Что день грядущий нам готовил? - Пол Майло

В 1960-е годы многие обстоятельства поддерживали всеобщий интерес к «новой Атлантиде». Женевские соглашения под эгидой ООН о территориальных водах, открытом море и континентальном шельфе помогли начать определение границ национального и международного водного пространства. По последним оценкам, более девяти десятых Мирового океана остаются вне юрисдикции любых государств: объявлять их своими владениями не дозволено никому, но осваивать «общее достояние» — другое дело. В те годы активно совершенствовалась техника подводного транспорта и строительства. Внесла свою лепту и авиакосмическая промышленность: иные ее технологии могли пригодиться в морских глубинах, столь же чуждых человеку, как внеземное пространство.

Потому многие думали, что к началу XXI века тысячи людей поселятся под герметичными куполами, возведенными на океанском ложе в сотнях метров под поверхностью моря. Передвигаться акванавты будут, разумеется, на аквакарах, относительно недорогих суденышках для подводных исследований, на них же доставлять все необходимое с суши — вряд ли эта зависимость окажется очень велика. Подводные колонии, которые, как предполагалось, появятся сперва у шельфовых месторождений нефти, скоро начнут выращивать или просто ловить себе пропитание, а электроэнергию получат из генераторов на волнах. Один французский архитектор в то время спроектировал даже автономный поселок под руслом Сены прямо в центре Парижа.

Когда же начнется миграция на дно? Тут никакие догадки не казались слишком смелыми. «В ближайшие пятьдесят лет, — размышлял в 1966 году Фред Списс из Океанографического института Скриппса, — человек продвинется на поверхность и в глубины океана, заселяя их и используя наравне с сушей… в целях добычи полезных ископаемых, получения продовольствия, для вывоза отходов, военных и транспортных операций и, по мере роста населения, для расширения жизненного пространства».

Его современник Ателстан Спилхаус из Университета Миннесоты предположил, что правительство США учредит университеты «морского гранта», наподобие основанных еще в XIX веке колледжей ланд-гранта, готовивших специалистов по агрономии, горному делу и другим прикладным дисциплинам, особенно востребованным поселенцами на Дальнем Западе[25]. Здесь появятся свои «окружные агенты по распространению передовых методов аквакультуры», несущие знания в отдаленные колонии и одиночные жилые модули — обиталища подводного народа.

Кстати, в глубинах океана людей ждал не только труд, но еще и полный набор удовольствий. Выставка «Футурама-2», устроенная компанией «Дженерал моторе» в 1964 году, сулила посетителям, что в будущем веке отдых на дне станет столь же обычным, как сейчас двухнедельные каникулы на Гавайях для семьи из Милуоки. В каталоге выставки можно обнаружить следующий пассаж: «Новые приключения в южных морях — по вашему заказу уик-энд в отеле „Атлантида“ среди подводного царства. Пиршество острых ощущений и необычных авантюр; праздник красоты и очарования; парад ослепительных чудес в залитых солнцем океанских садах»… Прогнозист, сделавший имя на этой теме, убеждал, что примерно к 1990 году в прибрежных водах Флориды обоснуется гостиничная сеть «Рамада» или «Мотель-6». (Сейчас, когда я пишу эту книгу, на островах Фиджи и в Дубае только планируют построить подводные курорты с отелями «люкс» для богатых туристов.)

Иным казалось даже, что с распространением придонного стиля жизни наука поможет всем желающим превратиться в людей-амфибий, физиологически приспособленных к дыханию под водой. Знаменитый французский океанолог Жак Ив Кусто полагал, что когда-нибудь люди путем генных или хирургических операций приобретут жабры, а с ними — свободу от любых защитных приспособлений, необходимых обычным ныряльщикам и водолазам. В шестидесятые годы ученые испытали искусственную кожу — пленчатый покров, через который сухопутные организмы могут извлекать кислород прямо из воды; подопытные мыши в такой «упаковке» выдерживали получасовое погружение.

Сейчас подводная добыча полезных ископаемых широко распространена, а исследовательская аппаратура работает на большей глубине, чем поколение назад. Но поселки на океанском дне, где большие группы людей могли бы жить неделями и месяцами, не поднимаясь на поверхность, до сих пор не появились. Оказалось, дешевле использовать современную робототехнику. Развитие горнопромышленных и буровых технологий освобождает геологов от необходимости разбивать лагерь в сотне метров под уровнем моря.

