что Царство Божие на земле возможно лишь среди людей, готовых душу свою полагать за ближних своих, Христос должен был показать пример такой самоотверженной любви Своей к человечеству, спасти которое Он пришел. Словом, первый путь – путь скорого и блистательного водворения на земле Царства Божия во главе с торжествующим Мессией; второй же – медленный и тернистый путь, сопряженный со страданиями не только для последователей Мессии, но и для Него Самого.

Обсуждая эти пути вдали от шума людского, в дикой пустыне, Иисус подвергся искушению.

Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню. Там сорок дней Он был искушаем от диавола (Лк 4:1–2). Так говорит Евангелист Лука. Евангелист Матфей поясняет, что Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола (Мф 4:1). А Евангелист Марк, повествуя о гласе с неба при Крещении Иисуса, говорит: Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню (Мк 1:12). Следовательно, Иисус Христос отправился в пустыню прямо от Иордана, немедленно после Своего Крещения.

Говоря о том, что Иисус был поведен Духом в пустыню, ни один из трех Евангелистов не поясняет – каким Духом; поэтому некоторые толкователи полагали, что Иисус был увлечен в пустыню Духом зла, тем самым, который потом и искушал его. Но это толкование явно противоречит буквальному смыслу евангельских повествований об этом событии. Евангелист Лука говорит, что Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню, конечно, тем самым Духом, которым и был исполнен, то есть Святым. Евангелист Матфей говорит, что Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, противопоставляя здесь Духа, Который ведет Иисуса в пустыню, диаволу, от которого Иисус будет искушаем, Евангелист Матфей не оставляет никакого сомнения в том, что, говоря о Духе, он говорит о Духе Святом. К тому же в повествованиях об искушении Иисуса, Евангелисты ни разу не назвали диавола духом (зла), а называли его диаволом, искусителем, сатаной.

В какую именно пустыню повел Дух Святой Иисуса, в Евангелиях не сказано; предание же гласит, что местом искушения была пустыня, находящаяся между Иерихоном и Иерусалимом; одна из гор этой пустыни называется Сорокадневной, по сорокадневному посту на ней Иисуса Христа.

Там сорок дней Он был искушаем от диавола (Лк 4:2).

Евангелист Матфей говорит, что искуситель приступил ко Христу по прошествии сорока дней, когда Христос почувствовал голод, а Евангелист Лука говорит, что диавол искушал Христа в продолжение всех сорока дней пребывания и поста Его в пустыне. Противоречия тут нет никакого; несомненно, что Иисус Христос подвергался не только тем искушениям в пустыне, о которых так подробно повествуют Евангелисты Матфей и Лука, но и другим. Сам Евангелист Лука, оканчивая свое повествование об искушении в пустыне, говорит: диавол отошел от Него до времени (Лк 4:13), то есть не навсегда оставил Его, а только на некоторое время. И, действительно, искушения повторялись во все время общественного служения Иисуса Христа, и если не непосредственно от диавола, то через него от других лиц: искушая Его, Апостол Петр уговаривал отстранить от Себя предстоящую смерть на Кресте; искушали Его фарисеи, требуя знамения с неба; искушали Его на Кресте словами самого диавола – если Ты Сын Божий, сойди с креста (Мф 27:40); искушали, конечно, и в других случаях, о которых Евангелисты умолчали, так как не задавались целью составить полное описание жизни Иисуса Христа. Поэтому вполне достоверно сказание Евангелиста Луки о том, что Иисус подвергался искушениям в продолжение всех сорока дней поста; но так как и он не говорит, в чем заключались эти предварительные искушения, то умолчание о них со стороны Евангелиста Матфея нисколько не колеблет достоверности его повествования.

Евангелист Марк, при всей краткости своего рассказа об искушении, сообщает, что Иисус в пустыне был со зверями (Мк 1:15). Это замечание нельзя объяснить желанием Евангелиста только усилить представление о дикости той пустыни, где постился Христос; оно, несомненно, имеет особое значение. Мы знаем, что Иисус Христос, услышав от возвратившихся с проповеди семидесяти учеников, что и бесы повиновались им, сказал: даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам (Лк 10:19); посылая же Апостолов идти по всему миру проповедовать Евангелие, Он сказал, что последователи Его будут брать змей, и змеи не повредят им (Мк 16:18). Если, таким образом, истинные последователи Христа должны господствовать над зверями, если духом своим, святостью, они должны покорять зверей своей воле, то, конечно, и Иисус Христос действовал на зверей пустыни той же властью безгрешности и святости Своей, какую сообщал и последователям Своим.

Нам кажется просто непонятным, как это можно быть среди диких зверей и остаться невредимым. Но почему же звери так опасны для нас? Почему они так враждебно относятся к нам? Не потому ли, что человек первый стал на них нападать и убивать? Не потому ли, что люди сами вселили в них страх и ненависть к себе, и что эти чувства, переходя к следующим поколениям преемственно, путем наследственной передачи, выработали в них непримиримую вражду к нам? Но так ли это было в начале? Не находились ли первые люди среди диких зверей в такой же безопасности, как и Христос в пустыне?

Христос ничего не ел в эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал (Лк 4:2). Иисус почувствовал голод только по прошествии сорока дней полного воздержания от пищи. Почему же Он не испытывал мучений голода в продолжение этих сорока дней? Объяснять это божественной силой Христа нельзя, так как никогда Он не пользовался этой силой лично для Себя; не чувствовал же Он голода так долго, потому что, после совершившегося Крещения, сошествия Святого Духа и засвидетельствованного Отцом благоволения к началу Его искупительного дела, Он всецело был погружен в это дело, в исполнение воли Пославшего Его, и в такое время безусловного господства Духа над немощами тела не замечал, не чувствовал голода; а когда почувствовал мучения голода, то приступил к Нему искуситель (Мф 4:3).

В каком виде приступил искуситель

В каком виде приступил искуситель, да и вообще имел ли он какой-либо видимый образ – об этом Евангелисты ничего не говорят. Думаю, что диавол, как дух бестелесный, не может иметь никакого образа, видимого человеческими глазами. Если признать, что он может, по своему произволу, принимать тот или другой видимый нами образ, то есть может создавать для себя любую телесную форму, способную появляться и затем бесследно исчезать, то придется признать за ним власть совершать чудеса. Но мы знаем, что творить чудеса может только всемогущий Бог как Творец природы и законов, управляющих ею; только Он не подчинен действию этих законов и потому властен, по Своей всемогущей воле, совершать все, что Ему угодно, хотя бы и с нарушением или отступлением от этих законов. Все же сотворенное Богом подчиняется действию законов Божиих; а так как ангелы, как оставшиеся добрыми, так и ставшие злыми, сотворены, то не могут господствовать над природой, а должны подчиняться законам ее. Следовательно, диавол не обладает властью чудотворения и потому не может создавать для себя произвольную телесную форму, видимую человеческими глазами.

Говоря так, я знаю, что среди читающей публики обращается немало рассказов о похождениях диавола, в которых ему приписывается совершение множества сверхъестественных, чисто сказочных дел; поэтому считаю вполне уместным привести здесь мнение нашего известного богослова, епископа Сильвестра, который в 3-м томе своего «Догматического Богословия» (С. 163) говорит: «Писание, утверждая об одном только Боге, что Он творит чудеса, этим самим дает прямое основание, по крайней мере, для предположения, что ангелы сами по себе не могут производить ничего чудесного».