Большая восьмерка: цена вхождения - Анатолий Уткин

Тем временем гласность в СССР достигла области внешней политики, дробя государственную мудрость однопартийной системы. В традиционно популярной в среде интеллигенции «Литературной газете» появилась статья Вячеслава Дашычева об отношениях Востока и Запада, о приоритетах внешней политики СССР с критикой советской внешней политики, с новым взглядом на «холодную войну». Существенной была открытая критика Дашычевым «советского гегемонизма» в отношении Восточной Европы и Китая. Одновременно Брежнев осуждался за гонку вооружений 1970-х годов, за провал «первого детанта»174. Но что поразительнее всего: казалось бы, трезвый патриот Дашычев, вместо того, чтобы выступить интеллектуальным защитником своей страны, фактически полностью перешел на сторону защиты национальных интересов… Соединенных Штатов. Наивность такого подхода не была бы столь наглядной, если бы официальная пропаганда не отличалась лакейским оправданием любых действий и поворотов власти, что дискредитировало защиту национальных интересов в принципе.

Статьи, подобные дашычевской, были лишь началом огульной прозападной критики, бичевания армии за афганскую авантюру (в которую ее втолкнули) и любых проявлений геополитической самозащиты, которая во многом сбила с толка тех разумных и искренних патриотов, тех, кто в более здоровой обстановке не потерял бы голову в ходе бесовской схватки Горбачева с Ельциным, не онемел бы в молчании, когда речь зашла о судьбе страны в 1991 г. А в Кремле Крючков и Язов уже называли Шеварднадзе «апологетом американцев», использующим личную дружбу с советским лидером для проведения собственной внешнеполитической линии. Шеварднадзе это говорилось едва ли не в лицо. Возвращаясь в свой внушительный кабинет в небоскребе на Смоленской, Шеварднадзе опускался в свое «гобеленовое» кресло и рассказывал ближнему кругу о своих обидах. Впрочем, никак на его карьере не сказавшихся.

В Советском Союзе началась первая за долгие годы относительно свободная избирательная кампания. Популисты, либералы, националисты всех мастей били у избирательных урн жалких карьеристов коммунистического истеблишмента. Встает звезда несчастной для России фигуры — Бориса Ельцина, поднявшегося на волне народного недовольства на необычайную высоту. В Москве за человека с бредовым мировоззрением проголосовали 89 процентов избирателей. А ведь они знали его как первого секретаря московского горкома… За него голосовали даже сотрудники советского посольства в Вашингтоне, а ведь среди них было немало и трезвых людей и очевидных западников — да и служащих спецлужб. Помутнение сознания охватило всех.

Смутное время окутало Россию от Кремля вплоть до самых далеких посольств. А вот что пишут американцы: «Некоторые аналитики в ЦРУ видели в Ельцине важный политический источник помощи горбачевской программе, а если Горбачев потеряет лидерские позиции — его преемника»175.

Глава 8

ПРЕЗИДЕНТ БУШ

Горбачев примет все. Он находится в состоянии неумолимой спешки.

Президент Буш

В ноябре 1988 г. президентом США был избран Джордж Буш. В отличие от «знамени правых» — президента Рейгана, у Буша-старшего не было ауры «неистребимо-правого» политика, и он опасался стать «тенью Горбачева». Через несколько дней после его избрания советский посол Дубинин в экстренном порядке запросил свидания с государственным секретарем. По прибытии в Фогги-Боттом Дубинин сообщил, что в декабре Горбачев прибывает в Нью-Йорк для выступления на Ассамблее Организации Объединенных наций. Не мог ли бы он при посредничестве Шульца встретиться с двумя президентами — уходящим Рейганом и новоизбранным Бушем?

Шульц сразу же позвонил Роз Риджуэй и Колину Пауэллу. Как оказалось, Рональд Рейган в этот последний месяц пребывания у власти очень хотел бы встретиться с Горбачевым — именно благодаря последнему Рейган, во многом, и войдет в учебники истории. Туда же стремился попасть и первый из Бушей; судя по всему, он не очень одобрял саму идею, но отказать двум самым влиятельным политикам современности он не мог. Были сделаны приготовления для ланча «на троих» на так называемом Губернаторском острове. Службе охраны было гораздо удобнее обеспечивать безопасность на небольшом острове, где располагалась база Береговой охраны США Горбачев выступит в ООН, а затем устремится к Атлантическому океану.

7 декабря Горбачев наслаждался моментом. В ООН мировое сообщество в лице своих представителей устроило бурную овацию политику, который весело крушил свое государство: он объявил о сокращении Советской армии на полмиллиона человек, включая военные контингенты советских войск, размещенные в странах Организации Варшавского Договора. В мире научно-технической революции нет места «закрытым обществам… Следует исключить всякую возможность вмешательства во внутренние дела соседних стран». По вопросу о гражданских правах Горбачев звучал уже почти неотличимо от западных лидеров. Здесь уступка, сделанная в Рейкьявике в октябре 1986 года. Когда Горбачев впервые согласился на право США вмешиваться во внутренние проблемы СССР, он дал американцам могучий рычаг. И те им успешно воспользовались.

