Открывашка и пробой (СИ) - Павел Смолин

Нет уж, тут у нас равноправие — кое-каких девушек из прошлой жизни я бы охотно утопил в жерле вулкана. Но Валентина точно не в их числе — просто я появился в крайне неудачный момент и попал под горячую руку. Ну и мне и посильнее прилетало, чего уж теперь — забыли и живем дальше. Теперь нужно убедить «забыть и жить» остальных.

Покинув комнату, отметил пустую клетку и прошел на кухню, где за накрытым для чаепития столом сидели баба Зина с Мариной — кожа на лице выглядит получше, видимо масочку опробовала — а у печки терзал клювом полено Капитан. Развлекается птичка.

— Ой прости меня, ду-у-уру! — тут же заголосила Зинаида Матвеевна, подскочила из-за стола и схватила меня за руки, глядя заслезившимися глазами. — Вон какая шея синющщая — и где мои глаза-то были⁈ А если бы удавила тебя коза эта вредная? Чего ж ты мне-то не сказал?

— А я вообще никому не говорил, — воспользовавшись паузой, покачал я головой. — И не сказал бы — сами заметили. Мне у вас, Зинаида Матвеевна, нравилось, и я вам очень благодарен за то, что из Центра забрали — кто его знает, сколько еще там куковать бы пришлось. Валя хорошая, просто ей очень грустно — я это понимаю и не обижаюсь. Не ругайте ее, пожалуйста. Я бы к вам вернулся, но староста с учителями решили, что здесь будет удобнее — Геннадий Петрович с Константином Викторовичем совсем рядом живут, если что — присмотреть смогут. Давайте я вам помогать буду приходить после школы? Воду-то Валька натаскает, она сильная, но стайку чистить кто-то же должен?

В стайку я не хочу — кому вообще такая работа нравится? — но она же сейчас откажется, а я ей потом помощника найду, с оплатой ворованным добром.

— Да что ты, Андрюшенька! — всплеснула руками баба Зина. — Ну какая тебе стайка? Ты же городской, из хорошей семьи. Ты живи здесь, если тебе так лучше, обо мне не беспокойся, и Вальку прости, если можешь — она девка-то не злая. А пособие я тебе принесу, как придет, копеечка к копеечке!

— Не надо, — с мягкой улыбкой покачал я головой. — Оставьте, баб Зин, домой что-нибудь купите, или платье себе, например, будете еще красивее, чем сейчас.

— Да как же я оставлю-то? — возмутилась она. — Не по-людски!

— Очень по-людски, — покачал я головой. — Я же говорю — если бы вы меня из Центра не забрали, черт его знает, сколько бы там еще просидел. Я вам очень-очень благодарен, правда. Оставьте, пожалуйста, себе. И на Валю я не обижаюсь — помиритесь с ней, пожалуйста, не ругайтесь, а то я себя виноватым буду чувствовать.

— Тю, то же мне «виноватый»! — фыркнула она. — Коза драная, сила есть — ума не надо! — вздохнув, она добавила. — Но я с ней помирюсь. И ты, если сможешь, помирись — из вас ой какая красивая пара получится! Пойду я, Мариш, спасибо за чай. Если в гости соберешься, Андрюша, приходи, я рада буду.

Поднявшись на цыпочки, Зинаида Матвеевна клюнула меня губами в щеку и покинула Маринин дом.

— Садись, чаю налью тебе, — поднялась хозяйка из-за стола. — Или нормально покушать хочешь? Я супа горохового наварила, с сосисками правда, но все равно вкусный.

— Суп, если можно, — выбрал я. — Спасибо, — сел за стол.

— А Лешка арбузом завтракал, — хихикнула она. — Половину стрескал, дорвался. Будет теперь в туалет пять раз за урок бегать.

Представив эту картину, я хохотнул — так ведь и будет!

— Я, наверное, цукаты из арбузных корок сделаю, — поделилась она планами, поставив на плиту разогреваться эмалированную тарелку с супом. — Сахара вон сколько притащили — два мешка, нужно куда-то девать. Любишь цукаты арбузные?

— Не пробовал, — честно признался я. — Но вы очень вкусно готовите. Уверен, получится здорово.

— Цукаты! — проскрипел попугай и запрыгнул на стол, безошибочно ткнувшись клювом в чашку с апельсиновым повидлом.

— Прости, нельзя, — аккуратно взял я птичку в руки. — Диабет будет.

— Проголодался? — умилилась Марина, залезла в холодильник, отрезала кусок от половинки недоеденного Лёхой арбуза и положила на тарелку у печки.

Я поставил рядом жако, и он принялся за дело. Хозяйка с помощью прихватки переместила тарелку с супом на стол и села рядом со мной допивать чай, положив ногу на ногу. Стараясь не коситься на высунувшуюся из-под халатика коленку, я принялся поглощать суп, закусывая его хлебом, редиской и зеленым лучком.

— К зиме поросенка забьем, сало будет, — поделилась планами Марина.

— Сало я люблю, — не стал я стесняться.

— Ты на Зинаиду Матвеевну не обижайся, — без нужды заступилась она за бабушку. — Она хорошая — вон, пособие отдавать собралась. А зачем оно нам теперь?

— Незачем, — кивнул я.

— Только не подумай, что она специально пришла, чтобы ты ее отговорил, — добавила Марина. — Она же локти сейчас кусает — вон у нас, и холодильник новый, и телевизор, и плита. И стиральную машинку Борька-сосед подключить обещал, я ему три тысячи дала — в город поехал, за насосом. Водопровод у нас будет!

Весь аппетит пропал — я, получается, самый желанный в Липках пасынок теперь. Что эти пять ежемесячных тысяч, когда я приношу с собой настоящее богатство? Не хочу плохо о людях думать. Нет уж, уверен, если бы я ее не отговорил, Зинаида Матвеевна бы и вправду пособие приносила. А Марина меня что, против бывшего опекуна настраивает? Боится, что обратно жить уйду? Нафиг такие мысли — если так думать, я на людей волком подозрительным смотреть начну. К черту!

— И в мыслях не было на нее обижаться, — покачал я головой. — Она хорошая — приютила меня без задней мысли, и работы у них не очень-то много было. И с Валей все хорошо шло — руки распускать в первый же день отучил. Не начнись это вот всё, жил бы там и дальше, может даже подружились бы. В общем, — улыбнулся Марине. — Мне в Липках нравится. И у вас нравится — вы готовите вкусно, дом уютный, а с Лёхой дружить прикольно.

Марина широко улыбнулась в ответ:

— Живи сколько хочешь, Андрюша, я очень рада, что тебе у нас нравится.

Подхватив тарелку, я понес ее к мойке.

— Да я помою! — перехватила ёмкость из моих рук Марина. — Ты иди в школу собирайся, на два урока последних еще успеешь.

— Можно вас помочь попросить? — спросил я.

— Можно на «ты», — улыбнулась она, выдавив на «импортную» губку американское средство для мытья посуды. — Я же тебя на шестнадцать лет всего старше, тебе может и кажется, что это много, но это — пустяк. Когда ты мне «выкаешь», я чувствую себя старой! — повернувшись,