Подземные города никогда не были в такой футурологической моде, как подводные, однако и эта идея привлекла некоторых урбанистов прошлого поколения. Их доводы были прагматичны: поскольку население растет, места на поверхности станет не хватать, а бесконечное расползание застройки вширь, все дальше от центра, нежелательно. Троглодитам космического века не будут докучать зимние холода и летний зной: толща над головой надежно защитит от перепадов температуры. Многие респонденты опроса, проведенного «Уолл-стрит джорнал» в 1967 году, также отметили в числе удобств пещерной жизни низкий уровень шума (ничей сон не нарушит пролетевший мимо реактивный лайнер) и эксплуатационных расходов (не нужно тратиться на покраску домов).

Сейчас большие торговые центры под землей действуют в таких северных городах, как Хельсинки и Торонто; другие, например Пекин, имеют обширную сеть туннельных ходов с бомбоубежищами. Подземные гаражи и прочие подсобные помещения используются шире, чем поколение назад. Но «людей-кротов», а равно «амфибий» и «куполян» нет нигде. Почти все мы обретаемся на твердой почве под открытым небом, даже без единой геодезической сферы в поле зрения — если не считать соседний стадион.

«Расселяйтесь. Расселяйтесь. Расселяйтесь. Города-гиганты — отрыжка феодализма. Они сгинут, и их улицы зарастут травой».

В конце пятидесятых, когда архитектор-футурист Фрэнк Ллойд Райт провозгласил этот призыв, американские города еще не испытали хаоса расовых беспорядков. Многочисленные отряды «синих воротничков» составляли процветающий рабочий класс промышленных метрополий. Доходной части муниципальных бюджетов все еще хватало на большие инвестиции в дороги, мосты и прочую городскую инфраструктуру.

Не прошло, однако, десяти лет, как наблюдатели поверили в пророческий дар Райта. Никто не заставлял благополучных горожан уезжать: они тысячами добровольно покидали обжитые улицы ради загородных домиков. Центральные кварталы на глазах превращались в обитель призраков.

Двадцать лет спустя одним из многих, кто принялись звонить в похоронный колокол по городской Америке, стал известный журналист Теодор Уайт, автор бестселлера «Сотворение президента, 1960». Он предсказал Нью-Йорку потерю половины жителей к началу следующего века, та же участь ждала Бостон, Сент-Луис и другие крупные города. Уайт считал, что они, из-за резкого сокращения собственной налогооблагаемой базы, в двухтысячные годы сядут на иглу федеральных дотаций, собирая со всей страны милостыню на содержание полиции и больниц.

Впрочем, писатель-экономист Стюарт Чейз еще за десять лет до этих высказываний Уайта полагал, что американские города истощат все свои жизненные ресурсы и население Нью-Йорка вместе с ближними предместьями упадет ниже пяти миллионов. В книге «Наиболее вероятный мир» Чейз описал фантастические картины воображаемой Великой разрухи 1980-х годов, когда половина городских построек уступит место траве и кустарникам. Жители обгрызенного Большого Яблока переселятся в новые, так называемые модельные или плановые города — строго регламентированные федеральными и местными программами поселения примерно по сотне тысяч душ каждое, нечто среднее между крупными городами-спутниками и отдельными населенными пунктами скромных размеров.

Эти «ньютауны» — любимый конек проектировщиков-урбанистов в 1960-е и 1970-е годы — были призваны сочетать в себе преимущества «загорода» и метрополии, избежав их пороков. Будучи расово однородными, новые города не пострадают от очередного «белого исхода». Плотность населения в них была предусмотрена достаточно высокая, чтобы действовали сети общественного транспорта, снижая потребность в «грязных» автомобилях, но не настолько большая, чтобы нарушить управляемость. Близость к старым центрам препятствует разрастанию сверх нормы и сохраняет традиционный стиль городской культуры. Модельным воплощением этой концепции, во всяком случае для Америки, должна была послужить Колумбия в штате Мэриленд, в основном сформированная к 1967 году. Но она, будучи задумана как ультрасовременный градостроительный образец грядущего века, со временем превратилась фактически в самый обычный пригород Балтимора.