Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули

Временное правительство перевезти Царскую Семью из Царского в Тобольск, была все более и более обострявшаяся борьба с большевиками»{271}.

Жильяр приводит слова Керенского: «Временное правительство решило принять энергичные меры против большевиков; это должно было повлечь за собой полосу смуты и вооруженных столкновений, первой жертвой которых могла сделаться Царская Семья»{272}.

То же самое говорил и князь Львов: «Летом в первой половине июля правительство пришло к убеждению, что нахождение Царской Семьи около Петрограда стало абсолютно невозможным. Страна явно шла под уклон. Нажим на правительство со стороны Советов становился все сильнее. Я удостоверяю, что он был со стороны Петроградского Совета и в отношении Царской Семьи»{273}.

Итак, главной причиной Тобольской ссылки руководство Временным правительством называет большевистскую опасность. Но так ли это было на самом деле?

7 июля 1917 года английский посол Бьюкенен направил телеграмму Бальфуру, в которой сообщал о своей встрече с министром иностранных дел Временного правительства П. Н. Милюковым. Суть этой встречи была следующей: «Министр иностранных дел сообщил мне сегодня конфиденциально, что Императора хотят отправить в Сибирь, по всей вероятности в Тобольск, или в…ск, где они будут жить и будут пользоваться большей личной свободой. Причиной, побудившей правительство сделать этот шаг, было опасение, что в случае немецкого наступления или какой-нибудь контрреволюционной попытки их жизнь может подвергнуться опасности»{274}.

Как мы видим, в приведенной выше телеграмме нет ни слова о большевистской опасности. Речь идет о германском наступлении или о «контрреволюционной опасности».

Но уже в своих воспоминаниях, написанных после большевистского переворота, Бьюкенен пишет совсем другое: «Перевод Его Величества в Тобольск был главным образом вызван желанием защиты их от опасности, которой они могли подвергнуться в случае успешности большевистского восстания и, конечно, нет никакого сомнения, что если бы они остались в Царском, они не намного пережили бы Октябрьскую революцию»{275}.

Для того чтобы установить правомочность утверждений Керенского и прочих об опасности большевизма как главной причины Тобольской ссылки, надо обратиться к историческим событиям июля 1917 года. 4 июля правительственными войсками была расстреляна мощная советская демонстрация, тон в которой задавали большевики. Есть предположения, что эта демонстрация была попыткой большевистского государственного переворота, инспирированного немцами. 6 июля была разгромлена редакция газеты «Правда», десятки большевистских деятелей были арестованы. Сам Ленин перешел на нелегальное положение. 7 июля, то есть в тот день, когда Милюков довел до сведения Бьюкенена решение о переводе Царской Семьи в Тобольск, Временное правительство издало приказы об аресте Ленина и других лидеров партии и преданию их суду, как «германских шпионов». Главнокомандующим русской армии назначен генерал Л. Г. Корнилов, восстановивший в армии смертную казнь и делавший ставку на военную силу{276}. Общие настроения, особенно среди солдат-фронтовиков, прибывших с фронта на защиту Временного правительства, тогда были скорее антибольшевистскими, так как большевиков воспринимали как «германских шпионов». Князь Львов в беседе с журналистами заявил в те дни: «Особенно укрепляют мой оптимизм события последних дней внутри страны. Наш «глубокий прорыв» на фронте Ленина имеет, по моему убеждению, несравненно большее значение, чем прорыв немцев на нашем Юго-Западном фронте»{277}.

В этих условиях говорить об «опасности большевизма» для Временного правительства в июле 1917 года можно лишь с большими натяжками. Тем более невероятно предполагать, что большевики в июле 1917 года представляли реальную опасность для Царской Семьи. Большевикам явно в те дни было не до Царской Семьи: они готовились к новому витку борьбы с Временным правительством, причем в условиях предполагаемого подполья. К тому же большевики в те дни были сильно зависимы от кайзеровского правительства, а предполагать, что в июле 1917 года это правительство, при всей его моральной нечистоплотности, дало бы свое разрешение на убийство свергнутого Монарха, не приходится.

Таким образом, большевистская угроза Царской Семье в июле 1917 года в устах Керенского есть не что иное, как новый вариант старого жупела: Петроградского Совета. Ясно, что большевики не были причиной отправки Царской Семьи в Тобольск.

Но может быть, Керенский стремился удалить Царскую Семью из неспокойного Петрограда в более спокойное место и исходил при этом из интересов Царской Семьи? К сожалению, приходится опровергнуть и это предположение. Если бы Керенский исходил из интересов Царской Семьи, он отправил бы Императора и его близких в такое место, которое было бы связано с внешним миром путями сообщений, чтобы в случае истинной опасности немедленно вывезти Царскую Семью в еще более надежное убежище. Таким местом мог бы стать, например, Крым, куда просил его отправить Государь и где находились уже Вдовствующая Императрица Мария Федоровна, великий князь Николай Николаевич, великий князь Александр Михайлович, великая княгиня Ольга Александровна и другие члены Императорской фамилии. Керенский вначале обещал Императору отправить Царскую Семью именно в Крым, и Государь до последнего момента был уверен, что их отправят именно в Ливадию. Старшая камер-юнгфера М. Ф. Занотти показывала следователю Соколову, что члены Царской Семьи «надеялись, что их из Царского отправят в Крым, и им этого хотелось»{278}. Но Керенский изменил свое решение и выбрал Тобольск. Почему он сделал это? Сам Керенский пишет: «Было решено изыскать для переселения Царской Семьи какое-либо другое место, и все разрешение этого вопроса было целиком поручено мне. Я стал выяснять эту возможность. Предполагал я увезти Их куда-нибудь в центр России, останавливаясь на имениях Михаила Александровича и Николая Михайловича. Выяснилась полная невозможность сделать это. Просто 99 немыслим был сам факт перевоза Царя в эти места через рабоче-крестьянскую Россию. Немыслимо было увезти Их и на юг. Там уже проживали некоторые из Великих Князей и Мария Федоровна, и по этому поводу там уже шли недоразумения. В конце концов, я остановился на Тобольске»{279}.

То же самое показал и Львов: «Было решено перевести Царскую Семью в Тобольск. Сибирь была тогда покойна, удалена от политической борьбы, и условия жизни в Тобольске были хорошие. Юг не мог быть тогда таким местом: там уже шла борьба»{280}.

Эти утверждения Керенского и Львова в очередной раз лживы: отправляя Царскую Семью в Тобольск поездом, они неминуемо провозили ее через всю «рабоче-крестьянскую» Россию и еще более «рабоче-крестьянский» Урал. Князь А. П. Щербатов писал по этому поводу: «Приютить Царскую Семью предлагали испанцы. Для этого можно было бы отправить Государя в Крым. (…) Не участвовавшая в войне Испания легко могла бы прислать в Черном море корабль. Но Керенский сказал мне, что везти Царя через бурлившую Украину было опасно. Тут он явно лукавил.