Ищи борьбу всюду - Лев Филатов

Слово «красный» подвернулось кстати. Красные футболки с белой поперечной полосой. Сколько лет мы их видим? Двадцать, тридцать? Всегда одни и те же, неизменные, верные. Когда у команды дела идут хорошо, броские красно-белые футболки подчеркивают ее победоносное настроение. Ну, а если дела плохи и «Спартак» тащится в отдалении от лидеров, то футболки эти выдают, обнаруживают и служат укором тем молодым людям, которые их надели.

Пусть постоянство спортивных цветов – признак внешний, но он не может не выражать других, действительно влиятельных, обстоятельств.

Расскажу один случай и заодно повинюсь перед «Спартаком». Год назад Николай Петрович Старостин вручил мне статью об итогах сезона его команды. Там была фраза: «У нас в «Спартаке» нет пьющих, алкоголь изгнан». В последний момент редакторским пером я эту фразу вычеркнул. Рад был бы, как говорится, поверить, да уж как-то слишком безапелляционно звучала фраза. А ну как и самому начальнику команды не все известно, бывает ведь так… Старостин, разумеется, заметил исправление.

– Не поверили? – спросил он. – Грустно, что таким вещам перестали доверять. Ну что ж, отложим этот вопрос еще на сезон…

И вот без малого год спустя в Белфасте на приеме в честь нашей сборной оказался я свидетелем такой сцены: возле стола с разными напитками, от виски до томатного сока, спартаковца Николая Киселева кто-то из неспортивных людей просто так, без всякого умысла спросил:

– Чего бы выпить?

Надо было видеть гордую, прямо-таки оперную позу этого молодого парня.

– А разве вам неизвестно, что мы, «Спартак», непьющая команда?!

Это было здорово! И то, что «непьющая», и то, что на втором году пребывания в команде Киселев заявляет: «мы, «Спартак».

В этой команде счастливо сошлись исполнители ролей начальника и старшего тренера. Старостин и Симонян работают в одном ключе. Оба бывалые практики, умеющие трезво смотреть на вещи, они в то же время не позволили себе раствориться в буднях и треволнениях жесткой футбольной жизни, стойко хранят в душе идеалы спортивной чести, безупречности футбола, верности своему клубу.

Спортивное братство, если его, как в «Спартаке», культивируют даже не годами, а десятилетиями, если основано оно не на посулах и поблажках, а на сознании, на искренней привязанности, на требовательности, – такое братство невольно влечет к себе молодых людей, оно для них привлекательно и романтично. Но оно и формирует, чеканит, воспитывает, потому что подразумевает строгий спрос. Из 27 нынешних спартаковцев трое имеют высшее образование, а 24- студенты. И это тоже признак сильного коллектива, примета того, что к спартаковцу предъявляют не только игровые требования, спрос с них идет по всем линиям, как того требует наш коллективизм.

Общее внимание привлекло то, что «Спартак» не только безболезненно, но и с поразительным эффектом принял в свой основной состав сразу А. Кавазашвили, В. Иванова, Н. Абрамова, Е. Ловчева, В. Калинова, Г. Князева. Первые двое с большим опытом выступлений в командах высшей лиги, четверо других без такого опыта. Можно толковать о счастливом совпадении, о везении, о талантливости молодых…

Но откуда у них такое самообладание, такая естественность поведения, такое понимание командных задач, наконец, такая целеустремленность в небывало трудном турнире? Для этого должны быть созданы условия, и в первую очередь нравственные, которые позволили бы шести игрокам сразу почувствовать себя не просто «своими», а хозяевами спартаковской судьбы.

Много разговоров велось о том, что «Спартак» едва ли не всем обязан вратарю Анзору Кавазашвили. Давно известно, что он -вратарь чемпионского класса, так же как Яшин, Рудаков, Пшеничников, и нет ничего удивительного, что «Спартак» с его приходом почувствовал себя гораздо увереннее. Однако Кавазашвили провел этот сезон не просто в свою силу, но сыграл, на мой взгляд, лучше, чем когда-либо прежде, сыграл блестяще. А этим своим взлетом он уже обязан «Спартаку». Помню, как после невыносимо ТЯЖКОГО киевского матча Кавазашвили, растираясь полотенцем, безмятежно напевал: «Тореадор, смелее в бой…» Помню, как однажды в лужниковском коридоре он, улыбнувшись, сказал мне: «Порядок! Легко стало на душе».

Это ведь очень важно – быть в команде не только вратарем или хавбеком, а и своим человеком, чувствовать, что тебе верят…

Несколько лет назад «Спартак» отпустил группу молодых футболистов, своих воспитанников. Это была громкая история. Руководителей команды долго упрекали в расточительности, в близорукости. Потом стало известно, что из команды уходят Е. Михайлин, А. Гребнев, В. Прибылов, С. Рожков, опять-таки коренные спартаковцы, в предыдущем сезоне – серебряные медалисты.