Встреча с двумя президентами (уходящим Рейганом и только что избранным Бушем) на Губернаторском острове была эмоционально важна для Горбачева. Горбачеву было лестно, что его собеседники обсуждали горбачевскую одностороннюю инициативу по полумиллионному сокращению вооруженных сил СССР

Он как бы вступил в самый престижный в мире клуб, он признанно присутствовал на вершине мирового могущества. Он не ощущал ничего подобного, встречаясь с подобострастным партийным людом — и в Москве и в провинции. Горбачев ценил это признание. Он готов был дорого заплатить за него. Университеты не помогли Михаилу, они не сделали его внутренне свободным; в его сознании всегда существовала лестница. И вот он на верхней ее ступеньке. Никаких особых обсуждений, никакого сверханализа на Губернаторском острове не было. Но была обстановка избранности и огромной политической мощи, сосредоточенной между тремя политиками. Горбачев обещал следовать уже налаженному курсу, их диалог с Рейганом завершался. Пресс-атташе Рейгана даже сказал, что теперь Горбачев обращался с Рейганом почти как с предметом мебели»177. Его внимание теперь обращено на нового любимца американской политической фортуны — Джорджа Буша.

Он обращается к новоизбранному президенту с предложением «работать вместе». «Я знаю, что ваше окружение говорит вам — теперь, когда вы выиграли выборы, не спешите, будьте осторожны, осмотритесь, не доверяйте им. Вы убедитесь, что я не делаю всего этого для шоу. Я не делаю этого ради подрыва ваших позиций»178. Через два дня после отбытия Горбачева Рейган выступил по радио с оценкой своего советского коллеги. Он приветствовал «взгляд в будущее», продемонстрированный Горбачевым в ООН, он признал большие перемены в СССР. Но Рейган никак не «растворился» в этой эйфории. Он указывал, что и после «этого перемещения войск» Организация Варшавского Договора будет преобладать в обычных вооружениях. Рейган говорил о дне освобождения Восточной Европы179. Безопасность Советского Союза его не интересовала, самоотверженность Горбачева на него не повлияла.

Михаил Горбачев предложил тост за «вклад, внесенный президентом Рейганом и членами его администрации, особенно государственным секретарем Шульцем, в предприятие общемирового масштаба. Буш спросил Горбачева, каким он видит Советский Союз через пять лет? Горбачев: «На этот вопрос не смог бы ответить даже Иисус Христос». Рейган предложил выпить за то, что Горбачев и Буш сделают после принятия присяги 20 января 1989 г. Горбачев: «Я присоединяюсь к этому тосту и думаю, что вице-президент поступит так же. Були: «Конечно же». Горбачев: «Это наше первое соглашение».

О чем же думает в этот момент глава американской дипломатии Шульц? А вот о чем: «Теперь Горбачев, если не считать стратегические ядерные ракеты, занимает слабые позиции. Наша сторона побеждает, и мы будем действовать в том же направлении с энергией и широким видением происходящего, строя желанный нам мир будущего»180.

Смена караула

Горбачев все же русский и коммунист… Дж. Буш-cm. февраль 1989 г.

Отвечая на вопрос журнала «Эндовер Буллетин», Буш сказал о своей цели во внешней политике: «Сделать Америку еще сильнее»182. Это и делала американская сторона, не предлагавшая вечной дружбы.

Новый президент — Джордж Буш-старший не был жадным читателем. Он всегда просил «писать ему короче». Здравый смысл диктовал: остановиться и не увлекаться. Возможно, русские не так просты. 15 февраля президент Буш издал директиву Обзор национальной безопасности (ОНБ) за номером три, посвященную отношениям с СССР. Анализ горбачевского курса занял тридцать одну страницу — через один интервал — на шесть страниц больше заказанного. Госдепу пришлось «схитрить» — напечатать текст более мелким шрифтом. Главным смыслом документа было «сомнение» спецов в том, что СССР «возвратится к драконовским мерам прошлого». Задача США — сделать этот возврат «абсолютно невозможным», не создавая при этом позиции «необратимости» в американской политике…Перестройка — в наших интересах. Она дает нам возможности, которых не было восемь лет назад». Задачей называлось заставить СССР двигаться в желательном Америке направлении. Движение в направлении демократизации сделало СССР неконкурентоспособным в XXI веке183. Директива призывала произвести своего рода реестр американо-советских отношений. Главное: чего желают США в отношениях с Советским Союзом, кчему следует стремиться? Каковы оптимальные — с точки зрения США — американо-советские отношения?