Америка. Чудеса здоровой пищи - Барбара Кингсолвер

Конечно, у меня есть и другие занятия. В течение девятнадцати лет я была всего лишь работающей матерью, каких легион, и могла бы оправдать существование множества полуфабрикатов, если бы хотела кормить ими свою семью. Не спорю — в принципе они удобны. Я безумно люблю свою посудомойку, люблю свою сверкающую кухонную утварь, расставленную по полкам. Я освоила искусство быстро приготовить ужин вечером, после тяжелого, долгого дня, а иногда, сильно устав, мы идем в ресторан, главным образом чтобы не создавать беспорядка в кухне.

Но если бы мне пришлось выбрать стиль кормления семьи на постоянной основе исходя из принципа: «Разделаться с этим по-быстрому», из жизни нашей семьи исчезло бы что-то очень важное. И я говорю не только о толщине талии, хотя эта проблема у нас не стоит. Я говорю о семейных обедах, краеугольном камне духовного здоровья нашей семьи. Если оценить это понятие количественно, я бы сказала, что 75 процентов своей главной родительской работы по воспитанию детей я вела до, после или во время семейных посиделок за вечерней трапезой. Уверена, так поступают и другие родители. Опрос, который провели ученые среди исключительно преуспевших восемнадцатилетних, доказал, что, невзирая ни на какие различия — этнические, гендерные, географические и социально-классовые, — через жизнь каждого из них красной нитью проходит общая привычка: постоянно обедать в кругу семьи. Эти молодые люди достигли блестящих успехов не из-за того, чем питались. Скорее всего, это участие в их жизни родителей — их внимание, внушенные ими приоритеты, просто человеческая поддержка. Слова: «Жду тебя домой к обеду».

Я понимаю, что в жизни большинства американских граждан нет места и времени для выращивания продуктов питания (многие лишены даже возможности видеть, как они растут). Но мне трудно согласиться с пристрастием своих соотечественников к фасованному мясу и блюдам навынос. Домашняя кулинария — отмирающее искусство в нашей культуре. Почему так произошло? Хороший вопрос, но одновременно и неудобный, потому что при ответе на него я оказалась втянутой в обсуждение множества политических, социальных и экономических аспектов. Я из того поколению женщин, которые в молодости требовали: «Дайте нам хорошее образование, чтобы потом не пришлось гнуть спину на кухне». Мы с отвращением отвергали предположение, что наша максимальная духовная потребность сводится к тому, чтобы муж был накормлен и обихожен. Мы хотели быть равноправными партнерами во всех сферах профессиональной деятельности. Мы учились в школах, потели на экзаменах, работали, повышая свой профессиональный уровень, и на этом основании просили избавить нас от физического труда. Или же мы целый рабочий день занимались на производстве физическим трудом и считали, что к концу смены заслужили право пойти домой и рухнуть на кровать, задрав ноги кверху. Однако каким-то образом история сделала причудливый виток, и все обернулось против нас: теперь у большинства женщин есть работа, соответствующая их профессии, но при этом на них одновременно свалилась и вся домашняя работа. А ведь мы вполне могли бы обойтись без такой дополнительной нагрузки — приготовления ужина после долгого рабочего дня.

Позиция вполне разумная. Но она привела к появлению извращенной культуры еды. Когда мое поколение женщин отреклось от кухонь, нас вернула в эти кухни спекулятивная промышленность, которая знала, что делать с усталой беззащитной жертвой маркетинга. «Эй, дамы, — сказала она нам, — давайте освобождайтесь. Мы берем на себя заботу о вашем обеде». Ушлые производители широко распахнули перед нами двери, и мы попали прямиком в кризис питания и теперь питаемся поистине ядовитыми продуктами. Если вы думаете, что «ядовитые» — это преувеличение, советую вам внимательнее читать информацию на упаковке. Мы прошли длинный путь, развивая в себе привычки дурно питаться, а попутно нарушили движущие силы семьи. Во что бы мы ни верили, чем бы ни занимались, именно еда — центр каждой культуры. А наша еда теперь поставляет нам пустые калории.

Когда мы предпочли карьеру работе домохозяйки, нам косвенно обещали экономическую независимость и мировое влияние. Но в этой сделке дьявол проявил себя через повседневную жизнь. Мы отказались от аромата теплого, только что испеченного хлеба, от размеренного ритма рутины семейных забот, от творческой задачи формирования вкусов нашей семьи и получения простых радостей жизни; в обмен мы получили заморозки и супы из пакетиков. (А бывает и того хуже: дети, у которых на шее висит ключ на веревочке, покупают после школы в ларьках гамбургеры.)

Я считаю, что мое поколение серьезно прогадало в этой сделке.

И что теперь? Мы в большинстве своем, как мужчины, так и женщины, работаем полный рабочий день, как будто предполагая, что некто женского пола у нас дома заполняет нишу — зазор между школьными уроками и концом нашего рабочего дня, выполняет дела, возможные только в часы нашей работы, думает о том, что мы придем домой голодными, — но на самом деле Прекрасная Няня покинула наши квартиры. Ее дохода хватало лишь на покрытие ипотечного кредита и медицинской страховки. Что, не подумали об этом организаторы рабочих мест? И вот теперь эту роль исполняем мы сами — и мамы, и папы, подгоняемые переутомлением, оставившие на заботы о воспитании крошечный зазор во времени между работой и сном. На недолгое время питание полуфабрикатами или едой быстрого приготовления может показаться спасением, пока мы не начнем терять тот смысл семейного быта, который придает семье настоящая совместная трапеза; а сюда входят благовоспитанность, экономия и здоровье. Многие из нас мечтают вернуться назад, в тот дом старого образца, где забота и кормление — не то, чем занимается служитель в зоопарке, но нечто более счастливое и более творческое.

«Приготовление еды для домочадцев» или «рабский труд возле раскаленной плиты» — выбор трактовки зависит от образа вашего мышления. И различие это принципиально важно. Во многих странах женщины, делающие карьеру, все еще по привычке вкладывают страсть в свою стряпню, отправляются с работы прямиком на рынок в поисках самых свежих ингредиентов, уверенные, что их близкие должны полноценно питаться. Во Франции и Испании я бывала на деловых встречах с женщинами — журналистками и издателями, и сплошь и рядом разговор резко переходил от проблем, скажем, постколониальной литературы к рыбным рынкам и качеству грибов или лука-порея урожая этого года. Этих женщин ничуть не беспокоило, что их посчитают неэмансипированными; в контексте культуры здорового питания рыба и лук-порей смотрятся не менее респектабельно, чем постколониальная литература. (И несомненно, радости от них больше.)