Обратная ночь - Артём Корсаков

   - Назовите ваши номера, - приказал я.

   - Семнадцать, - первым ответил Виталий, подавая остальным пример.

   Следом со всех сторон послышались взволнованные голоса.

   - Двадцать третий.

   - Сорок пятый.

   - Пятнадцатый.

   - Тридцать первый.

   Свой номер сообщили все, кроме повара, делавшего вид, будто ему ни до кого нет дела.

   - Третий, - с самодовольным видом сообщил он, когда все уже закончили. - После убийства Конвейерщика - второй.

   Кто-то не сдержался и завистливо присвистнул.

   - А теперь запомните: ни у кого из вас нет номера, все вы нулевые, потому что никто вас обращать не будет. Вампиры не идиоты: зачем им плодить конкурентов за кровь, зачем им нужны такие же сильные соперники, как и они сами? Вы никогда не будете обращены, потому что Князю конкуренты не нужны. Зато ему нужны слуги: официанты, уборщики, фабриканты, повара, - я посмотрел на повара, лицо которого стало источать меньше самодовольства, чем раньше. - Именно поэтому они тщательно следят за численностью, составляют списки, а всех нелегально обращённых убивают, - я говорил так, как подсказывало подсознание, черпавшее знания из потаённый тайников памяти. - Они держат вас в стальных тисках, чтобы ситуация не вышла из под контроля, чтобы по их вотчине не прокатилась эпидемия, когда люди массово становятся вампирами. Список не подлежит сомнению, изменению и обсуждению. Вы будете подыхать из-за смертельных болезней, но никто не проявит к вам жалости, просто вычеркнут из списка, а дальше... дальше вы сами знаете, что происходит. Десятки лет вы будете надеяться, что заслужите обращения, но не получите ничего, кроме пустых обещаний.

   - Ну, почему, мне осталось недолго, - заметил повар, оглядывая остальных надменным взором.

   - Да, - усмехнулся я. - А сколько ждал Конвейерщик? Почему его не обращали, ведь он доил целый город и поставлял вампирам кровь? Он был другом Князя, но между тем, всё сидел в прислужниках - вот цена вашим номерам. Неужели ты думаешь, что какой-то гнилой повар получит шанс, если его не получил самый авторитетный из людей?

   Повар позеленел от злости, но смолчал: даже ненавидя меня, в душе он соглашался, что я говорю правду, и от этого злился ещё больше.

   - Если вы на коленях приползёте к Князю, вам плюнут в лицо, если выследите вампира и обратитесь нелегально, вас убьют, если уничтожите все остальные номера, стоящие перед вами, будете ходить вечно "первые", как Конвейерщик. Вампиризма вам не видать!

   - Пусть так, но что вы предлагаете? Не для того же нас позвали, чтобы прочитать лекцию о том, какие мы ничтожества, - сказал тот самый огромный охранник-амбал, который стоял у входа в клуб.

   - Я вас обращу.

   Из угла комнаты послышался радостный вскрик.

   - А взамен должны будем поклясться вам в верности? - повар всё так же недобро посмотрел на меня.

   - Мне плевать на вас и на вашу верность, делайте, что хотите.

   - Тогда на кой чёрт это вам нужно, - напустился на меня повар, - хотите получить титул "мистер благотворительность"?

   Я усмехнулся. Неужели они не понимают?!

   - Как только обратитесь, вы сразу же станете "вне закона". Вас, "нелегалов", уничтожат, и единственный способ выжить - это самим стать законом. Я вас обращу, а за это вы приведёте мне Князя.

   - А если мы станем вампирами и сбежим?

   - Куда? Вампиры истребляют "нелегалов" раньше, чем те успевают попробовать первую кровь. Так что если сбежите, то сдохните. Повторюсь: единственный шанс выжить - это перебить местную свору и стать на её место. Не нравится - тогда, расходитесь и продолжайте жарить картошку.

   - Нет, это самоубийство, - покачал головой повар, - можете продолжать слушать этот бред, а я пошёл.

   Всё, хватит. Либо сейчас, либо никогда.

   - Кто хочет обрести бессмертие? - спросил я и прокусил себе запястье. Я не знал, как обращать, но помнил, что сам стал вампиром, укусив Дениса и выпив его кровь.

   Все затихли, даже повар, порывавшийся уйти, замер и вожделенно посмотрел на мою кровь, которая начала капать на пол. Один из официантов облизнулся. Никто не решался сделать первый шаг.

   - Как только моя рука заживёт, а заживёт она быстро, я уйду, и вы вернётесь к своей прежней жизни.

   Слова "прежняя жизнь" у каждого вызвали отвращение. Повар сбросил свою спесь и с остервенением сорвал свой фартук. Он не сводил глаз с моей руки.

   - Я готов, - еле выговорил Виталий. Кое-кто в ужасе вскрикнул. На дрожащих, ватных ногах Виталий подошёл ко мне, дотронулся до руки и взглянул на меня, словно спрашивая разрешения.

   - Тебя ждёт бесконечность, мой друг. Быстрей, а то она уйдёт к более смелому.

   Виталий прикоснулся губами к моему запястью и стал причмокивать, как младенец у груди матери. Когда он остановился, то посмотрел на меня, словно спрашивая, что делать дальше. Откуда я знаю, что делать? Я ещё никого не обращал.

   Мы посмотрели друг на друга с немым вопросом: что дальше? Вдруг моё обоняние уловило новый аромат, исходивший от Виталия. Его кровь словно бы поразил вирус, молниеносно распространявшийся по сосудам, проникавший в каждую клетку и изменявший её. Виталий вздрогнул всем телом, его веки опустились, он протянул ко мне руку, словно прося о помощи, а затем рухнул на пол и лихорадочно затрясся. Через несколько мгновений Виталий затих. Если бы не обоняние, утверждавшее, что передо мной живой вампир, я бы решил, что он умер. Да так, наверное, все и подумали.

   Виталий открыл глаза, и всеобщий вздох радостного удивления разлился по комнате. Он посмотрел на свои руки, словно видел их в первый раз, и, открыв рот, нащупал языком вытянувшиеся клыки. А потом... Неужели заплакал?! Виталий смеялся и плакал одновременно, его радости не было предела. И тут же ко мне стали подходить остальные, повар рвался впереди всех, он даже упал на колени и попытался обнять меня. Я же не питал ответных чувств к этим людям, только омерзение - у них у всех глаза стали одинаковые, такие же безумные, как и у Ани. Мне вдруг захотелось сбежать отсюда так далеко, как только возможно. Но пришлось себя пересилить.

   - Обращай остальных, - приказал я Виталию, а сам вышел из комнаты.

   Меня тошнило. Я не мог среди них оставаться, смотреть на их жалкие лица, - я прекрасно знал, из-за чего это происходит - Диана бы меня поняла. За дверью, в одиночестве, сразу стало легче. Не хотелось даже думать о том, что сейчас происходит в комнате. Меня тошнило от их раболепства перед вампиризмом. Они не хотели знать, не хотели видеть, что вампиризм - страшная болезнь, что эта гнойная язва, превращающая человека в зверя. Взять хотя бы этого повара, как вызывающе он вёл себя, пока не поманила бесконечность. Как же хочется придумать противоядие от вампиризма, лекарство от жестокости.