Зеркальные тени - Нина Дьяченко

Я ощущаю невольную жалость, глядя на выражение её лица.

Привыкла, наверное, считать себя чудовищем. Как это знакомо. И не смирилась со своей ролью, своей сущностью — это ещё более печально. Интересно, а я смирился? Или просто искусно притворяюсь?

— А… понятно, — киваю. Достаю сигарету из пачки, закуриваю, таким образом номинально отмечая свою победу. Ведь я не только почувствовал в ней её истинную природу — чудовище — но и сумел привлечь внимание этой загадочной личности. Воины равновесия — надо же. Про себя фыркаю. Как пафосно!

Да, это опасно, как играть с огнём, несмотря на женственность и большие глаза — она довольно могущественна, я видел, как она сражается. В тот момент эта на вид хрупкая, несмотря на мужской костюм, соблазнительная женщина полностью перевоплощалась.

— Тебя это не пугает, Маюри?

Отрицательно качаю головой, выдувая струйку дыма.

— Ты меня спасла, так что, мне на самом деле безразлично кто ты, — с некоторым пафосом отвечаю я, но на неё действует, её лицо светлеет, она улыбается. — Я спросил, потому что любопытство — исконный человеческий порок.

— Так приглашение поужинать ещё в силе? — уже почти радостно интересуется она, заглядывая в моё лицо. Судя по глазам, мой ответ для неё очень важен.

— Да, конечно. Что ты любишь? Не стесняйся, я хорошо зарабатываю, — улыбаюсь в ответ. — Можешь заказывать всё, что угодно. Так что смелее!

— Знаешь, мне все коллеги говорят, что я очень много ем, особенно сладкое, — тоном, каким ребёнок заговорщицки признаётся родителям в «страшной тайне», сообщает она. — Когда я ем, то они стараются либо отвернуться, либо сбежать в другое крыло замка. Для них это непереносимо. Интересно, а ты выдержишь это испытание? — немного лукаво говорит она, улыбаясь так трогательно, словно очень редко это делает, и для неё каждая улыбка — едва ли не подвиг, а заодно маленький праздник.

— Значит, любишь сладкое, — задумчиво говорю я, выбрасывая сигарету и раздавливая её носком ботинка. — Хорошо, я знаю одну неплохую кондитерскую, там очень большой выбор тортов и пирожных. И ты можешь съесть сколько угодно, мне это будет только приятно. И можешь есть как угодно — обещаю, что в обморок не упаду. В конце концов, после созерцания обезьяньей трапезы в зоопарке меня мало что сможет удивить…

Она шутливо ударяет меня по руке, но моя улыбка искренняя, и Элли меня прощает.

Мне с ней удивительно легко, и даже то напряжение в паху, которое, увы, возникает у каждого мужчины при виде неотразимой красотки, не мешает мне мыслить логически — и плести свою паутину.

Уютная кондитерская, куда меня несколько раз затаскивала одна из моих клиенток, когда договаривалась насчёт очередной операции, манила нежными ароматами восточных масел, которые распылялись в воздухе, ненавязчивым освещением, создающим ощущение интимности, полутьмы — столики были отделены ширмами, и на каждом из них стояла свеча в алом стаканчике, которую официантка зажигала сразу, когда парочка — а сюда приходили преимущественно парочки — усаживалась за столик и брала меню.

Да, это было романтическим заведением для влюблённых — но я могу договариваться о делах и деньгах где угодно. Сейчас же всё было иначе, я даже немного ощутил смущение — честно говоря, лирический герой — совсем не моё амплуа, несмотря на мою, как говорит Агояши, ангельскую красоту, и безукоризненные манеры. Скорее мне по душе байроновский мрачный тип.

Я подошёл сзади к ней и помог Элли снять плащ, словно ухаживал за своей девушкой, словно уже подчёркивал этими действиями некоторую власть над хрупкой незнакомкой — она сразу же покраснела и вздрогнула, но ничего не сказала, неловко выпутываясь из рукавов и учащённо дыша. Явно не от возбуждения. Кажется, девушка ненавидела, когда вторгаются в её личное пространство — но, кажется, для меня сделала добровольное исключение. Судя по её характеру — и природе — я не думаю, чтобы она не оттолкнула меня или даже не дала по морде прилюдно, если б хотела. Я подбадривающе улыбнулся ей, вложив в свой взгляд как можно больше очарования, снял свой плащ, повесил наши плащи на стоявшую неподалеку изящную вешалку из чёрного лакированного дерева, и отодвинул ей стул, так как она явно стеснялась, чувствуя себя не в своей тарелке, не решаясь сесть первой.

Кажется, романтическая героиня — тоже не её роль.

Снова жаркий румянец, быстрый взгляд в мою сторону — впрочем, Элли не решилась прокомментировать происходящее. Я сел напротив — изящная японка, напоминающая миниатюрную дорогую куколку в чёрном кимоно, украшенным узором из белых веток, зажгла свечу и, поклонившись, вручила нам два меню и вышла, давая время обдумать.

— Заказывай, что хочешь, — я располагающе улыбнулся. — Не стесняйся.

Я умею быть очаровательным и привлекать людей. Подобным качеством обладает и Агояши, хотя сама по себе довольно замкнута и является почти мизантропом. Если б не ресторан, сидела бы целыми днями в саду и любовалась карасями и деревьями, сочиняя стихи. Или размахивала бы своей катаной.

Мысли о Тензо пришлось срочно выпихнуть из головы, чтобы я смог получить удовольствие от общения с воином равновесия.

— Видишь, тут даже картинки есть, — видя, что Элли не решается даже глянуть в меню, я встал и подошёл к ней сзади, мягко полуобнимая и нависая над ней. Допуская между нами намёк на интимную близость. Когда она повернула голову, я ощутил её дыхание на своих губах. На миг мы застыли, словно провалились в чёрную дыру, будто перестали существовать.

Наконец я пришёл в себя и ткнул пальцем в первый попавшийся торт, вслух зачитывая, из чего он сделан. Затем мы перешли к другим тортам, потом к напиткам.

В конце концов, моя таинственная визави, больше всего похожая на какую-нибудь лису-оборотня или призрака умершей красотки из старинных сказок, заказала по кусочку десяти разных тортиков, я решительно прибавил к этому заказу несколько коктейлей со слабым количеством алкоголя — но всё-таки он был! — и ещё решительнее заказал для неё суп и суши. Всё-таки она сражалась сегодня, да и общалась со мной — и явно очень устала. Поесть ей точно не помешает.

Себе я тоже заказал достаточно, чтобы она не подумала, что я вынужден на себе экономить из-за её огромного заказа.

Когда официантка подошла, я продиктовал ей наш заказ — и она поспешно и радостно удалилась, предвкушая хорошие чаевые.

Вечер был непохож на все остальные, которые я с кем-либо проводил в кафе. Хотя чаще всего я туда ходил именно на деловые встречи, а не на романтические. Агояши предпочитала кухню собственного заведения — какой смысл идти в кафе, если её дом находится в ресторане?