Не исключено, что со временем на Старостина и Симоняна посыплются те же упреки. А между тем поступают они человечно и справедливо. Если молодой способный игрок может получить место в основном составе другой команды, то с какой же стати мариновать его в дублерах? А ведь есть тренеры, которые ведут себя как скопидомы, годами держат в запасе, на всякий случай, футболистов, которым давно пора быть в основных составах, и тем самым тормозят их рост, а порой и губят.

Была и другая история в «Спартаке», о которой до сих пор вспоминают как о примере необходимой категоричности в решении кадровых вопросов. А некоторые тренеры из других обществ говорят о ней так даже с завистью. Это случай с отчислением нескольких игроков основного состава, которые по своим данным и по возрасту еще могли быть полезными. Однако диагноз руководителей команды требовал ампутации: этим футболистам перестала быть дорога честь спартаковцев, они искали для себя одних преимуществ, надеялись на милостливое отношение к их прегрешениям. Сейчас многие утверждают, что подъем «Спартака» начался после той спасительной операции. Вполне вероятно, что так оно и есть.

Вот это подчеркнутое внимание к моральной ясности и создало тот здоровый климат в команде, который позволяет игрокам свободно проявлять себя в игре, выказывая знаменитый спартаковский дух, отнюдь не легендарный, не мистический, а сознательно и последовательно воспитываемый и поощряемый. И в этом мы обязаны видеть еще одну черту, определившую победу «Спартака».

10 ноября Николай Осянин забил 51-й гол своей команды. К слову, этот форвард, как и Кавазашвили, провел лучший свой сезон. Впрочем, то же можно сказать и о других бывалых игроках – Логофете, Иванове, Хусаинове и о молодом Папаеве. А капитан команды Хусаинов, забив в том году 12 голов, стал четвертым спартаковцем, вслед за Симоняном, Сальниковым и Ильиным, членом Клуба Григория Федотова.

10 ноября «Спартак» поставил точку. Но в футболе этот знак препинания применим лишь в историческом разделе. Время летит быстро, и мы не успеем оглянуться, как на поле опять выбегут одиннадцать в красных с белой полосой футболках. Мы на них будем смотреть другими глазами. Уже не как на дерзающую, молодую команду, а как на чемпиона страны. И для «Спартака» начнется другая жизнь, посложнее. Будем надеяться, что звезда «Спартака» взошла надолго и нам не понадобятся телескопы, чтобы угадать ее характерный, привлекательный контур.

Ноябрь 1969

ПЕРЕРЫВ ДЛЯ ЗАЩИТЫ

«Опять о защите?» – насторожится читатель, мало-мальски знакомый с футбольной темой. И ведь верно, о защите только и разговоры. Все только и подсчитывают, сколько игроков обороняют ворота, и немедленно делают многозначительные выводы. На защиту сваливают все беды футбола, ее нежелание пропускать мяч в ворота объявлено тормозом развития игры. И что вообще будто бы защита – это плохо, а нападение – хорошо.

Нет, нет, этой проблемы мы с вами если и коснемся, то лишь в силу необходимости. Слово «защита» на этот раз – не игровой термин, оно имеет самый прямой смысл. Футбол, как игра, требует защиты. От кого? Да в общем-то от нас самих, потому что в последнее время как-то уж слишком стали мы к нему несправедливы.

Так уж заведено, что своим футболом никто не бывает доволен. Все и всюду ругают игроков, команды, чемпионаты, положение дел в масштабе своей страны. Даже в Англии уже на следующее утро после хмельных торжеств по поводу завоевания «Золотой богини» можно было купить газету, где обозреватель исследовал вопрос: «О таком ли чемпионе мечтал мир?».

Явление это любопытно само по себе. Не знаю, быть может, дело в том, что зрители, сидя на трибунах, – во всяком случае, мужская их часть – не просто созерцают игру, не просто сопереживают, как в театре, асами полтора часа честно мотаются по полю, пасуют, бьют что есть силы по мячу, толкаются, ну и, конечно, делают это все несравненно лучше, чем игроки. Утверждают, что на стадионе люди разряжаются от житейских треволнений. Для этого спокойные наблюдения не годятся, надо обязательно играть самому. Взмахи рук, подскакивающие колени, толчки соседа плечом, азартные вскрики – это и есть следы игровых приемов, исполняемых зрителем про себя, в уме. Может быть, именно потому, что каждый болельщик воображает свой прыжок за мячом «в девятку» или свой пушечный выстрел в ту же самую «девятку», потому что он наслышан и начитан о тактических изысканиях, заглядывал краем глаза в методическую литературу, где говорится о таинствах тренировок и о том, в каких случаях бьют по мячу внешней или внутренней стороной стопы, и потому что он все знает про Пеле и Яшина, ему и кажется чистосердечно, что в этой игре все ясно. Оттого любой промах игрока представляется ему непростительным, и он грозно распекает всех и вся с высоты трибуны и своей эрудиции. Ночью он пишет письма в разные адреса, где требует немедленно изгнать вратаря, пропустившего во вчерашней игре глупый мяч, и категорически заявляет, что, пока тренер не выставит состав, который он рекомендует, команда будет катиться на нулях. Все это тоже участие в игре.