Краденое счастье - Елена Колядина

– Может, ты и права, Зинаида, – покрутил носом Каллипигов.

– «Может», – передразнила Зинаида Петровна. – Пулей лети в палату к этой потаскухе, договаривайся о крестинах! И держи меня на связи!

Каллипигов нажал кнопку отбоя, резво пошагал и через минуту стоял перед дверью палаты с номером 66.

– Можно? – Он осторожно постучал в дверь.

– Да, – ответил тоненький голос.

Каллипигов вошел в палату. Если бы не специальная медицинская кровать с поднимающейся половиной лежака, вращающейся раковиной для мытья головы и пультом в изголовье, комнату можно было принять за гостиничный номер. Шкаф-купе, розовые жалюзи, ваза с искусственными цветами, телевизор. Две двери вели в ванную и туалет, и еще одна – в комнату, предназначенную, судя по дивану, для дежурящих родственников.

– Ну, здравствуй, героиня! – бодро произнес Каллипигов.

– Здравствуйте! – ответила с подушки Люба.

– Вижу, не узнаешь?

– Нет, – смутилась Люба.

– Загорди-илась! – еще более бодро и как бы с обидой сказал Каллипигов. – Земляков не узнаешь?

– Ой, – вскрикнула Люба. – Вы из Белозерска?

– Ну, наконец-то! Оттуда!

– Как там мама, папа?

– Привет передают. Скоро приедут. Земляки просят передать, что счастливы жить и трудиться с тобой на одной земле, дышать, так сказать, одним воздухом!

– Что вы, – засмущалась Люба. – Мне даже неловко.

– Не скромничай! Путина, – Каллипигов понимающе подмигнул, – спасла. Любишь Путина-то?

– Люблю, – согласилась Люба.

– Ну-ну, дело молодое. Я вот поэтому, собственно, и зашел. Детей крестить надо с земляками! Верно?

– Верно, – согласилась Люба.

– Вот и отлично! – обрадовался Каллипигов. – Можно я прямо сейчас жене позвоню, Зинаиде Петровне, обрадую супругу?

– Конечно, звоните, – согласилась Люба.

– Зинаида? Это я, – веселым голосом сказал Каллипигов. – Отгадай, кто тебе привет передает? Землячка наша, ик!.. Любовь Зефирова. Вот тебе и «ой»! Мы тут с ней переговорили и пришли к совместному выводу: детей крестить не чужие люди должны, а земляки! Так что, кума, готовься! Как себя чувствует Любовь? Отлично! Привет передам, а как же… ик!.. Ну все, пока!

В палату вошла медсестра с огромной керамической вазой в руках, украшенной надписью «С 50-летием!».

Каллипигов показал медсестре сверкающее голограммами служебное удостоверение. Та кивнула:

– Доброе утро, Любочка! Разбудили вас? А к вам гости.

– Кто? – заволновалась Люба и разгладила на груди больничную рубашку со штампом «Минздравсоцразвития РФ». – Коля? Дайте мне расческу, пожалуйста!

– Делегация. – Медсестра показала глазами на потолок. – С телевидением.

– Здравствуйте, Любовь Геннадьевна, – бодрым тоном говорили входившие и вставали ровным полукругом. Когда все вошли, один из делегатов, который держал в руках букет, прочистил горло и заговорил:

– Уважаемая Любовь Геннадьевна, разрешите вручить вам эти цветы по поручению Людмилы Путиной и зачитать вам ее послание. – Из папки была извлечена большая глянцевая открытка с видом Кремля и храма Христа Спасителя, в которой оказалась белоснежная, украшенная вензелями картонка. – «Уважаемая Любовь Геннадьевна! Примите мою искреннюю благодарность и восхищение вашим подвигом! Желаю вам скорейшего выздоровления! Людмила Путина».

Букет протянули Любе. Все зааплодировали.

– Ну а Владимир Владимирович просил передать, что навестит вас лично.

Все с жаром пожелали Любе дальнейшего выздоровления на благо величия России и дружно покинули палату, улыбнувшись по очереди в телевизионную камеру. Каллипигов ловко задержался в дверях и вновь вернулся в палату. В это время принесли поднос с завтраком.

– Ну-ка, – взяв шутливый тон, приказал Каллипигов. – Чтоб всю кашу съела!

– Не хочется, – поморщилась Люба.

– Ты, Любовь Геннадьевна, теперь за двоих должна есть. Кого ждешь-то?

– Николая, – зажмурив глаза, доверительно сказала Люба. – Колю…

– Парня, значит? Мужика?

– Ага, – подтвердила Люба.

– Мужик, это хорошо! Николай Владимировича, стало быть, по отчеству?

– Про отчество я пока не знаю, – смутившись, призналась Люба.

– Чего тут знать? Раз батька – Владимир, значит, Николай Владимирович. Верно?

– Верно, – согласилась Люба.

– Вот и хорошо! – обрадовался Каллипигов. – Ик!.. Надо Зинаиде еще раз позвонить!

Зинаида? Это я. Зачитай-ка что-нибудь насчет икоты. Замучила, проклятая!

– Слушай: наставить острие ножа на переносицу икающего человека, и пусть он пристально, не мигая, смотрит на это острие, – зачитывала Зинаида Петровна.

– Как хочешь, землячка, выручай, – бодро икнул Любе Каллипигов. – Нож у тебя есть?

– Может быть, в тумбочке? Посмотрите сами.

Бросив взгляд на царственный букет, Люба вновь взяла в руки глянцевую открытку.

«Людмила Путина», – ошалело размышляла она.

– А к вам гости, – заглянула в палату медсестра.

– Опять? – обрадовалась Люба. – Кто?

– Муж, – игриво качнув головой, доложила медсестра.

«Муж… Неужели Владимир Владимирович?» – ойкнула Люба, взглянув на глянцевую открытку с подписью «Людмила Путина».

– Давно уж в холле скандалит, – призналась медсестра. – Какое, говорит, вы имеете право не пускать, я, говорит, муж! Но у нас главврач принципиальный: а хоть, говорит, муж, хоть жена, хоть деверь со сватом, у нас порядок для всех один: пока утренние назначения больному не проведены – никаких посещений! Так что: звать?

– Конечно! – заволновалась Люба.

– Вот, в баре нашел, ик!.. – Из смежной комнаты вышел Каллипигов с ножом в руке. – Ну-ка, землячка дорогая, окажи услугу по старой памяти. Икота замучила. Что там Зинаида моя талдычила? Наставить на переносицу икающему человеку…

– Да, конечно, идите сюда. – Люба со вздохом взяла нож и навела его на мясистый нос Каллипигова. – И долго нужно так держать?

– А хрен его знает! В смысле – Зинаида знает. Ты, землячка дорогая, кумушка моя милая, нож держи, а я Зинаиде перезвоню.

Дверь в палату открылась, и вошел Николай. Люба посмотрела на него широко раскрытыми глазами, ее нижняя губа задрожала. По щекам потекли сладкие слезы. Руки, сжимающие нож, судорожно сжались и мелко задрожали.

– Ах ты, сука! – закричал Николай и сбил с ног Каллипигова.

Каллипигов, завалившись на Любу, растерялся буквально на долю секунды. Через мгновение он извернулся и подмял Николая под себя.

– Что вы делаете?! – завопила Люба. – Отпустите!

Николай и Каллипигов попыхтели друг другу в лицо и разжали хватку.

– Это Коля, – сообщила Люба. – А это – мой земляк…

– Каллипигов, – бросил Каллипигов и заметил, что перестал икать.